и очаровательно улыбнулась.
– В самом деле? – лукаво улыбнулся мужчина, забавно приподняв одну бровь.
– А Вам, что, требуются доказательства на этот счет? – ответила ему Джулия вопросом на вопрос.
– Вовсе нет, леди, вовсе нет! – мужчина рассмеялся. – Я надеюсь, что Ваша третья подруга не менее очаровательна, чем Вы, и мы непременно подвезем Вас к отелю, чтобы не заставлять ее ждать и напрасно волноваться по пустякам. Правда, Фреди? – обратился он к своему спутнику.
– Конечно! – ответил Фреди на ломаном английском языке и в подтверждение кивнул головой. – Даже несмотря на то, что мы сейчас должны свернуть направо.
Господи! Джулия ведет себя из ряда вон! – подумала Скарлетт. – А она, вызвавшись на роль дуэньи, потакает ей, заручившись своим молчаливым согласием. И угораздило же ее остановить карету с двумя мужчинами! Хотя, о чем тут говорить, будь на их месте женщины, карета никогда бы не остановилась. Какое счастье, что миссис Левингстон не видит сейчас свою внучку, да и ее, Скарлетт, тоже.
Мужчины шустро выскочили из кареты и подали дамам руки, заботливо усадив их, а потом, совершенно бестактным образом, уселись подле них по обе стороны.
– Позвольте представиться – сказал друг Фреди, черноусый смуглый мужчина лет тридцати пяти, который сел рядом со Скарлетт – Густав Дрожечек – Нью-Йоркский купец.
Скарлетт удивленно приподняла брови, услышав такую необычную фамилию.
– А я Фреди Кутерьме, француз, театраловед и сейчас здесь в Нью-Йорке гощу у Дрожечка. – Отрекомендовал себя тот, которого звали Фреди и галантно снял шляпу перед дамами.
– Чему Вы так удивляетесь, мэм, моей фамилии? – Густав Дрожичек вопросительно взглянул на Скарлетт.
– Вовсе нет – ответила она, стушевавшись, и как можно безразличней взглянула на этого господина. – Мне нет никакого дела до Вашей фамилии.
– Я чех по национальности, но, заметьте, мем, довольно преуспевающий в Америке чех.
– Я же сказала, что мне нет никакого дела ни до Вашей фамилии, ни до того, где Вы проживаете, ни до того насколько Вы преуспеваете в жизни.
– А отчего же вы так удивленно приподняли свои прелестнейшие брови, мадам, после того как я представился? – Густав лукаво улыбнулся и дружелюбно взглянул на Скарлетт, заставив своим хорошим расположением немного поубавить раздражение, которое все еще владело ею.
– А что, все чехи – вот так, сходу, пытаются припереть дам к стенке?
– Нет, нет, боже упаси! Конечно же, не все, но мне, признаться, это нередко доставляет удовольствие.
– Но так Вы его не получите на сей раз, мистер м…
– Дрожичек, миссис.
– Да, я запомнила, мистер Дрожичек.
– Я уже немало его получил, миссис, общаясь с Вами.
– Мисс Левингстон? – услышала Скарлетт в этот момент, удивленный возглас Фреди, который разговаривал с Джулией.
– Уж не дочь ли Вы мистера Левингстона, владеющего одним из нью-йоркских издательств?
– Я его внучка, мистер Кутерме.
– Миссис, простите, я не знаю Вашего имени – обратился вновь к Скарлетт ее сосед.
– Миссис Скарлетт Ретт Батлер.
– Очень приятно, миссис Батлер. А Вы, видно по всему, не живете в Нью-Йорке, правда?
– Возможно. – Лукаво ответила Скарлетт – а где же я по – Вашему живу?
– Я думаю, что Вы вообще не с севера.
– Правда? И как Вам удалось это определить?
– По Вашему выговору, мадам. Постойте, постойте, я попробую угадать откуда Вы. Так! Вы, несомненно, с юга, и, скорее всего, являетесь уроженкой Луизианы, а может быть Джорджии. Мне приходилось бывать там, и я слышал, как разговаривают в этих краях.
– О! Вы почти угадали. – удивилась Скарлетт. – Так Луизиана или все-таки Джорджия?
– Вот этого я точно определить не могу и надеюсь, что Вы сами об этом скажите, а я заодно проверю свою наблюдательность.
– Вы можете порадоваться за свою наблюдательность, мистер Дрожичек, я уроженка Джорджии из Атланты!
– О! Атланта, Атланта!
«Прелестный край, взращенный хлопком, был добродетелен и мил,
пока его дотла жестоко проклятый Шерман не спалил». -
С пафосом продекламировал Густав Дрожичек чьи-то стихи, заставив Скарлетт передернуться от этих слов и вспомнить картину послевоенной сгоревшей Атланты, с торчащими повсюду печными трубами на развалинах фундаментов.
– Простите, мадам, если мои слова обидели Вас – извинился Густав Дрожичек – увидев, как помрачнело ее лицо.
– С чего Вы взяли, что я обиделась? И потом, Шерман не спалил Атланту дотла, многие дома уцелели и мой в том числе!
– Это поэт так говорит, миссис Батлер, а я лично ничего не знаю о состоянии Атланты после войны. И вообще, давайте оставим этот неприятный разговор. Лучше расскажите о себе, ну, например, о том, что Вы делаете в Нью-Йорке.
– Ну, вот еще – подумала Скарлетт – очень нужно!
– Я приехала погостить к своим давним знакомым, только и всего.
– Вы впервые в Нью-Йорке?
– Да.
– И каково Ваше впечатление? – Густав посмотрел на Скарлетт так, словно рассчитывал тут же услышать восторженную похвалу, потому что другого мнения о Нью-Йорке и быть не могло.
Скарлетт пожала плечами.
– Ничего особенного. Город как город, разве что, уж очень велик! – Сказала она, скорее из духа противоречия. Ей почему-то не хотелось доставлять радость человеку, напомнившему ей о Шермане и о том, что он сделал с Атлантой и ради его удовольствия расточать комплименты городу, который он, по всей видимости, обожал. Это было своеобразной детской выходкой, смахивающей на месть, что-то вроде «ока за око», безотчетным патриотическим порывом с ее стороны.
– Как, ничего особенного? – Возмущенно выдохнул Дрожичек.
– Конечно, это не Рим, и не Неаполь, и вообще Нью-Йорк не стоит сравнивать с великолепными старинными городами Европы, но его мощь, размах, темп жизни, новейшие воплощения и идеи, которых не отыщешь ни в одном другом городе! Разве все это не произвело на Вас впечатления? А здесь, на Манхетен Бич? Разве не удивили Вас эти восхитительные пейзажи с видом на океан? Разве не поразил Вас, по истине, богатырский размах зрелищ, которые кричат здесь о себе на каждом углу, разве не тронула Вашего сердца вся эта фантастическая роскошь и разнообразие увлечений, в которые окунаются с головой люди, прибывшие сюда? Или Вы хотите сказать, что видели что-то подобное в Европе?
Скарлетт никогда не бывала в Европе, но ей не хотелось признаваться в этом своему спутнику, дабы не проявить невежества, и, отчасти, из-за этого ей пришлось согласиться с пылкими доводами мистера Дрожечка в защиту Нью-Йорка, чтобы завершить этот разговор. – Он еще, чего доброго, начнет обсуждать с ней какие-нибудь достопримечательности знаменитых европейских городов и сравнивать их с нью-йоркскими – подумала Скарлетт – и тут уж, наверняка, обнаружится ее полная неосведомленность. Да и потом, он был прав, Нью-Йорк не