действует магически. Танкист достает аккумуляторную бритву, садится на диванчик под портрет Карла Маркса и бреется. Маркс со своей буйной неуставной бородой смотрит ему в спину неодобрительно. Разбираю подарки. При виде колбасы кошачье племя оживает и берет меня в тактическое окружение, а самый наглый запрыгивает на колени, урчит, заглядывает в глаза, но меня не проведешь.
По рукам идут носки, связанные и переданные бойцам женой спецкора «Комсомолки» Леши Овчинникова (он бывал в Донбассе не раз, еще с 2014-го). Парни восхищенно переговариваются: «Домашние!» Вспоминают, у кого и какие носки вязали бабушки.
Как-то незаметно переходим на скользкую тему — «отношение к Донбассу на Большой земле». Молодой паренек, с ног до головы одетый в уставное, еще не изношенное, рассказывает, как его эвакуированная семья пыталась летом снять жилье в Таганроге:
— Одни так моим и сказали — из-за вас все это началось, нет для вас тут квартир! Хотя квартир пустых была куча.
Я включаю «политрука»:
— Меня в 2020 году с границы таксист забирал, спрашивает: «Какой у вас там курс гривны?» А я ему: «У нас там гривны с декабря 2014-го нет. У вас бои в ста километрах идут. Что, вообще не интересно, что там происходит?» Засмущался, всю дорогу за Донбасс расспрашивал, что там и как. Просто вот таких, их на самом деле мало. Но они токсичные — один раз повстречал, потом полжизни их помнишь.
ПРОРОЧЕСТВО ЛЕСА
В углу подвала — радиоузел. Стены оклеены детскими рисунками из гуманитарки. Шипит рация: «Беспилотник, идет с северо-востока». Радист делает звук громче, чтобы все слышали, и наш поход за водой на колодец пока откладывается.
Следующее сообщение по сквозному каналу: «Наблюдаем яркий свет фар, посадка «Соболь». У ВСУ началась ротация. Выходим с Лесом курить в тамбур, в подвале нельзя — задохнемся. Говорим с Лесом на удивительную тему: «Можно ли молиться за врагов» — и приходим к выводу: «О вразумлении, можно и нужно». Спрашиваю, как обстановка здесь в целом.
— Я так понимаю, противник сейчас подвыдохся, все силы брошены на Артемовск — Соледар. Они сами распиарили этот участок, и теперь им важно там продержаться. Поэтому кидают туда все резервы. Предположу, что против нас у них остался минимум, максимум для каких-то демонстрационных действий. Имитировать наступление, например, нас держать в тонусе.
Эти слова Леса оказались пророческими, но сбудутся они чуть позже.
— Противник говорит, что держится зубами за Артемовск-Бахмут, ждет поставок «сверхоружия» с Запада. Так?
— Ну, время-то они оттягивают, да только ресурс теряют, технику и людей.
— Тебе лично чего не хватает в окопах? Вот представь — все, что пожелаешь, через час привезет вертолет?
Лес смеется:
— Солдат с прямыми руками! Которые сами себе обеспечат комфортные условия на передке. Не будут ждать, когда выдадут, привезут. Государство же дает печки, стройматериал. Что от солдата требуется? Руки.
— А по технике?
— Столкнулись с тем, что некоторые виды квадрокоптеров противника наши средства подавления не берут. Таких немного, но это уже неприятно. У нас есть противодронные пушки, но, к сожалению, их разрабатывали гражданские инженеры…
Заполночь бойцы привозят воду на ручной телеге, помогаю разгружать и первый раз поражаюсь — какая кромешная тьма стоит на улице. В городе, да и в мирных деревнях такого нет. И под покровом тьмы приходит машина. Лес говорит мне:
— Держись за мою лямку разгрузки.
Ведет меня как поводырь, я только подошвами сапог чувствую — вот грязь, вот россыпь гильз, вот сорванный лист кровли, а вот и машина. В ней отключено все освещение, даже на приборной доске. Ехать не близко. Включаю инфракрасный режим камеры, но водитель сразу говорит: «Вырубай, засвечиваешь мне «ночное зрение».
На краю деревни нам машет из кустов фонариком какой-то боец, практически неразличимый в темноте.
— Лес, у нас там позицию… начали разматывать (т. е. разбивать). Нет, не ДРГ, их больше, наши отбиваются, один «трехсотый», нужна эвакуация.
Я слышу, как разгорается и затухает бой, совсем недалеко. Гавкает гранатомет, и пулеметы тяжелые работают. С Лесом прощаюсь коротко, практически на ходу выпрыгивая из машины в грязь. Пророчество Леса и ночной эпизод попали в утренние сводки.
Наши отбились, конечно. Не могли не отбиться.
7 февраля 2023 года
БАТАЛЬОНЫ СВЯТЫХ
ВЕРА ИЛИ БРОНЕЖИЛЕТ
Ранним утром неприметно-грязный микроавтобус покинул Донецк. В экипаже машины был монах Киприан, Герой Советского Союза (читайте интервью с ним на сайте KP.RU), мой давний товарищ с телеканала «Спас» Андрей Афанасьев и совсем молодой священник одного из московских храмов отец Георгий. Он будет вести короткие службы в батальонах, причащать и исповедовать. В чехле от фотообъектива и подсумках у него есть все, что нужно для богослужения. За рулем — подполковник с позывным «Японец», воюющий со Славянска, один из земных покровителей этого необычного явления — «православных батальонов». Мы тихо переговариваемся, Японец объясняет мне суть нашей миссии:
— Меня с начала СВО поразило вот это явление — бегущие с передовой или «пятисотые». Некоторые люди оказались психологически не готовы к боевым действиям. Начальство говорит: «На гауптвахту их!» Я не соглашаюсь: мол, если так, там завтра прибавится желающих.
— Почему?
— Там кормят, тепло и не убивают… И тогда я начал вызывать людей на «профилактические беседы». Говорил по многу часов и показывал им свои иконки, которые были со мной все последние 9 лет.
Японец лезет в карман и показывает мне стопочку крохотных образков, перетянутую резинкой:
— Вот эта была в удостоверении ополченца, который выдал мне Стрелков, мой покровитель Георгий Победоносец…
Я вздыхаю и говорю: «У меня такая же стопочка, всегда со мной». Достаю из рюкзака зип-пакет, в нем десяток образков и молитвослов, затертый, рваный, вымоченный дождями и много раз заклеенный… Не бывает атеистов в окопах.
Японец продолжает:
— Я понял, что у этих струсивших людей есть только страх, но нет веры… Вот под Песками после тяжелых боев одно из подразделений полностью потеряло боеспособность, командир в стрессе, не может отдать внятную команду. При этом он капитан МВД, два десятка лет в угрозыске. Как так? И весь наш многочасовой разговор с ним свелся к вере. Она укрепляет. Верующий человек видит свою защиту не только в бронежилете и каске.
Молебен в саперном батальоне «40 мучеников Севастийских»
— Тот капитан изменился?
— Да, он не стал лучшим командиром, нет. Но он не хуже других. Он преодолел ужас «адаптационного периода» боев. Я потом посчитал, что провел 129 бесед, на самом деле — малых проповедей. Стало понятно, что на