В серебряной шахте планетоида ШС-735 нельзя было точно определить, какого они цвета, а сейчас, при дневном белом освещении каюты, я рефлекторно отметила, что они зелёные, совсем как папоротник на картинках электронных книг. У людей такого оттенка не бывает.
Хальгард сверкнул белоснежными зубами, и мне подумалось, что улыбка ларка — определённо оружие массового поражения.
— Да с братом общалась. Он уточнял, как у меня дела, волнуется.
— Братья — это замечательно.
В его интонациях мужчины проскочило что-то душевное и тёплое, что я не могла не уточнить:
— У тебя тоже есть братья?
Он кивнул.
— Да, младшие. На Ларке остались. Трое, но порой кажется, что минимум двенадцать. Я единственный, кто собрался в Космофлот в своё время.
— Вот как, — удивлённо пробормотала я. — Не знала, что у ларков настолько большие семьи. Скучаешь, наверное?
— Скучать некогда, — неожиданно хохотнул Хальгард. — То дежурства, то срочные задания от адмиралов, то помощь куратору, то занятия, то сессия… Увольнительные, конечно, тоже дают, но не так часто, как хотелось бы.
— Погоди, «занятия»? Ты разве не офицер?
— Лейтенант, как и Ивес. — Блондин с гордостью кивнул и выпятил грудь, демонстрируя золотой шеврон. Я знала лишь то, что у обычных кадетов на этом месте нашивка в виде звезды, а во всём остальном плавала, как блуждающий астероид в космосе. — Но мы формально ещё учимся, девятый курс.
— Из десяти, — добавила на автомате.
— О, так ты интересовалась Академией Космофлота? Да, десять лет длится учёба, затем предстоит десять лет службы, а после можно или разорвать контракт, или продлить и полностью посвятить себя военной карьере. Ты, кстати, кушай. Еда не отравлена, даю слово. Приборы — в выдвигающемся отделении сбоку.
Я поискала взглядом, как может раскладываться столик, и нащупала невидимую выемку в левом углу столешницы. Плоский ящичек со щелчком выехал из торца трансформера, горделиво демонстрируя в нутре телескопические вилки и ложки, причудливые щипчики-ножницы и даже деревянные палочки. Я одобрительно хмыкнула. Ничего себе! Универсальный набор для представителей любой расы.
Недолго думая я взяла две пары вилок и одну из них протянула Хальгарду. Это получилось настолько машинально, что я даже не задумалась, ведь делить любую еду с братьями было привычкой.
— Будешь?
Что я сделала что-то не так, я догадалась почти мгновенно по тому, как сгустилась атмосфера в медотсеке. Хальгард не шелохнулся, он так и продолжал стоять, засунув руки в карманы, но сейчас снова напомнил мне тигра, совсем как тогда, в шахте. А ещё в сознании вспылили слова Лёвы про геномодифицированных хищников… Да и зрачки мужчины на миг затопили радужку, отчего взгляд получился… волнующе-тяжёлым. Мурашки пробежали по шее, вдоль позвоночника и до самого копчика.
— Никогда не предлагай разделить пищу с представителями тех рас, о традициях которых ты мало что знаешь, — нарочито медленно протянул Хальгард. А затем моргнул — и наваждение исчезло.
Я сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну.
— А-э-э… прошу прощения, если я тебя оскорбила, — ответила я и, к собственному стыду, почувствовала, что голос изменился и заметно охрип.
Пришлось прокашляться и стремительно поменять тему разговора. Шварх, я же ведь действительно ничего не знаю о ларках! Кроме того, что слух у них настолько хороший, что они слышат чужие разговоры из-за закрытой двери в медотсек… Хотя, возможно, это у конкретно взятого ларка такой отличный слух?
— Так зачем ты пришёл? — уточнила, старательно подбираясь вилкой к овощному рагу. Тарелки и миски на подносе стояли так близко друг к другу, что это оказалось неожиданно непростой задачей.
— Хотел извиниться за то, что ты пострадала в шахте, — ответил лейтенант. — И нет… касательно пищи, ты меня не оскорбила. Это хм-м-м… немного другое.
— Ты не виноват. Док сказал, что у меня кости хрупкие…
— Нет, это всё-таки моя вина.
Я прикусила щёку и принялась старательно ковырять рагу, чувствуя себя крайне неловко. Башенка из соусов опасно наклонилась. Наверное, её надо куда-то переставить…
— Если я могу как-то загладить свою ошибку, ты только скажи, — тем временем продолжил ларк.
Долька тушёного помидора никак не хотела накалываться. Зубцы вилки чиркнули по дну тарелки, и —бам-с!— соусы стайкой упали в рагу. В лицо полетел тот самый несчастный помидор, глаз защипало. Ауч! Жжётся!!!
Сбоку раздался мужской смех, а через несколько секунд влажная салфетка коснулась щеки.
— Ну ты и «уклюжая», Морковка!
— Это помидор был! А-а-а! — зашипела от боли. — Глаз, правый! Протри его, пожалуйста! Вселенная, сколько повар перца в рагу положил?!
— Да это-то понятно. — Мужской палец неожиданно намотал прядь моих волос с загривка и ощутимо дёрнул. — Ты — Морковка! Я в шахте и не рассмотрел под слоем пыли. Редкий цвет.
Я наконец-то смогла распахнуть ресницы и возмущённо посмотрела на лыбящегося ларка. В радужках цвета папоротника плясали наглые бесхвостые швархи.
— Я — блондинка.
— Рыжая.
— Светло-рыжая. Почти блондинка, — упрямо покачала головой и выхватила салфетку из рук ларка.
— У нас на родине такой цвет называют лисьим. — Хальгард внезапно посмотрел на коммуникатор и хлопнул себя по накачанным бёдрам. — Так, ладно, засиделся я тут с тобой. В общем, если ты придумаешь, что можешь попросить…
— А я уже придумала, — выпалила, пока спонтанный гость не ушёл.
Если бы не вся эта ситуация с соусами, то, вероятно, и не решилась бы… Но если до этого я подсознательно воспринимала Хальгарда как очень опасного и непонятного гуманоида, а ко всему, и офицера Космофлота, то сейчас он стал… ближе, что ли? Вон он, оказывается, учится ещё, хотя уже и лейтенант, и, как у меня, у него есть младшие братья. Вдруг поможет с поступлением?
Ларк выразительно поиграл светло-пепельными бровями.
— Оу-у. Могу ли я надеяться, что твоё желание выполнимо?
Интонации в бархатном голосе прозвучали почти интимно. Вот сейчас он мне как никогда напомнил большого наглого кошака. Если бы флирт можно было измерить в килограммах, то меня бы уже как минимум расплющило под лишним центнером.
Офицер стоял напротив, такой высокий и широкоплечий, с идеальной фигурой: узкой талией и длинными ногами. И даже грубоватые черты лица и небольшая небритость не отталкивали, скорее, наоборот — притягивали внимание и создавали изюминку во внешности. Волосы переливались в диодном свете медотсека, как настоящая платина. Уверена, лейтенант прекрасно знал, что производит впечатление на женский пол, и определённо этим