передовой нужно духовенство. А воинский путь подразделений нужно наполнить смыслом. Тем более если идет битва против Зла.
КНЯЗЬ-ВОИН В ДОНБАССЕ
Процесс переименования «номерных» батальонов был стихийным, что уже указывает на Божий промысел. Первым появился батальон «Русь». Вторым — батальон Александра Невского. 500 резервистов держали так называемые «Донецкие ворота», проблемное место, которое противник рассматривал как парадный вход в город. Батальону для усиления придали двух спецназовцев — «наводить шорох». Получилось, противник зафиксировал активность, атаку отложил. В одном из боев спецназовец с позывным «Невский» погиб. Он был похож на легендарного князя-воина. Зачислить Невского навеки в списки части было невозможно технически-бюрократически. И тогда в память о нем батальон назвали именем святого Александра Невского. На его шевроне две винтовки косым Андреевским крестом — старая трехлинейка Мосина, оружие местных резервистов в первые месяцы СВО, и новая русская винтовка Лобаева как символ будущего. И над этой композицией — шлем Александра Невского.
Мы едем в батальон, названный в честь еще не канонизированного новомученика воина Евгения Родионова, отказавшегося снять крест и зверски убитого боевиками в Первую Чеченскую. Батальон брал Верхнеторецкое. В нем отец Георгий должен отслужить молебен и причастить воинов. Отец Георгий первый раз в Донбассе, я прекрасно понимаю, что это Поступок. Чувствую его внутреннее беспокойство и беру на себя роль экскурсовода, пытаюсь объяснить батюшке, что вокруг нас. Мы сворачиваем на Ясиноватую, говорю: мол, «по военной дороге поедем». Это некогда шикарная трасса Горловка — Донецк, она частично перерезана ВСУ, мы объезжаем этот участок. Местные, кто не боится, ездят в Горловку здесь, другие объезжают через Енакиево. Редко, но по трассе ВСУ ведут беспокоящий огонь. Здесь есть участок, где обочина выложена мешками с песком, чтобы машины не просматривались.
Отец Георгий вглядывается в серую туманную даль и спрашивает: «Сколько здесь до противника?» Я пожимаю плечами: мол, 3–5 километров, но с погодой нам повезло. Проскакиваем поселок Красный Партизан. Рассказываю:
— Первый населенный пункт, отбитый у врага еще в 2015 году. С одной стороны шоссе стояли укропы, с другой — наши. Игорь Безлер, командир Горловского гарнизона, в 2014 году, когда ездил в Донецк, завозил вэсэушникам сигареты, говорил с ними, потом все изменилось, конечно.
И я рассказываю отцу Георгию жуткую историю, которая меня перепахала и до сих пор сидит внутри.
— Вон на той полянке лежали кучей убитые вэсэушники, накрытые украинским флагом. Военкоры КП это сфотографировали, известнейший снимок. А потом приехал священник в полукатолическом-полуправославном облачении, униат, забирать мертвецов. Но никто из бойцов не захотел ему помогать… И тогда этот священник закричал: «Люди вы или не люди? Есть в вас человеческое?»
— А бойцы?
— Они заговорили, один за другим: «Ты не священник, у нас другие батюшки», «Вы мой дом размотали», «Вы мою сестру убили»… Трупы погрузили, конечно, но я тогда первый раз понял, что происходящее — никакая не политика, все в другой плоскости.
«ПОЕХАЛИ К ДЕВЧОНКАМ»
Командира батальона имени Евгения Родионова зовут Седой. Он седой, на передке позывные просто так не дают. В располаге, в наполовину разваленном ледяном доме, есть часовня, любовно обустроенная в бывшем парадном входе в здание. Там даже стены облицованы мрамором. Бесы что-то почуяли, и с началом этой короткой службы начался обстрел, потом подключилась наша артиллерия, прилетели самолеты. Бойцы прижались к стенам, и только батюшка служил в центре этого небольшого зала как ни в чем не бывало, а я стоял спиной к широченной деревянной двери. И с каждым «прилетом» или «выходом» снарядов по загривку бегали мурашки размером с кулак.
Отец Георгий остался исповедовать и причащать бойцов, а Седой повез отца Киприана в Верхнеторецкое показать разрушенный храм Дмитрия Солунского и места, где воюет батальон.
На въезде в село — сожженная броня, причем от нее остались какие-то лохмотья, с трудом можно угадать, что это были за машины. Седой вздыхает:
— В селе были только стрелковые бои, а то, что вы сейчас видите, разрушила украинская артиллерия за последний год. Просто берут и «отрабатывают» село, квадрат за квадратом. Света нет, но люди все равно возвращаются.
На вопрос, нужны ли батюшки на передовой, комбат отвечает твердо: «Нужны. Людям тяжело, им бы утешение, добрый разговор».
Мы проезжаем дальше, в Горловку, к разведчикам. Там нас ждет фронтовой батюшка отец К. и замполит С. Батюшка смеется: «Сегодня были на позициях, причащали, так замполит держал плат!» Показывать отца К. нельзя — половина епархии тут пока под ВСУ, а они только ждут повода, чтобы начать, как мне сказали без обиняков, «резню православных».
Замполит начинает вслух думать: «Куда бы вас отвезти, чтобы попить чаю и поговорить? Может, к девчонкам?» Монах Киприан всплескивает руками:
— Ну конечно, куда же еще отвезти монаха, только к девчонкам! Поехали скорее!
Если бы под ногами не было грязи, все бы слегли от хохота.
КЛЯТВА ОТПУСТИТЬ ВЭСЭУШНИКОВ ЖИВЫМИ
Мы приезжаем в какой-то офис, «девчонки» уже заварили чай. Отец Киприан и отец К. тихо общаются на совершенно прозаичные темы. Например, военные священники предусмотрены штатом, а вот такой ВУС — военно-учетной специальности — и в помине нет. Как быть? И я догадываюсь, что монах Киприан, сам полковник в отставке, выполняет здесь вторую задачу — выясняет, как сделать так, чтобы институт военного священства работал.
Я перешептываюсь с замполитом, и он рассказывает удивительное. Бойцы горловской бригады никак не могли взять опорный пункт врага, откатывались, раненые были, потом вообще отказались атаковать, и тогда замполит и батюшка приехали к ним на исходные позиции. Поговорили, причастили, и чудо какое-то — взяли опорник без потерь! Задаю наболевший вопрос:
— А есть ли милосердие среди боев?
И замполит рассказывает мне еще одну историю:
— Во время штурма боец загнал двух вэсэушников в блиндаж. На пороге блиндажа лежит наш раненый. Вэсэушники сдаваться отказываются, раненый у них, по сути, в заложниках. И тогда боец поклялся Богом, что отпустит укропов. Комбат отругал его, конечно, но в душе-то понимал — такие клятвы нарушать нельзя. И нашего бойца спасли, это же главное!
САПЕРЫ — «ЧУДОТВОРЦЫ»
Крайняя наша точка — батальон имени «Сорока мучеников сева-стийских», названный в честь римских воинов, принявших христианство и претерпевших за это страшные муки. И само богослужение в располаге напоминало службы первых христиан-катакомбников. Темный внутренний коридор с низким потолком, и только теплятся десятки желтых свечей в руках воинов. А совсем рядом вздыхает разрывами и ворочается близкая Марьинка, которую все никак не могут взять. Сегодня один из саперов с позывным «Белорус» совершил подвиг — расчистил для штурмовых групп проход