Обойдя стол, я крепко обнимаю отца, и он обнимает меня точно так же.
— Прости, что не мог сказать этого раньше.
— Иногда это страшно. Я знаю. — Его голос мягкий и понимающий.
Мы обнимаемся еще немного, прежде чем наконец отпускаем друг друга.
— Я долгое время боялся позволить кому-либо любить меня, — продолжает мой отец. — И боялся полюбить кого-то еще.
— Ты все еще боишься?
Он качает головой.
— Уже нет.
Я продолжаю смотреть на него подозрительным взглядом.
— Что? Не смотри на меня так.
— Папа, у тебя есть девушка? — поддразниваю я.
Он пожимает плечами.
— Может быть.
— Что? — У меня вырывается недоверчивый смешок. — Почему ты ничего не сказал?
— Это все в новинку для меня. Типа того. Она была мне хорошим другом много лет, и долго ждала, когда я буду готов впустить кого-то еще в свою жизнь. Прямо перед Рождеством я перестал быть идиотом.
Гордая улыбка скользит по моим губам.
— Могу ли я познакомится с ней?
— Я бы очень этого хотел.
Все прежнее напряжение, витавшее в воздухе, давно исчезло, когда я беру свой кий и снова готовлюсь к удару
— Итак, есть ли причина, по которой тебе нужно было прийти сюда и завести этот разговор за день до самой важной игры в твоей жизни?
Я делаю свой удар, не закатив ни одного шара, и жду, когда отец сделает свой ход, но он не делает этого. Он продолжает смотреть на меня, ожидая моего ответа.
Между нами повисает долгая пауза.
— Почему ты не последовал за мамой, когда она ушла?
— Потому что некоторые люди не стоят того, чтобы за ними следовать.
Я киваю в знак понимания.
— А за некоторыми людьми стоит идти на край земли.
Не отрываю горящих глаз от стола передо мной, эмоции атакуют каждое из моих чувств, стремясь вырваться наружу.
— Есть ли у тебя кто-то, за кем стоит идти? — мягко спрашивает отец.
Я резко выдыхаю.
— Да. Думаю, есть.
— Ты любишь ее?
Я киваю, не в силах говорить.
— Тогда не отпускай ее, Эван. Я знаю, что любить кого-то страшно, а позволить кому-то любить тебя, особенно после всего, через что мы прошли, еще страшнее. Но я обещаю тебе, что с правильным человеком это того стоит.
Страшно доверять кому-то, что он не оставит меня опустошённым после того, как отдам ему всего себя. Но, несмотря на то, что я никогда не говорил Стиви, как сильно люблю ее, я все так же опустошен и так же напуган ее отсутствием.
— Все эти годы я играл плохого парня, которого фанаты любят ненавидеть, и мне это нравилось, потому что я знал, что они ненавидят выдуманную версию меня. Я не хотел давать кому-либо возможность ненавидеть себя настоящего, но это также мешало мне позволить кому-либо полюбить себя настоящего. Но думаю, что кое-кто полюбил настоящего меня, и я, возможно, потерял ее.
— Ты сказал ей, что любишь ее?
Я виновато качаю головой.
— Тогда, думаю, пришло время ей узнать.
Между нами повисает тишина.
— Папа, я не знаю, где буду играть после этого сезона. Ни одна команда не находится так близко, как «Чикаго», но я надеялся, что ты позволишь мне оплачивать перелеты на мои игры. Я скучаю по твоему присутствию на катке, и знаю, что тебе нужно работать и…
— Я буду там.
Я благодарно улыбаюсь ему, доставая билет из заднего кармана.
— Придешь посмотреть, как я завтра выиграю Кубок Стэнли?
— Посмотри на себя, Эв, — недоверчиво качает головой отец, на его губах играет широкая улыбка.
— Это значит «да»?
Он смеется.
— Да, черт возьми, это «да», — он выхватывает билет из моей руки, с трепетом рассматривая его. — Я так горжусь тобой.
Я снова обнимаю его.
— Можешь познакомить меня с ней завтра? — спрашивает он.
— Если смогу привести ее на игру.
ГЛАВА 51
СТИВИ
— Райан! — я вкатываю свой чемодан внутрь. — Ты дома?
— Да, — бормочет он из своей спальни, прежде чем волочит ноги в гостиную. — Ты поменяла свой рейс? Почему ты так рано дома?
