Читать интересную книгу Последний день может стать первым (СИ) - Стас Ас

– Можешь не повторять…

Действительно мой Кот – образец нагловатой отваги – другие скромно притихли. Он один за

мной когтями цокает – остальные держат почтительную дистанцию. Они и крыс побаиваются, и от

меня стараются держаться подальше. Ничего против такого знака уважения не имею.

Заходим в зал преддверья – здесь две лестницы. Часть здания откололась, а так оно пострадало

не сильно – подняться можно. Чем выше, тем больше повреждений. Взошли на самый верхний

уровень, к которому есть доступ. Дальше лестница зависает в воздухе на обломках каркаса. Мы

расположились на краю скола – дальше только остов и шахты нижних этажей с разрушенными

стенами и перекрытиями. Плита пола раскололась – подхожу к самому краю: неплохая смотровая

площадка. Уже смеркается, но небо ясное. На расколотой плите – в пустоте стоят раскрытые врата.

Их створы разошлись, пропуская меня… в небо… Остановился в пустом проеме – ни стен, ни

потолка – только открытое пространство…

Смотрю вниз… Крысы везде – они заняли даже уцелевшие плиты нижних уровней. Ко мне

подходит “защитник” – встает за спиной. Бледные зашли за “небесные врата”, стоят на самом краю,

над бездной. Их черные шинели вьются по ветру – они похожи на птиц с острыми крыльями,

которые уже устремились вверх, уже взлетели…

Кот робко умастился у моих ног…

– Айнер, куда смотреть-то? Вообще, мы на что смотрим?

– На Ивартэн.

– Я его не вижу…

– Он очень далеко…

Смотрю на часы…

– А долго мы смотреть будем?

– Нет, Кот. Он уже поднялся…

– Кто?

– “Белый медведь”.

– Они не остановились?!

– Остановились. Я его поднял. Он должен все исправить – окончательно исправить.

Вспыхнул белый свет… Еще… Шесть огней разошлись светом практически одновременно.

Смотрю, как поднимаются черные грибы, словно прорванные в фиолетовом небе пути в пустое

пространство космоса… Сейчас “медведь” спустится на землю, прервет полет и не поднимется

больше никогда… Доходят глухие раскаты… еле слышный гул…

Вот и все. Крысы стоят на задних лапах. Все молчат. Получилось что-то вроде

импровизированной минуты молчания. Центральный мозг AVRG со всеми своими резервными

базами уничтожен. Все кончилось. Кончилась война. Кончилась и забрала нас с собой. Мы с ней

едины и покинуть этот мир смогли только вместе.

Ветер повеял зябкой прохладой, задул сильнее, затянул небо тонкой серой пленкой… Тучи

собираются… Будут осадки.

– Пошли!

260

Спускаемся. Крысы идут за нами. Думаю, если осадки и будут, то западнее Шаттенберга. Но

лучше уйти отсюда, пока ветер будет гонять ядерный прах, рыская по земле в поисках места,

подходящего для того, чтобы его рассыпать.

Небо прояснилось так же быстро, как и затянулось серостью… ветер утих, оставив только

принесенный с равнин запах прелой травы и отцветающего мха. Стою на площади. Здесь и коты, и

крысы. Все притихли, но атмосфера пропитана спокойствием, облегчением. Они еще не полностью

понимают, что произошло… Теперь они свободны. Коты обмениваются восторженными взглядами

– уши все на макушку поставили…

– Идем, S9.

– Да. Ты Стража не видел?

– Я его не вижу.

– Забыл…

– Его здесь нет, S9.

Воздух холодный, но я чувствую тепло, исходящее от собравшихся вместе крыс. Они везде – на

улицах, на площадях. Их становится все больше и больше… Они греют замерзающий Шаттенберг,

но слишком близко к земле – мне холодно.

