им надежды на брак, к которому она стремилась всей душой. Фактически Стасик основательно подкорректировал ее жизненные планы – он их разрушил. Другой человек, который мог страстно желать отомстить предателю, это отец. Поступок Стаса – это не поведение засранца, которого следует наказать. Это поступок вполне взрослого, беспринципного подлеца, который выставил на посмешище, опозорил и обесчестил родного отца. В понимании судьи это не проступок и не правонарушение, это тяжкое преступление. А его честь судья Кондрашов, кстати сказать, никогда не был убежденным противником смертной казни.
Я сразу же устыдилась своих мыслей. Мне было стыдно и за себя, и за Стасика. Мне хотелось пожалеть отца, но как пожалеешь несгибаемого судью, который в домашней майке выглядит так, словно на нем черная мантия? Я пыталась что-то выжать из себя, но сама не знала, что это должно быть. В итоге я просто расплакалась и не заметила, как заснула.
На следующее утро я отправилась в свою квартиру, дав себе слово, что вернусь в дом отца, только когда у него появятся какие-то новости. Я старательно гнала от себя мысль о том, что судья Кондрашов имел более чем веский мотив для убийства своего сына, и, чтобы ни взглядом, ни вздохом не выдать себя, решила пока побыть в одиночестве. Отец очень проницательный человек, я просто-напросто боялась, что он меня вычислит, прочтет мои мысли. А если я не права? Да я наверняка не права! Мой аналитический ум настолько явно вошел в противоречие с моими же дочерними чувствами, что я испугалась. А если дочерние чувства – это как раз то, что мешает мне видеть истину? Я, в конце концов, просто молодая женщина, которая любит своего отца и души не чаяла в своем милом сводном братике. При этом я юрист, я очень хороший адвокат, мой мыслительный аппарат устроен строго определенным образом, и по-другому он работать не может. Это две части моей личности, неотделимые друг от друга. Таковы факты, ничего с ними не поделаешь. Единственное оправдание своему смятенному состоянию я видела в том, что у меня крайне мало информации, на основании тех жалких крох, которые я имела, строить версии было безответственно. И тут позвонил отец и велел вечером быть у него. У него были новости. Я пообещала приехать – с меня как раз сняли осточертевший гипс, и я смогла сесть за руль.
Отца я застала за домом, в садике, он сидел в плетеном кресле, задумчиво поглаживая кошку Марфу Васильну, которая удобно устроилась у него на коленях. Дочь Марфы, Ульяна Андревна (строго по фильму «Иван Васильевич меняет профессию»), тоже предпринимала попытки вспрыгнуть на кресло, но у нее все время что-то не получалось: она забиралась то на поручень кресла, то на спинку, но прилечь рядом с мамашей – а еще лучше вытеснить ее с отцовских коленей – никак не выходило. Уля несколько раз недовольно мяукнула, но Марфа даже ухом не повела. В итоге досталось молодому поколению: крошечный дымчатый котенок, который усердно грыз папину садовую тапочку, получил от мамы Ули незаслуженную оплеуху, ничего не понял, сделал обиженные глазки, но быстро утешился, потому что увидел, как из травы вспорхнула божья коровка. На ротанговом столике, рядом с креслом, стояли глубокое блюдо с черешней, два пустых бокала и непочатая бутылка «Джеймесона».
– Не начинал, ждал тебя, – отец кивнул на виски.
– Я за рулем, папа.
– Это не имеет значения. Переночуешь здесь, потому что нам многое нужно обсудить. У тебя ничего не назначено на утро?
– Нет, я пока относительно свободна.
– Ну и хорошо. Налей по капельке, а то у меня тут Марфа Васильна, ее нельзя тревожить. Я теперь много пью, так что не удивляйся.
Марфа на свое имя никак не отреагировала, зато Уля, как только я угнездилась в кресле, восстановила свое реноме: забралась ко мне на руки, с победоносно-презрительным видом оглядела мамашу и закрепила позицию, немедленно устроившись спать. Котенок, вернувшийся с охоты на божью коровку с пустыми лапами, принялся за старое занятие: начал остервенело грызть папину тапочку, периодически подскакивая в воздух, словно тапочек оказывал ему сопротивление.
Последняя реплика меня удивила: отец был совершенно трезв.
– Новости есть, но не все из них, собственно, новости, – начал он, когда я налила в стаканы виски, – давай начнем с того, что тебе понравится. Следственной группой руководит Сережа Винник, насколько я понимаю, тебе это имя о чем-то говорит…
Еще бы! Сережа, как теперь говорят, мой «бывший», я чуть не вышла за него замуж, вовремя, слава богу, одумалась. Только откуда об этом знает мой отец? Семью с Сережей я не знакомила, официально мы помолвлены не были. Ну, папочка… Я кивнула, и отец продолжил:
– Репутация заведения подтвердилась полностью. Жалкий притон, где обретаются подонки всех мастей в поисках дешевой синтетической дури.
Я давно знала, что такое «Лунная дорога», потому что защищала одного дурака, на которого хотели повесить сбыт синтетических наркотиков. Мальчик был сыном очень влиятельных родителей, за него хорошо платили, но главное было в том, что он действительно ничего не продавал. Тупой малолеток только закидывался самодельной дрянью, при этом даже не знал толком, каков именно будет приход и в чем он будет выражаться. А выражался он по-разному! Дурачок, которого я спасла от тюрьмы, попался в ходе операции по ликвидации лаборатории, где производили синтетическую отраву. Он, к его счастью, не был в тот момент даже покупателем, просто крутился поблизости. Лабораторию прикрыли, но скоро получили информацию о том, что в городе их несколько, и та, что оказалась «под колпаком», далеко не самая крупная. А «Лунная дорога» фигурировала в деле, потому что дилеры считали ее хорошим, выгодным местом сбыта, там шел активный торг. На время, пока шло уголовное расследование, торговлю прикрыли. Потом она возобновилась, а дилеры ввели новые правила конспирации. Контингент в «Лунной дороге» был специфический – безбашенные, бритые, с ног до головы татуированные недоросли. Стасику там нечего было делать, это точно не его компания. Стасик, который пьет дорогой виски и похмеляется розовым брютом, мальчик из хорошей семьи, шкаф которого забит шмотками от Армани, любимый сынуля, который ездит пить пиво в Прагу, а купаться на греческие острова – он посетитель клоаки, где барыжат самодельным синтетическим дерьмом? Не поверю ни за что. Даже учитывая то шоу, которое Стасик устроил на юбилее, так стремительно скатиться на самое дно