прямо в то место, где она была секунду назад. Вампирша стала ползком на спине отползать, подобралась к банановым зарослям, подтянулась на листке и скрылась в густой растительности. Она слышала, как еще несколько стрел вонзились в дерево, но мишени не нашли.
Эверилд, подобно обезьяне, карабкалась, перепрыгивала с ветки на ветку. Она выглянула, увы, дальнобойного оружия при ней не было, поэтому оставалось одно: скрыться от преследователей. Что она и сделала, перебираясь с дерева на дерево и каждый раз проверяя, цела ли странная кукла.
Вампирша преодолела аллею вéрхом и оказалась на открытом месте. Она оглянулась: вдали маячили тени. Эверилд приняла единственно верное решение: достала рамсингу и дунула, трубя тревогу, а потом со всех вампирских ног бросилась прочь от проклятого дома.
Она бежала без оглядки и остановилась только у своего дома. В окнах горел свет — Нагайна и дети не спали. Эверилд подошла к деревянной двери, обитой железом, ручка была в виде головы женщины. Вампирша достала ключи, вставила в замóк и вошла, дети с воплем бросились к Эверилд.
— Мамочка пришла, — они облепили вампиршу, а Эверилд уловила запах выпечки и чего-то жареного.
Она вместе с детьми двинулась на кухню и замерла на пороге: за столом сидел Акиль, сын Сурамы и Араджи.
— Добрый вечер, — поприветствовал он вампиршу.
Эверилд медленно кивнула и бросила взгляд на Нагайну, поджавшую губы. Она была одета в домашний халат из льна цвета лайма.
— Я уже думал, что мне ночевать придется остаться, — проворчал юноша.
Эверилд отошла от потрясения и спросила:
— С чем пожаловали? — она отлипла от косяка и прошла в просторную кухню.
В углу находилась печь, у стен — горшки с едой, а в центре комнаты стоял маленький стол.
— Я пришел тебя забрать как свою невесту, — торжественно сказал гость и протянул брачное ожерелье.
Теперь Эверилд верно расценила мрачный взгляд Нагайны.
— Я обручена с богиней, — возразила вампирша, всё-таки присаживаясь за стол.
Нагайна поставила перед ней бокал с разбавленным вином, и Эверилд его осушила залпом. Вампирша молча налила еще.
— Я выкупил тебя у храма. Мне нужна крепкая жена, — ничуть не смутившись, заметил юноша.
Эверилд выпучила на него глаза, нащупала куклу за пазухой: вроде, та была целой.
— Они не могли меня продать тебе, — хмуро сказала Девадаси.
— И всё равно продали, — насмешливо ответил Акиль.
— Это ошибка, — сказала вслух Эверилд, а про себя подумала: «Так-так, дело принимает интересные обороты. Значит, я кому-то сильно мешаю. А не мог ли сын Ануджи подстроить смерть своей супруги, потом навести на отца ради одной цели: заполучить власть в секте? Любопытнее, всё любопытнее».
Из размышлений ее вырвал резкий мужской голос:
— Всё, собирайся. Я не собираюсь тебя ждать до утра! — он поднялся и решительно направился к Эверилд, та его остановила красноречивым взглядом — он словно на стену налетел.
— Сядь, — повелительно сказала Эверилд. Мужчина заколебался, но сел. — А теперь рассказывай поподробнее: кто тебе меня продал и за какие деньги? — потребовала вампирша ответов. — Без ответа я не сдвинусь с места.
Они сверлили друг друга глазами. Две, три, пять, семь минут. И в итоге он отвел взгляд.
— Это не имеет значения.
— Не имеет значения?! — вскипела Эверилд. — Если это не имеет никакого значения, тогда ответь мне на вопрос: откуда у тебя деньги?
Юноша побледнел.
— Осталось наследство от отца. Представляешь, у него на счету было два миллиона, а он прятал их от семьи, скряга.
— Так-так, а не припомнишь, кто ему эти деньги перевел? — продолжала Эверилд зажимать Акиля в клещи.
— А кто ты такая, чтобы интересоваться моими деньгами! — вспылил мужчина.
— Ответ неправильный, щенок. Я та, кто вытащил вас из глубокой задницы, и эти деньги я дала твоему отцу, чтобы он вложил их в свое текстильное дело. А ты раздал их шарлатанам, чтобы потешить свою похоть, мелкий засранец. — Эверилд поднялась, в крови закипал гнев, грозясь выплеснуться реками нефти.
— Теперь это мои деньги — куда хочу, туда их и трачу, — уже неуверенно сказал парнишка.
— А я за кого хочу, за того выхожу замуж. Молодец, Эверилд, выкупила себя у жрецов. А теперь убирайся из моего дома! — рявкнула вампирша так, что стёкла жалобно зазвенели.
— Не смей мне дерзить! — перешел в наступление Акиль.
— Ты ничего не забыл? — вдруг ласково пропела Эверилд. — Мы с тобой в разных кастах: я принадлежу к жрицам, а ты всего лишь ремесленник.
— Ты обманом попала в касту жрецов, — обвинительно сказал он.
— Нет, мой дорогой, это ты что-то попутал. Вместо того чтобы заниматься семьей, ты тешишь свою похоть, а семья будет голодать. Я никогда не стану твоей женой, тем более я уже замужем. Убирайся из моего дома! — приказала она, и юноша дернулся, как от удара хлыстом.
— Я насильно сделаю тебя своей, помяни мои слова, — злобно проговорил он и размашистыми шагами покинул дом.
— Я уже думала, что ты Эрика променяла на эти сопли. Вот ему была бы новость.
— Лучше бы он сейчас был здесь и настругал этого молокососа на лапшу, — кровожадно сказала Эверилд и извлекла из-за пазухи куклу.
Она ее пять минут рассматривала. Фарфоровая синяя голова, нарисованные краской глазки и щечки, деревянное тело с заводным механизмом. Вроде, ничего примечательного, обычная игрушка. Вампирша ее вертела и так, и эдак, но всё равно ничего не понимала.
— Надул, гаденыш! Ну туда ему и дорога! — Эверилд поддернула сари куклы, когда к ней подскочила Миди.
— Мама, можно? Я давно хотела такую игрушку, — загорелись глаза ребенка, и вампирша еще раз осмотрела куклу и отдала ее.
Миди запрыгала, а когда повернула ключик, все вздрогнули. Кукла пропела скрипучим голосом:
«День и ночь,
Тайною покрыта,
Дочка вне брака зародилась,
И чтобы смыть свои грехи,
Кровь амани свою подари».
Вампирши переглянулись. Эверилд выдернула куклу из пальцев Миди и снова ее завела, всё повторилось. Загадок становилось всё больше. «Так, значит, жена изменяла ему и успешно это скрывала. Ну хоть что-то встало на свои места».
«Кровь ногами ты месила
И против Шивы согрешила,
Возлежав в моей постели,
Грязную кровь породила».
Эверилд готова была биться головой о стену: просто хотелось всё крушить.
— Миди, я отдам тебе эту куклу, как выявлю убийцу. А пока она проходит главным свидетелем, — сказала вампирша дочери и разлохматила ее волосы.
— Хорошо. Вернешь мне ее потом, — и Миди умчалась к своим собратьям по возрасту.
— Всё совсем плохо? — сочувственно спросила Нагайна.
— Ты не представляешь, насколько паршиво, — согласилась вампирша, плюхнувшись рядом.
Она прослушивала и прослушивала куклу, пока Нагайна не сказала:
— Выключи этот несмазанный механизм!
— Как