— Ты не понял?
Кэй напряженно выпрямился и отбросил в сторону папку. Он сделал шаг к поднявшемуся на ноги Сину и прищурился.
— Ладно, молчу, — неохотно пробормотал блондин, покосившись на сжатые кулаки соперника.
Сердито переглядываясь, парни разошлись по своим углам и молча вернулись к работе.
— Ненормальный, — тихо бормотал авереец. — Такую новость зарубил! Меня бы на руках носили… Новый препод и новенькая адептка! Лучшее известие последней недели…
— Поговори мне там, — заметил северянин, недобро косясь на Короля сплетен.
— Понимал бы что, — огрызнулся Син. — Никакого вкуса! Нашел, из-за кого драться.
— Ты не понял?
— Молчу.
Парни недобро зыркнули друг на друга и уткнулись в бумаги. По крайней мере, обоим хватило ума не продолжать драку в кабинете ректора.
Глава 13
А Рани, не догадываясь о том, что явилась причиной ссоры, дожидалась лорда Дарена в его аудитории. Преподаватель запаздывал, и девушка нетерпеливо расхаживала по просторному помещению, припоминая условия договора с магистром. Сто пятьдесят сольдо за один вечер в неделю. Определенно, как работница, она имеет успех! Усмехнувшись, Рания остановилась у окна и уставилась на кишащих внизу людей. Вот, мелькнул красный шарф Марисы — значит, подруга, все-таки, побежала на свидание к своему графу. А вот, Сантери с Эленией разговаривают о чем-то у проходной.
Как причудливо, однако, переплетаются нити судьбы! Не заплыви кирдал на мелководье, эти двое так и продолжали бы тайно вздыхать друг по другу.
Рания улыбнулась. Ей нравилась скромница Эли. В актанийке не было броской красоты, или бойкого характера, но та внутренняя цельность, которая раскрывалась при близком общении, невольно располагала к девушке. Глядя на Элению, Рани вспоминала виденную однажды в горах эридею — невысокое растение, с нежно-зелеными листьями и светло-фиолетовыми лепестками. Эли была похожа на этот незаметный, душистый цветок. Такая же тихая и неприметная, но очень милая в своей простоте.
Благодаря болезни Тери, девушки очень сблизились. Робкая дружба, зародившаяся между актанийской аристократкой и равенийской герцогиней, обещала стать настоящим подарком для обеих. И Рани, при всей своей общительности, и Эли, незаметная и стеснительная, в сущности, были довольно одиноки. Легкая дружба с Марисой не смогла дать Рании того, чего так не хватало девушке. Слишком много различий имелось между подругами. И дело было вовсе не в сословности, нет. Просто, Мари не хватало душевной тонкости и способности замечать кого-либо, кроме себя. Веселая, жизнерадостная хохотушка редко обращала внимание на чьи-то переживания, предпочитая жить исключительно собственными интересами. Эли была другой. Нежная, тонко чувствующая, прислушивающаяся к окружающим и умеющая понять их…
Рани задумчиво улыбнулась. Пожалуй, происшествие с кирдалом послужило счастью не двух, а целых трех человек. Ей, Рании, тоже перепало от щедрот судьбы, подарившей одинокой герцогине замечательную подругу.
Девушка перевела взгляд в сторону парадного входа. Зрелище, открывшееся ее взору, заставило Рани податься вперед, в надежде получше разглядеть происходящее. На ступенях стояли двое — лорд Аль-Шехар и Лаура Контигос, та самая первая красавица академии, что с первых дней невзлюбила новенькую адептку. Они разговаривали. Причем, если герцог спокойно слушал и лишь изредка что-то серьезно отвечал, то блондинка обольстительно улыбалась мужчине, всячески пытаясь привлечь его внимание. Рани, обострившимся женским чутьем, понимала, что Лаура положила глаз на лорда Рэйтана, и, затаив дыхание, наблюдала за разворачивающейся перед ее глазами сценой. Девушка видела, как красавица, откинув голову назад, рассмеялась чему-то. Потом, словно невзначай, коснулась руки лорда. Той самой, пересеченной шрамами и затянутой в перчатку. Герцогиня сама не заметила, как невольно сжала кулачки. Эта аверейка совсем стыд потеряла! Касаться постороннего мужчины… Верх неприличия! Рани не хотела понимать, что попросту ревнует, нет. Ей казалось, что она возмущена откровенным поведением Лауры. А герцог? Он-то чего любезничает с этой… кеберой белобрысой?! И улыбается ей!
— Думаешь, твой бывший муж будет хранить верность покинувшей его жене? — Вкрадчивый голос лорда Дарена вторгся в смятенные мысли герцогини.
— О чем вы? — Обернулась к нему девушка.
— О том, что не стоит ждать от лорда Аль-Шехара того, чего он не может тебе дать.
Магистр сочувствующе смотрел на Ранию. Взгляд янтарных глаз был слишком понимающим.
— Лорд Дарен, если вы не против, я бы хотела перейти к обсуждению совсем другого вопроса, — спокойно ответила девушка. — Что мы решим, насчет моей работы? В какой день мне приходить?
«Молодец, малышка, — одобрительно подумал Аарон Дарен, — умеет держать удар. Смотри-ка, ни одна мышца на лице не дрогнула. Гордая девочка! Только, ей это мало поможет…»
— Что же, если ты настаиваешь, поговорим о работе, — отвлекся от размышлений магистр. — Однако я предлагаю обсудить этот вопрос в более подходящем месте.
Миг — и Рания почувствовала, как все вокруг пришло в движение. Мир покачнулся, и только крепкие мужские руки, обнявшие ее за талию, удержали девушку от вскрика. Вздрогнув, герцогиня попыталась понять, что происходит, но, не успела она испугаться, как пространственный переход завершился, и аверейскую сырость сменило синее, безоблачное небо.
— Где мы? — Удивленно огляделась Рани. Вокруг высился лес. Красноватая кора сойр отливала медью в ярких лучах цируса, янтарные потеки смолы золотились застывшими каплями, а пушистые ветви низко склонялись к земле. В воздухе остро пахло разогретой хвоей.
— В Сиринии, — ответил лорд Дарен, не торопясь отпускать свою адептку. Он прижимал девушку к себе, ощущая, как быстро бьется ее сердце. — Мне кажется, тебе не помешает оказаться в тепле, хоть ненадолго. Аверея — слишком сурова к жителям южных широт. К ее вечным дождям и туманам сложно привыкнуть сразу.
Мужчина специально перевел разговор на погоду, отвлекая Ранию от мыслей о правильности происходящего. Ему хотелось, чтобы мгновение украденной близости продлилось еще хоть немного.
— И что мы будем делать? — Герцогиня обвела глазами небольшую полянку, на которой они оказались, и осторожно выбралась из объятий лорда. Ей было неловко чувствовать чужие руки на своем теле. Они ощущались именно так — чужими. Когда ее обнимал герцог, то… Впрочем, лучше сейчас не вспоминать об этом.