Мой Крыс-передатчик так и сидит у меня на плече. Вроде нужды в нем уже нет, но… Сложно

это понять, но теперь без этого серого мехового эполета… будто погон содрали… Так и не отняли

мы у себя способность привыкать к чему-то. Мы избегали привязанностей, чтобы не стать

уязвимыми, и я к этому привык, а сейчас… Я знаю, что не могу забрать с собой эту крысу –

“передатчик” должен остаться. Я уже стараюсь отстраниться от того же Кота – его место здесь. Но

Кот – это другое… Он ненамеренно помог мне задуматься, над ответами на “глупые” вопросы,

которые мы себе не задаем. Он ослабил гнет сложившейся ситуации своим беспечным

нахальством, но не больше. А вот крысы – моя армия… Совершенная армия. У них есть порядок –

не насаждаемый извне, а исходящий из согласия. Они такое же целое в отношении окружающего,

как и в отношении друг друга. Они контролируют порядок разумом, но не выходят из высшего

Порядка. Крысы воспринимают себя даже ни как часть окружающего мира, а как что-то

неотделимое от него – единое с ним. Может показаться, что эти твари без развития застряли на

месте – это не так. Они развиваются, но не так, как мы – по-другому. Они другие… Но я уважаю их

принципы – крысиные принципы…

На прощанье одарил сумерки кривой усмешкой… Да, коты – не то… Они живут, как живется.

Адаптивная ценность их разума невысока. А так ли?.. Разум всех этих существ спас им жизнь.

Благодаря разуму они смогли достучатся до меня, до человека. Они сделали то, что не смогли

сделать представители древней жизни – те, которых мы уничтожили, не думая о них, не думая, что

мы, как и они, одно целое с этим пространством – с этим миром.

Все же коты на их уровне развития остаются в факторе риска. Без понятия такая пытливость до

добра не доводит. Они могут несознательно натворить что-нибудь, впутавшись не в свое дело… Да

и смерти они боятся… Страх перед смертью – защита. Но с неприятием смерти он нередко дает

разрушительный эффект. За ними придется присматривать. Правда, разум у них появился до того,

как появилась возможность что-то действенно менять – для этого у них пока просто нет средств…

У нас разум развивался параллельно с цивилизацией – искусственной адаптацией. Мы шли путем

проб и ошибок. Могли осознать ошибки и их последствия только после их совершения (и чаще

всего неоднократного).

Мы считали себя всемогущими… Вот только не управились мы со своим “всемогуществом”…

Есть два пути приспособления – путь ограничений средствами и путь ограничений средств. Наша

модель разумной адаптации оказалась не слишком удачной, хоть и продержалась довольно долго.

Не следовало нам лезть за пределы понимания. Мы вклинивали наши изменения в наш мир, а клин

клином вышибают.

– Крыс, можешь идти. Свой долг ты исполнил доблестно, так что…

“Передатчик” четко процарапал, что остается. Ну, как знает. Не задерживаясь на переходе,

направился к бункеру. Кот прицепился и не отстает – прыгает за мной, путаясь в упавших кабелях.

261

Его невеста сначала тоже увязалась, но потом затерялась где-то в темноте по ходу – боится меня.

Это хорошо.

Дверь в бункер открыта, энергосистема дезактивирована. Люди из первого поколения выходят

нам навстречу из этой черной бездны – с ними косматые звери… Значит скингеры еще не

разбежались… Скингеры толпятся в свете фонаря словно свора неведомых тварей, которых держат

за космы какие-то древние духи…

– Мы отпустим их, Фридрих Айнер – выведем и отпустим.

Не стал отвечать, не стал ждать, пока “защитник” подключит энергосистему – прошел

напрямую в сектор высшего состава и упал на кровать, заложив руки за голову… Тишина… Никого

нет… Сейчас исполнится моя заветная мечта, которая казалась мне неосуществимой на

протяжении всей жизни – я высплюсь. Выспаться – это не вымотаться так, что заснешь даже стоя и

не важно где. Это не несколько дней, проведенных в медчасти, в бессознательном состоянии. Это

не какой-то обрывок дня или ночи, когда ты вслушиваешься в быстрые шаги, готовый бежать

вперед, как только объявят сбор. Такой сон остро необходим для выживания, а это как бы лишний

сон, это роскошь.

Свет ударил по глазам и погас в потоке моей ругани… Дверь бесшумно затворилась, и Крыс

начал настойчиво царапать погон… Решил не замечать его, но он…

– Довольно когти драть.

– Ты победил тьму! Ты отпустил ее, и она ушла, не забрав нас!

– Хватит об этом. Главное, что все было не зря, Крыс. Все не зря.

– Это тяжело. Очень тяжело.

– Да.

– Ты бессмертный и будешь бессмертен в нашей памяти.

– Годится. Хватит о тьме. Лучше ее забыть…

– О тьме нельзя забывать, чтобы не призвать снова.