чаще в их затейливом узоре проглядывались змеиные образы. Застывшие капли напоминали чешую, а в крупных наплывах угадывались морды змей. Запах гниения и разложения здесь был резче и ярче, едва не доводя до тошноты. Под ногами вновь захлюпала вода, призрачное свечение усилилось, позволяя разглядеть украшенные ажурной бахромой из фантастических, похожих на каменные лотосы, антодитов стены. Проход понемногу сужался и закончился резной аркой, украшенной каменными занавесями. Нагнувшись, чтобы случайно не задеть невероятную красоту, Рена обнаружила под ногами натёки, которые походили на вогнутые шляпки грибов и, подобно ступеням, спускались куда-то в глубину. Становилось всё холоднее, но даже колючий мороз не мог перебить ставший удушающий мерзкий смрад. Оказавшись внизу, Рена сделала всего пару шагов, после чего уткнулась во что-то рыхлое, склизкое и невероятно вонючее. К горлу подкатила тошнота. Отпрянув, Рена воззрилась на странную находку и с ужасом осознала, что угодила прямиком в чью-то полуистлевшую, гниющую плоть.
«Наконец-то! — раздалось у неё в голове, и всё внутри перевернулось от этого голоса. — Ты пришла!»
«Не может быть! — Сознание отказывалось воспринимать происходящее. — Это какая-то иллюзия! Великому Полозу нечего делать в эльфийском руднике!»
Она будто бы вернулась в ночной кошмар от Торика, в котором внезапно самые дикие страхи вдруг начали обретать силу и воплотились в реальность. Глаза безжалостно подтверждали ужасную истину: перед ней находился Великий Полоз, и его состояние было весьма скверным. Приглядевшись, Рена заметила вылинявшую, ставшую почти прозрачной чешую. Ломкая и хрупкая, та легко осыпалась при малейшем движении, словно хвоя с засыхающей ели. Там же, где чешуйчатый покров окончательно опал, на истончённой коже виднелись расползающиеся подобно пятнам плесени зловонные язвы. Широкие и наполненные гноем, они прожигали в теле глубокие дыры.
«Прости, что разочаровал тебя…» — прошелестело в ответ, и огромная голова с трудом приподнялась над разлагающейся заживо плотью. Чешуя почти обвалилась, сохранившись лишь небольшими островками, воспалённые изъеденные нарывами глаза стали вместо ярко-жёлтых бледными и бурыми. В их почти потухших зрачках едва колыхалась жизнь.
Сердца Рены заныли от всепоглощающей боли. Ей невыносимо было видеть того, в кого она свято верила таким. Она гнала прочь назойливые вопросы, роящие в голове. Часть её жаждало узнать, что же привело Полоза в столь жалкое состояние, другая же, напротив, не желала ничего знать. И лишь одно стремление объединяло их.
— Возможно ли ещё помочь?… — С губ Рены сорвался прерывистый и сдавленный шёпот. — Спасти…
«Ты знаешь ответ…» — Он обессиленно опустил изуродованную голову. Ещё несколько пластинок чешуи оторвались и посыпались на землю, глаза смежились, оставив лишь тонкую щель. Рена уловила его тяжёлое свистящее дыхание, от которого всё её существо скручивалось от невыносимого отчаяния. Как она могла не понять? Почему в тот момент, когда Танец позволил ей увидеть его, ничего не заметила? Не расслышала в голосах мольбы о помощи?! Тогда бы… тогда… она пришла бы гораздо раньше!
«Не вини себя, — мягко попросил он. — Моё тело гниёт уже не одну сотню лет… — Его дыхание стало немного чаще, а кончик языка вывалился из пасти и безвольно повис. — Я никогда не рассчитывал на спасение… лишь на избавление…»
— Но почему? Почему всё так вышло?! — не унималась Рена, а в голову, как назло лезли неприятные мысли и воспоминания. Непростому разговору с Ийридиари, в котором тот обвинял Полоза в излишних амбициях, она тогда не придала должного значения. Слишком уж невероятными и безумными показались ей слова демона. Полоз в её глазах всегда был олицетворением мудрости и добродетели, и она цеплялась за эту слепую веру, оберегала и защищала свои чувства, оставаясь непоколебимой в своих убеждениях. Но сейчас что-то внутри неё пошатнулось, и возникшая брешь, подобно трещине, появившейся во время землетрясения, начала расширяться. Впрочем, и сам Полоз не стремился себя оправдать.
«Я сам во всём виноват, — глухо признал он. — Мне осталось уже недолго, потому, прошу, выслушай меня, перед тем как ты сделаешь то, ради чего пришла…»
Беспокойство охватило Рену. Она не понимала намёков Полоза, и ей решительно не нравился его настрой. Но тот, будто не замечая её волнения, принялся за свой рассказ:
«Мне стоило радоваться и благословлять тех, кто некогда спас меня от ужасающей участи стать чьим-то кормом или превратиться в какого-то монстра, а я, получив это тело, втайне завидовал. Мне тоже хотелось, как и когда-то прежде, вновь творить. Какое-то время я ещё смел надеяться на изменения, но потом случилась катастрофа, едва не погубившая весь этот мир. Уж лучше бы я погиб тогда… — Полоз издал хриплый кряхтящий призвук, отдалённо напоминающий вздох сожаления, а затем, устало продолжил: — Твой народ всегда доверял мне, любил меня, а я щедро награждал его драгоценностями и полезными минералами. Они воззвали ко мне, как к уважаемому старейшине, думая, что я смогу им помочь, но едва их стоит за это винить. Та губительная война многих заставила искать покровительства. Проклятые эльфы связались с демонами и, благодаря полученной силе, смогли узурпировать ещё несколько народов. Меня же ждала участь Трёхликого, которого оборотни и волшебники безжалостно изгнали за слабость. Он стал для них ничтожным предателем, жалким паразитом и шарлатаном. Демоны хитростью обмелели его заветный источник, а вместе с водой ушла и вся магическая сила. Мне, в отличие от Трёхликого, изначально нечего было дать вам, кроме залежей хорошей руды для клинков и пик. Но какой прок от железа, когда магией уничтожаются целые континенты?»
— Трёхликого всё ещё боятся, несмотря на то, что давно считают безумным, — осторожно заметила Рена. Пока Полоз говорил, она подобралась к нему ближе и теперь с ещё большим вниманием осматривала его истерзанное тело. Она надеялась хоть где-то обнаружить струпья заживающих ран, однако ничего, кроме едкого кровавого гноя, не смогла найти. Поражение плоти было настолько велико, что оставалось недоумевать, как жизнь ещё не покинула Полоза.
«И всё же я не сдавался до тех пор, пока до нас не дошла весть о том, что демоны убили Кихи… Ты ведь уже о нём знаешь, да?» — Полоз с трудом приоткрыл один глаз и пытливо уставился на Рену. Она поспешно кивнула, ощущая в груди необъяснимое волнение и затаённую грусть.
«Я уже прощался с жизнью, понимая, что мне таких соперников нипочём не одолеть, когда появился ледяной демон. Он предложил мне силу, если я помогу ему сохранить оставшуюся искру. Конечно, я согласился, и это помогло спасти твой народ. В благодарность, мне начали воздвигать храмы, я же, поняв источник появившегося могущества, решил, что так будет лучше, и спрятал искру в Священном Яйце. Оно