можем его забрать. Так что теперь это наш замок.
— Понимаю.
Мужчина с черным ящичком на бедре останавливается возле нас и просит предъявить билеты. Я с гордостью достаю мой билет из розовой сумочки, болтающейся у меня на шее, и протягиваю ему.
— Ты останешься со мной на этот раз? — спрашиваю я папу, когда мужчина проходит.
— Нет, дорогая, мне надо работать.
— Ты ведь говорил, что у тебя нет работы.
— Я как раз ее нашел.
— Там, где телефоны?
— Нет, она мне не понравилась.
— Тогда у того продавца на рынке?
— Та мне тоже не понравилась.
— Ну тогда с теми мужчинами, что приходили к нам вчера вечером?
— С какими мужчинами? — Он хмурится. Облом: я ведь уже должна была спать. — Это были три поросенка. Они просили меня построить им настоящие дома, а то волк все время сдувает их хлипкие домики.
— Вруша, вруша, дядя Хрюша!
— Правда, лапкин. Они обещают заплатить мне кучу денег, так что в этом году мы сможем замечательно отпраздновать Рождество.
— А я думала, что тебе нравится там, где телефоны.
— Не-а. Там начальница просто людоед.
— Что, настоящий людоед?
— Угу, настоящий. Запросто может на ланч съесть целого человека.
— Бр-р.
— И живет она тоже под мостом. — Он снова смотрит на экран своего мобильника.
— Пап, под мостом живут тролли. — В этот момент поезд заезжает под мост, и на мгновение становится темно. — А почему мы в этот раз поехали на поезде?
Я отдал машину на техобслуживание.
— Можно мне что-нибудь поесть? Вон идет леди с тележкой.
— Подожди, пока мы приедем. Тетушка Челле наверняка поведет вас куда-нибудь в городе.
Не успевает поезд подъехать к станции, как я уже стою в проходе, держа в руке чемоданчик. Мои колени подрагивают от нетерпения. Смотрю на мелькающие в окне лица в поисках тетушки Челле, и вот, наконец, замечаю ее. На ней красное платье, синий кардиган и такие же синие туфли с застежками. Но я не вижу Фой и ужасно расстраиваюсь. Она ведь сказала, что придет. И где же она?
И тут я вижу ее стоящей позади тети Челле — в голубой балетной пачке и голубых колготках. Вот теперь каникулы действительно начинаются: бегу по платформе к тетушке Челле и падаю в ее объятия, она поднимает меня и крепко-крепко прижимает к себе, а я вдыхаю запах жасмина, исходящий от ее волос.
— Как поживает моя любимая девочка? — спрашивает она, поглаживая мои щеки большими пальцами. Глаза ее полны слез. — Как мы скучали по тебе, Алиса! Мы все так по тебе соскучились!
Она снова заключает меня в объятия.
— Я тоже скучала по тебе.
Тетя Челле ставит меня на землю, и тогда ко мне подходит Фой и тоже обнимает меня.
— У меня для тебя сюрприз, — говорит она и протягивает мне сжатые в кулаки руки. Я выбираю кулак, в котором виднеется насадка на карандаш в виде котенка. Тогда она разжимает другую руку и показывает свернутый в несколько раз листок бумаги. На листке нарисован замок, а над ним стоим мы с Фой, подняв вверх мечи. Рядом с нами наша гвардия: рыцари Понедельник, Вторник, Среда и самый главный — Суббота.
— Это мы, — хихикает она.
— Как здорово! — говорю я. — Слушай, а я беспокоилась. Ветер не сдул наш замок на землю?
— Нет, он только снес крышу, но папа и Айзек ее уже починили. Папа нашел нам кусок пластика, чтобы прикрыть замок сверху. Пойдем.
Пока тетя Челле разговаривает с моим отцом, Фой ведет меня туда, где припаркованы велосипеды. Я не прислушиваюсь к разговору — обычно это просто скучные семейные дела. И они никогда не обнимаются.
Мы сидим на заднем сиденье тетушкиного автомобиля и представляем себе, что нас везет в город персональный шофер. Фой — это герцогиня Фоуи (потому что ее имя образовано от названия этого места), а я — леди Кемп из Аштон-гейт. Мы такие богатые, чтоу нас есть собственный замок и все животные, о которых можно только мечтать. Мы едем покупать новые сед ла для единорогов и бамбук для панд.
— Поверните тут, Дживс, — Фой небрежно взмахивает рукой, и машина тети Челле сворачивает на стоянку позади церкви, где мы обычно оставляем ее. Папа тоже поехал с нами: он сказал, что хочет перекусить перед тем, как отправиться обратно в Бристоль.
— Пап, разве ты не можешь зайти и посидеть с нами в пабе? — спрашиваю я.
— Не могу, лапкин, — отвечает он. — Я же сказал тебе, что у меня есть дело.
— Что за дело? — спрашивает тетя Челле.
— Да вот нашел возможность подзаработать немного наличных.
— Звучит неплохо, — отвечает она, и больше они этой темы не касаются.
— Папа работает на трех поросят, — вставляю я. — Строит им новые домики.
Никто не смеется. Мы выходим из машины.
— Мы можем пойти вперед, мам? — спрашивает Фой.
— Идите-идите и начинайте заказывать. Мне только колу.
— Мне тоже колу и чипсы, — добавляет отец. — Вообще-то мне надо выполнить одно порученьице, так что встретимся внутри попозже.
— Что еще за порученьице? — спрашивает тетя Челле.
Отец смотрит на экран телефона и кладет его в карман.
— Видишь ли, лапкин, — говорит он, обращаясь ко мне, — есть одна принцесса, которая проспала уже тысячу лет, и если я сейчас не поднимусь на высокую башню и не поцелую ее, она так никогда и не проснется. Так что мне надо бежать, но я скоро вернусь.
Он дергает меня за косичку, и мы с Фой начинаем смеяться. Тогда он поворачивается и убегает, делая вид, что скачет на лошади. Мы смеемся еще сильнее, и лишь тетя Челле сохраняет серьезное выражение лица.
Мы с Фой заказываем чизбургеры с жареной картошкой и клубничные коктейли и с жадностью набрасываемся на них, а тетя Челле угрюмо достает из стакана с колой кубики льда и перекладывает их в пепельницу.
— Сколько у тебя пасхальных яиц? — спрашивает Фой перепачканным кетчупом ртом.
— Не знаю. Папа положил их в чемодан, чтобы я отдала их тете Челле.
— Нам придется их купить, Алиса, — говорит тетя Челле. — У него опять не хватило времени. Как всегда.
— Уф-ф.
— Мы прихватим их в «Вулвортсе» по пути в машину. А еще мне надо зайти в банк.
— Может быть, это то, что он имел в виду под своим поручением?
— Вряд ли, — говорит тетя Челле, отправив в рот несколько ломтиков картошки из папиного заказа. — «Вулвортс» совсем не в той стороне, где букмекерская контора, разве не так?
— Я не знаю.
— Неважно, хватит уже о нем. Что вы собираетесь делать на каникулах, мисс?