За полсотни шагов до пристани отряд вновь неожиданно свернул на еще более узкую тропу, уводившую вбок от реки в сторону Керхорна. Тропа эта могла быть проложена одиноким путником, задумавшим добыть себе острых ощущений, чтоб было о чем рассказать детям у камина, накрывшись овечьим пледом и попивая горячий отвар из целебных трав. Кони братьев быстро перешли на шаг, увязая в снегу. Один Элин чувствовал себя так же уверенно, как и на тракте, и не только не сбавил темп, но обошел спотыкающихся соплеменников, к изумлению всего отряда и смущению Кэвина, поравнялся с белым скакуном отца Вигната. Сам глава книжного братства не обратил на юного брата внимания. Он озабоченно всматривался вперед, в теряющуюся в занимавшейся метельной кутерьме тропинку. Кэвин проследил за его взглядом.
– Минут через двадцать тропинку совсем заметет, – неожиданно для себя сказал он вслух и с тревогой посмотрел на старика.
Тот обернулся. Лицо его было бледным. Он глядел на мальчика так, словно совсем не уяснил его слов. Вдруг отец Вигнат встрепенулся, точно стряхнул с себя какие-то тяжелые мысли, улыбнулся.
– Вы совершенно правы, молодой человек, – он снова взглянул вперед на тропу. – Мы поторопились, но все равно опоздали. Нам нужно успеть добраться до чащобы, прежде чем метель разойдется.
– Вы можете пустить перед отрядом Элина, он найдет дорогу в любую метель, – осмелился предложить Кэвин.
Отец Вигнат внимательно изучил его лицо.
– Хорошая идея. А ты, правда, сообразительный мальчик, как я о тебе слышал.
– От кого? – изумлено спросил Кэвин.
– От мастера Бартуса, – улыбнулся его собеседник и озабоченно продолжал: – Я знаю, Элин – прекрасный конь, но меня сейчас беспокоит вовсе не возможность заблудиться в метельной глуши, а значительно более серьезная опасность, – он оглянулся на плутающий в снегу отряд. – Брат Смарт! – гулкий голос отца Вигната перекрыл поднявшийся ветер.
От хвоста процессии отделился всадник, объезжая замерзших братьев, начал пробираться вперед. Отец Вигнат тронул поводья, белый конь послушно встал, шумно дыша и выпуская из ноздрей клубы пара. Элин замер сам по себе, не дожидаясь команды хозяина. Отряд остановился. Метель разыгралась нешуточная, она вовсю кружила снегом над склонившимися от ветра головами всадников, окутывая бока лошадей белой пеленой. Те отфыркивались, увязая в снегу, переступали с ноги на ногу. Отец Вигнат и Кэвин молча дожидались Смарта. Он добрался до них нескоро. Кэвин, коченея на ветру, натянул капюшон на самые брови. Смарт замерз не меньше и держал покрасневшей рукой распахивающийся капюшон у подбородка.
– Нужно послушать, брат Смарт, – обратился к мальчику отец Вигнат. – Дозорные стражники Игена донесли, что эта тропа свободна до самой опушки чащобы, но меня мучает недоброе предчувствие.
Кэвин взглянул вниз. Дозорные стражники. Теперь понятно, кто проложил здесь тропу стороной от тракта.
– Послушай и облегчи старику душу, – продолжал отец Вигнат. – А если мои опасения оправдаются, то мы будем предупреждены и…
Он не успел договорить. Смарт отнял руку от подбородка, и капюшон тут же предательски слетел с головы. На всеобщее обозрение представились его выдающиеся уши, пылающие алым цветом не то от смущения, не то от холода. Ветер путал и вздымал волосы юного книжника, от чего уши выглядели еще больше. Кэвин приметил, что они поворачивались в стороны независимо друг от друга, стараясь уловить звуки в метельной заверти, и ему вдруг стало не по себе. Смарт тряхнул поводьями, пробрался вперед по тропе чуть дальше остановившегося отряда и замер. Кэвину представилось, что прошло не больше минуты, когда Смарт обернулся к ним и, не имея возможности вернуться по мгновенно занесенному следу, махнул рукой. Отец Вигнат сделал знак братьям оставаться на месте, а сам тронулся вперед. Кэвин неуверенно двинулся за ним. Метель разошлась, сыпля в глаза снежную муку и не давая ни всадникам, ни лошадям вздохнуть полной грудью. О том, чтобы достичь Керхорна в срок, не могло быть и речи. Когда они добрались до Смарта, тот успел натянуть капюшон и все так же придерживал его у подбородка, только руки мальчика из бледно-розовых стали пурпурно-красными. Лицо его, в противоположность рукам, привиделось Кэвину бледным и испуганным.
Едва они приблизились к нему настолько, что могли расслышать, он прокричал:
– Волки-оборотни! Это не Скэрлова стая, это Гатовы полчища! Их много, больше трех сотен! Они у юго-восточной кромки леса, на пустоши!