Его глаза затянуты пеленой сна, и едва открываются, но брат обнимает меня.
— Я успела на ночной рейс. Я была готова вернуться.
Райан потягивается, все еще просыпаясь.
— А может, ты не хотела быть вдали от Чикаго? Особенно сегодня вечером?
Я небрежно пожимаю плечами, отводя от него взгляд.
— Ты подписала договор аренды квартиры?
Я молчу.
— Ви, тебе не нужно переезжать, если не хочешь. Я не хочу, чтобы ты это делала, если только не почувствуешь, что там лучшее место для тебя. Ты можешь остановиться здесь без арендной платы. В любом случае, Зандерса, вероятно, даже не будет в Чикаго в следующем сезоне
Мой взгляд устремляется на него.
— О чем ты говоришь?
— У него нет ни агента, ни нового контракта. — Его тон слишком непринужденный.
— Что значит «у него нет агента»?
Райан недоуменно вскидывает брови.
— Он его уволил. Разве он не сказал тебе?
Какого черта?
— Нет! — От отчаяния мой голос становится громче. — Зачем он это сделал?
Мой брат колеблется.
— Я… думаю, тебе стоит поговорить с ним об этом.
— Он не мог его уволить! Ему нужно подписать контракт. Он должен подписать контракт с «Чикаго». Он не хочет уезжать. — Мои слова сливаются воедино. — Откуда ты знаешь?
Брат одаривает меня извиняющейся улыбкой.
— Он приходил искать тебя, когда они приземлились из Питтсбурга.
Конечно, приходил. Зандерс звонил без остановки после нашего разговора, но я не отвечала. После того, как он сказал мне, что не знает, как позволить кому-то любить себя, мне больше нечего было сказать. Но что-то в этом разговоре, помимо того, что я люблю этого человека, удержало меня от подписания договора аренды квартиры в Сиэтле. Я еще не готова это сделать. Это такой важный официальный шаг, который нельзя сделать, не повидавшись с ним сначала.
— И Зандерс приходил каждый вечер, искал тебя, Ви.
— Что произойдет, если у него не будет агента?
— Команды не могут говорить с ним без представительства, пока он еще в сезоне. Ему придется ждать, пока закончится финал, и надеяться, что не все клубы еще заполнили свои списки.
Я опускаюсь на подлокотник дивана.
— Это все моя вина.
— Нет, это не так, Стиви. Это вина Зандерса. Он сделал свой выбор, и теперь ему приходится иметь дело с последствиями. Но я не собираюсь сидеть здесь и говорить тебе, что ты тут ни при чем. Я думаю, что потеря тебя открыла ему глаза, но это не обязательно плохо.
Последнее, чего я хочу, это чтобы Зандерс потерял свою карьеру из-за меня. На самом деле, это было единственным утешением для меня — знать, что его местная фанбаза любила его до меня и будет любить снова после.
— Ви. — Тон моего брата мягкий, почти осторожный. — Ты хочешь простить его?
Я закрываю лицо руками, прячась.
— Да, — бормочу я, надеясь, что он не осудит меня за это. — Это делает меня жалкой?
Райан тихо смеется и обнимает меня за плечи, притягивая к себе.
— Вовсе нет.
— Ты не думаешь, что это снова похоже на ситуацию с Бреттом?
— Ни в коем случае. К черту этого парня. Это огромная разница. Ты приняла Бретта обратно после его ухода, потому что пыталась доказать себе, что ты достаточно хороша, чтобы удержать его, но если принимаешь Зандерса обратно, то это потому, что он работает над собой, чтобы быть достаточно хорошим, чтобы удержать тебя.
Райан направляется на кухню и включает кофеварку.
— Но что я знаю? Я не хожу на свидания.
Я сажусь за остров напротив брата.
— Сейчас межсезонье. Может, пришло время снова показать себя. Ты должен начать двигаться дальше, а свидания — это не отвлечение, когда не от чего отвлекаться.
Брат бросает на меня смертельный взгляд, который говорит: «Мы говорим о твоих проблемах, а не о моих».
— Межсезонье важнее регулярного сезона. Ты это знаешь. Я занимаюсь два раза в день все лето. И я люблю тебя, Ви, но наблюдать за тем, как тебе разбивают сердце — не самая лучшая рекомендация для вступления в новые отношения.