Этим заросшим побродягам не было места в цивилизованном мире, даже среди других оборотней, сохранивших человеческое достоинство. Так они и блуждали по лесистым горам, лесному подлеску, безлюдным, но полным хотя бы землеройками вересковым пустошам в районах Фёртов* . Да и трансформации давались им легко, и им не было необходимости для превращения в огромных волков - переростков не обязательно было дожидаться заветного для всех оборотней полнолуния. Они перекидывались в зверей, когда были голодны, недаром их глаза отсвечивали желтизной даже в человеческом обличии, и жрали лесных тварей - оленей, лисеней и даже, вроде бы братьев - волков, а вот в полнолуние подходили поближе к человеческому жилью, чтобы было больше шансов вкусить сладкой,сочной, так-таки и сочащейся кровью плоти и мозгов милующейся сладкой парочки за окраиной небольшого поселения.
… - Так вот, как это не прискорбно, мне совершенно неизвестно, куда запропастился Сев… профессор Северус Снейп. И я не могу сказать ничего всязно... связного. На этот счёт Вам, мессир, лучше проконсультироваться по этому вижотрепещущему для нас с Вами, Люци....ус вопросу у господина Директора.
Рем на всякий случай обезопасил себя, повторив эту фразу с небольшими видоизменениями, окончаниями и перевиранием, вот уже в третий раз за день и вечер. Его так и подмывало назвать лорда Малфоя просто по школьному имени - Люци, и то, только для своих, исключительно слизеринских шлюх. О парнях Люци, которые были, и в преогромнейшем количестве, Ремус знать не мог потому, что слизеринцы, в отличие от четвёрки гриффиндорских Мародёров, не выносили сор их гостиных- и, уж тем более, из спален Префектов, одним из которых и был Люциус Малфой.
- Вы можете называть Северуса, как привыкли, ведь я тоже имею честь называть графа Снейп просто по имени. Позвольте заверить Вас, профессор Люпин, сэр... Ремус - при этих словах нога Малфоя скользнула по брючине Ремуса выше колена, - что я желаю лишь блага и спокойствия своему… родственнику во Мерлине Северусу.
Также, как и Вы своему другу. Я прав, я прав или и я прав?
Малфой, смеясь, ещё раз провёл ногой под столом, за которым Ремус вкушал «внеплановые» , насыщенные белком трапезы для скорейшего обрастания мясом повреждённых частей тела, а, скорее, ноги, пользуясь руководством мадам Помфри. а попросту, Поппи. И в этом «попросту» не было ничего сближающего их или делающего хотя бы чуточку ближе. Все оставались на своих местах.
Ремус был в недоумении подстольным действием Люциуса и пребывал в подвешенном состоянии рассудка - он уже очень сильно возбудился от наглого прикосновения мужчины напротив.
Нога снова мягко, вызывая уже неимоверное желание, скользнула прямо по промежности с уже хорошо заметной выпуклостью прямо на интимном месте, к величайшему стыду и сраму несчастного, а, может, наоборот, до крайности счастливого Ремуса. На него, наконец-то, обратили внимание, по-простому, как от мужчины - превосходного, надо сказать, самца к нему, такому простому. И это не за деньги.Зачем Люцу тощий кошелёк Ремуса? К чему?
Малфой плотоядно улыбнулся прямо в глаза Люпину.
«Эти глаза напротив» уже покрылись поволокой нескрываемого желания, хотя Ремус и не видел себя со стороны. И это было к его счастью, что он не видел выражения своих похотливых желтовато-карих, но не таких породистых как словно сошедшие с рекламы глянцевого журнала для взрослых ведьм глаз, собственных лупешек.
Зато это видел лорд Малфой, потому-то и улыбнулся, чтобы ещё больще заинтриговать оборотня. Малфой откровенно блефовал, возбуждая оборотня - явного заядлого гея, ведь тот может не сдержаться и попросту жёстко отыметь соблазнителя. Но Люциус полагался на свою реакцию и спрятанную в трости волшебную палочку, где ей и место. С тростью он так и не расстался, в отличие от Люпина. А если Люпин, более того, ещё и вот такой вот боттом, тогда вообще не о чем беспокоиться. Боттомы по натуре своей не насильники. 0, это лорд Малфой за время, и немалое, общения с мужчинами различных «пород» - и имеющих его, и имеемых им - хорошо себе уяснил.
Хотя… На разъярённого, возбуждённого оборотня может подействовать только пара-тройка, как назло, длиннющих заклинаний. Но Малфой решил правдами и неправдами «расколоть» оборотня, вызвав такую нежеланную, вроде бы, и ненужную реакцию, как сексуальное возбуждение. Но именно оно-то и поможет нелюдю развязать язык. Такие желанные сведения от самого лучшего друга Северуса.
Люпин выдавал себя не за гвардии почётного инвалида, а за вполне здорового субъекта, чтобы внезапно понравиться неожиданному гостю А ведь, судя по таким жестоким заигрываниям Люци Малфоя, он, Рем, уже нравился тому.
Они уже выпили по оговорённому числу стаканов " превосходного ", по словам Люци «Зелёного Змия», но бутылка была, с точки зрения оптимиста Люца, ещё наполовину полной, но не пустой, как посчитал бы Сев..
- Значит, надо напоить Люпина до состояния нестояния на ногах. Вон он, как уже захмелел от, по-видимому, непривычной выпики. Видно, либо не привык пить, либо , может, предпочитает менее крепкие напитки, те же ликёры на сливочных кактусах… Хотя, для него это слишком дорогой импортный напиток. Тогда - на соке огнекрыльца златолистого или, того хуже, совсем по-маггловски, на куриных желтках, как тот недоброкачественный ликёр, который с ледком впихивался в руки каждого у эксцентричной, но всё же, правильной, великосветской графини Мэддок.
А может, он пьёт маггловский скотч? А что, штучка весьма, скажем так, забористая. В свете перепробовали, кажется, весь алкоголь магглов и пришли ко мнению, что этот «шотландец» стоит того, чтобы дать магглам шанс считаться хоть и увечными, но людьми.Уж больно он хорош, этот скотч, чтобы магглов считать не превысившими уровня обезьян. Раз уж гонят такую самогонку... то и людьми считаться имеют полнейшее право.
Да и стоит дёшево напиток этот, а с его-то профессорскими средствами… самое то, что надо....
Но скотча не предвидится, остаётся только допить бутылку, вернее сказать… долить как можно больше её содержимого в странного, страстного профессора, чтобы он, наконец, разговорился, язычок распустил.
Да, хорошо бы хорошо, только язык, а не руки. А не то придётся применить самые что ни на есть тяжёлые меры. А оно мне надо? Вот то-то же. Растлевай, но знай меру, лорд Малфой! И мера это скоро исполнится.
- Что ж, многоуважаемый сэр, не пригласите ли меня перейти в гостиную, на Ваш замечательный, такой… соблазнительно мягкий, даже на вид, диван?А уж каков он будет, когда мы усядемся на него... вдвоём! Вы ведь согласны? Или же Вы боитесь сесть в гостиной со мной на один диван? Ваш же, кстати? Боитесь, может быть, своих же вещей ( а вот это уже хамство со стороны Люциуса), ожидая психоаналитика? - Вижу, как загорелись блеском во время моей нарочитой паузы после призвания духа страшного зверя Психоаналитика нечеловечески желтоватые глаза учителишки.