– Что ты так кричишь? – стараясь говорить спокойно, обратился к нему отец Вигнат, перекликая ветер, когда они очутились совсем близко.
– Нам не успеть убраться отсюда, – выдохнул Смарт, и Кэвин ощутил отчаяние в его голосе.
– И что же? – отозвался отец Вигнат.
Смарт с ужасом глянул на старика.
– Мы не сумеем сменить тропу. И еще. Они, волки, движутся навстречу. И между нами не больше полкирна.
Старик встрепенулся.
– Ну, значит, так тому и быть. Мы должны приготовиться к любому приему, – он оглянулся и махнул рукой. – Поедем вперед, – пояснил он мальчикам и, заметив движение Смарта, добавил: – Клинки не доставать. Они сейчас агрессивны и должны почувствовать, что мы настроены мирно.
Смарт отнял руку от подбородка, так что его капюшон опять сполз на плечи, и приложил ее к груди.
– Но отец, люди Дролета нарушили Священный договор Мертвой зимы, и теперь полчища Гата несут смерть всем, кто в нем участвовал. Покорившись своей судьбе, мы обречены.
– Ты прав, брат, если такова наша судьба, мы обречены, но на то и существует бремя выбора. Поверь, и у самой суровой судьбы бывает несколько вариантов. И если мы повернем назад, авангард Гата нагонит нас на полпути к Наезженной тропе, а мы встретим их спинами. Трусость лишь усиливает чужую агрессию. Гат сразу поймет, что мы хотели обойти его воинство стороной. Наша судьба сейчас, видимо, в том, чтобы встретиться с ними, однако нам выбирать, как произойдет эта встреча. Пока у нас еще есть возможность выбора, и в этом наше спасение.
Смарт потупил голову. Кэвин понял, он вовсе не вдохновлен словами отца Вигната, но перечить не смеет. Отряд за их спинами подтянулся и, по знаку своего предводителя, медленно двинулся вперед по едва видимой в снегу тропе. Они ехали молча друг за другом, отец Вигнат, Смарт и Кэвин.
Хотя все они ждали встречи, оборотни возникли внезапно, словно метельные сгустки появились впереди чуть слева, прямо в глубине заснеженной равнины. Сначала было видно только несколько десятков пар глаз, «полыхавших» в сгущающихся сумерках красным цветом. Братья остановились, пытаясь развернуться на узкой тропе головами к волкам, кони их беспомощно перебирали ногами, проваливаясь в снег и толкаясь. Наконец кое-как развернувшись, всадники встали вплотную друг к другу и замерли. Приближавшиеся оборотни быстро скользили по заснеженной пустыне, но за пару десятков шагов до отряда замедлили свой бег, а за спинами растянувшейся по равнине передовой стаи возникали все новые и новые тени. У Кэвина от страшного возбуждения сердце трепыхалось в груди. Он был испуган, но не мог побороть любопытство. Он в первый раз видел волков-оборотней, о которых слышал так много историй. Все они повествовали о нравах волков и их участии в истории королевства. По одним рассказам, это были безжалостные убийцы и грабители, в других они представали частью древнего, почти исчезнувшего народа, который пытался охранить свои права от посягательств расплодившихся людей. Людей волки называли слоками. Как переводится это слово, Кэвину известно не было, поскольку ни одного языка, кроме родного, он не знал. Но, судя по звучанию, оно означало что-то неприятное.
Существовали легенды, что дети Волеволда, как именовали этот народ в землях Северверна, в стародавние времена выступали на стороне людей, однако, правдой все это было или нет, теперь ни тот ни другой народ «родства» не помнил, и от войны их удерживал лишь Священный договор Мертвой зимы, втайне проклинаемый обоими. Ненависть тлела в сердцах людей и волков, как до поры до времени тлеет уголек в камине, пока в него не подкинут сухих дров. И для того чтобы эта ненависть прорвалась наружу, требовался лишь повод, случайная либо преднамеренная оплошность с любой стороны. И в год тридцати трехлетия договора такой повод нашелся. Воины дозорного отряда западного предела остановили перешедшего Ико-хольн, на языке людей Снежное озеро, сына верховного вожака с четырьмя друзьями и расправились с ними. Кэвин слышал эту историю, когда бывал в начале зимы в Игене, тогда ее пересказывали на каждом углу. Поступок дозорного отряда показался ему неоправданно жестоким. Формальные нарушения волками границ случались и прежде, но никто не отваживался на убийство. Тем более что даже лютым противникам договора было ясно, юных нарушителей застали врасплох, иначе не удалось бы так легко с ними справиться. Волки-оборотни слыли отличными воинами. Так наказание злоумышленников превратилось в убийство. Однако редкие жители Вис-ольна разделяли мнение Кэвина.