центре, сидел сам принц, сёгун расположился по правую руку, а его остальные два сына — по левую. Сзади стояли на коленях Косукэ но-Сукэ, три генерала и Уилл Адамс. Перед ним была небольшая группа людей: слева господин Сигенари, справа Кюгоку Тадатака, племянник Асаи Ёдогими. Их тут ждали. Но удивила всех фигура в центре — глава делегации, Асаи Дзекоин, младшая сестра Ёдогими. Как она красива! Как похожа на сестру. Уилл видел её только однажды — той первой ночью в Осае, пятнадцать лет назад. Но в ту ночь он впервые увидел и Пинто Магдалину, и саму Ёдогими. Третья женщина показалась тогда невзрачной. Его удивляло, как в одной семье могло произрасти столько великолепной женственности. И столько самообладания. Судя по их с Иеясу взаимным приветствиям, можно подумать, что они присутствуют на балу, — столь глубоки и тщательны их поклоны, столь изысканны слова удовольствия видеть друг друга снова. Но вот с любезностями покончено, и Иеясу ждал, что же скажет Дзекоин.
— Моя сестра, принцесса Асаи Ёдогими, с негодованием обнаружила, мой господин Иеясу, что Токугава не нашли другого пути ведения войны, как нападать на женские покои.
Иеясу бросил взгляд на Хидетаду. Сёгун поклонился:
— Передайте принцессе наши глубочайшие извинения, госпожа Дзекоин. Мы лишь пытались по мере наших сил атаковать гарнизон. То, что один из наших залпов поразил башню Асаи, — трагедия, которая будет вечно нас преследовать. Был причинен большой ущерб?
— Ядро попало в спальню моей сестры, мой господин сёгун, — ответила Дзекоин, — и убило двух её девушек.
— Двух её… — автоматически повторил Уилл и запнулся, увидев повернувшиеся к нему головы.
— Мой главный канонир, — сказал Иеясу. — Андзин Миура. Возможно, вы слышали о нём, госпожа Дзекоин.
Ноздри Дзекоин затрепетали от сдерживаемого гнева:
— Кто в Японии не слыхал об Андзине Миуре, — ответила она. — Кроме того, мы встречались. Однажды. Наверное, Андзин Миура забыл.
— Я помню нашу встречу, моя госпожа, — отозвался Уилл.
— Ну что ж. Так это ваша рука направляла выстрел по башне Асаи?
Иеясу поклонился:
— И никто больше него не сожалеет о случившемся, госпожа Дзекоин. Помолитесь за нас об убиенных девушках. Я могу только напомнить, что удар молнии поражает и молодых, и старых, добрых и злых, мужчин и женщин — любого без разбора. Те, кто затевает войну, сознательно ставят себя на пути грозы.
Дзекоин несколько мгновений не сводила глаз с Уилла, потом снова повернулась к Иеясу.
— Эта война начата не нами, мой господин Иеясу. Моя сестра хочет, чтобы вы помнили об этом. И хочет также узнать, что привело Токугаву к воротам Осакского замка, да ещё в столь неурочное время года, когда мужчинам лучше проводить время в постели.
Иеясу вздохнул.
— Мы с госпожой Ёдогими уже беседовали об этом через посредников, — ответил он. — Я могу повторить лишь сказанное ранее. Эта война развязана далеко не мной, я делал всё, что было в моей власти, чтобы удержать моих союзников, моего сына-сёгуна, моих вассалов от поднятия боевых флагов на этой равнине. Но какие новости доходят до меня из Осаки? Как принцесса ежедневно обрушивает проклятия на меня и на мою семью. Как она привечает португальцев и их священников-миссионеров, которых признали виновными в заговоре против моего сына. Как принцесса тратит огромные деньги на покупку оружия, в том числе пушек и пороха. Как год назад Осакский замок распахнул ворота перед всеми ронинами страны и объявил об этом по всей империи. Так не поступают люди, желающие жить в мире под властью Токугавы.
— Тоётоми не собираются жить ни под чьей властью, кроме микадо, мой господин Иеясу, — сказала Дзекоин. — И всё же сейчас, временно… — Её взгляд скользнул влево, обратившись на Хидетаду, — они признают власть Токугавы, так как не хотят снова раздирать страну гражданской войной.
— В таком случае пусть они сложат оружие и вверят себя милости Токугавы, которая общеизвестна, — вставил сёгун. — Потому что в противном случае завтра на рассвете наши орудия возобновят обстрел. И ещё. Наши инженеры уже закладывают мины под стены вашей крепости. Через две недели даже ваши мощные стены разлетятся в пыль.
Дзекоин переглянулась со своими спутниками.
— Не сомневайтесь, мой господин, никакие мины и ядра, никакие войска, которые могут собрать Токугава, — ничто не вынудит Тоётоми капитулировать. И всё же мы стремимся лишь к почётному миру, мой господин сёгун, — добавила она мягче. — У меня здесь документ…
— Зачитайте его, госпожа Дзекоин, — настойчиво произнёс Иеясу, — Зачитайте.
— В нём содержится несколько пунктов, мой господин Иеясу, и все они вполне приемлемы для такого могучего воина и государственного мужа. Во-первых, дайте слово, что ронины, поступившие на службу в Осаку, не понесут наказания.
Иеясу кивнул.
— Во-вторых, мы просим, чтобы доход принца Хидеёри оставался на прежнем уровне.
— Я увеличу доход принца Хидеёри, — сказал Иеясу.
— В-третьих, моя сестра принцесса Ёдогими хочет получить ваши заверения, что вы не будете понуждать её жить в Эдо.
— Принцесса Ёдогими может жить в любом месте империи по своему выбору.
— В-четвёртых, дайте слово, что, если принц Хидеёри пожелает покинуть Осаку, он сможет выбрать себе во владение любую провинцию.
Иеясу кивнул.
— И в-пятых, мой господин Иеясу, принц Хидеёри хочет быть уверен, что его личность всегда будет оставаться неприкосновенной.
— Я не собираюсь причинять мальчику какой-либо вред, — ответил Иеясу. — И никогда не собирался. Всё, о чём вы просите, моя госпожа Дзекоин, кажется мне вполне приемлемым. Я хочу сказать только две вещи. Во-первых, я хочу знать, почему Тоётоми прислал для переговоров женщину. Не означает ли это, что решение принцессы Ёдогими вступить с нами в контакт не поддерживается её генералами?
— Всё, о чём мы договоримся здесь, будет признано всеми. Некоторые из наших полководцев сомневались, имеет ли вообще смысл вступать с вами в переговоры.
— И каких-то несколько лет назад они были бы правы, — промолвил печально Иеясу. — Но сейчас… Сейчас я уже старый человек и перед смертью хотел бы увидеть в Японии мир. И всё же я попрошу вас, госпожа Дзекин, вот чего. Это было бы печально — умереть, проиграв столь сокрушительно своё последнее сражение. Будьте уверены — все сочтут этот мир победой Тоётоми.
— Это победа разума, мой господин Иеясу.
— Ах, моя госпожа, вы разумны, и ваша милая сестра разумна. Возможно, разумны я и мои сыновья. Но остальной мир населён неразумными мужчинами и женщинами, которые норовят оценить факт, а не намерения. Я охотно соглашусь на все ваши условия, если вы отдадите мне победу в этой войне.
— С удовольствием, мой господин Иеясу, в любой удобной для вас форме.