неё прекрасные гены. Она будет выглядеть так же великолепно через несколько десятков лет.
«Если только она не умрёт», — кричит мне мой разум. Я решаю не слушать его.
Владимир бормочет что-то своему сыну на глэйсинском.
Я не понимаю, что он говорит, но мой отец, должно быть, понял, потому что произносит низким хриплым голосом:
— Не — оскорбляй — мою — дочь.
Губы Владимира перестают шевелиться.
Сжав в руке свою раковину, я говорю:
— Если вы не желаете, чтобы мы были вашими союзниками, значит, мы станем вашими врагами.
Он смотрит на мою руку, а затем на гигантских птиц, кружащих у нас над головами, и выпрямляется, наконец-то прижав руки к своему телу.
А теперь, когда я заставила его принять защитную позу, я подвожу его к быстрому и мирному разрешению этой ситуации, чтобы побыстрее покинуть Глэйс и оказаться подальше от его кинжалов и Алёны.
— Если магический барьер исчезнет, это пойдёт на пользу не только нашему, но и вашему королевству. И дело не только в торговле, а в том, что вы получите доступ к Котлу.
Зрачки Владимира вспыхивают.
— Если, конечно, шаббианцы подпустят вас к нему.
Лёгкая складка появляется между бровями Константина.
— На случай, если вы ещё не слышали, я шаббианка, и не простая. Я правнучка королевы Прийи.
Оба мужчины не кажутся удивлёнными, значит, весть о моём происхождении достигла Глэйса.
— То, что я собираюсь вам предложить, должно разозлить мою пару, и всё же я желаю заключить с вами сделку. Рунический камень в обмен на аудиенцию с Котлом.
Владимир наклоняется вперёд. Жажда заполучить источник магической силы заставляет его серые глаза изменить цвет, и теперь они сверкают точно расплавленное серебро.
«Фэллон, нет! Я запрещаю тебе заключать сделку с глэйсинцами».
Меня наполняет чувство облегчения, когда я слышу голос своей пары.
«Разве ты им не доверяешь?»
«Я считаю, что их всё устраивает, и они не хотят, чтобы мы пали, но не более того».
«Легко ли будет достать рунический камень?»
«Нет, нелегко. Его маленький музей охраняет целый эскадрон солдат».
«Значит, сделка избавит нас от лишних хлопот. К тому же он, скорее всего, попросит Котёл даровать ему ещё больше магии, денег или… травы».
«Травы?»
«Ну, здесь её не так уж много».
Лор молчит некоторое время. Может быть, он обдумывает, насколько разумно заключать подобную сделку?
«Ты будешь ему должна, mo khrà. Когда он потребует исполнения условий сделки, он может попросить что угодно. Никогда не будь должна мужчинам, кроме меня и своего отца».
«Ладно. Пусть будет ограбление», — вздыхаю я, и в тот же самый момент Владимир из Глэйса говорит:
— Я принимаю твоё предложение, Фэллон Бэннок.
Focá! И как мне теперь отказаться от ключа к затерянному королевству?
ГЛАВА 68
Я чувствую, как рядом со мной проносится порыв ветра и окутывает мои плечи, словно меховой платок. Но это, конечно, не ветер, а три лёгкие тени, слившиеся в одну.
«Попроси его показать тебе камень, Behach Éan. И пусть Росси и Бронвен зайдут туда вместе с тобой, так как ни один из воронов не сможет долго находиться в том помещении. Если камень настоящий, тогда я заключу с ним сделку».
Я даже не предполагала, что камень может быть подделкой.
После того, как я озвучиваю требования Лора, Владимир отправляет ещё одни сани в сторону охотничьего домика за остальными членами моей семьи, а затем приказывает стражникам направиться обратно в долину к стеклянному павильону, который ведёт под землю.
Моё сердце начинает учащённо биться при мысли о том, что мне придётся спуститься под землю.
Лор, должно быть, почувствовал, как оно колотится о его тени, потому что начинает поглаживать мою напряжённую спину и бормочет:
«По всему дворцу вырезаны мансардные окна, а сам он сделан полностью из белого кварца. Это совсем не похоже на то место, в котором тебя удерживали».
Но я всё равно изо всех сил впиваюсь в нижнюю губу.
«Я здесь, Behach Éan. И твой отец тоже».
«Но ты ведь не сможешь проникнуть в обсидиановую галерею», — даже по мысленной связи мой голос звучит пронзительно нервно.
«Я смогу туда войти. Я просто не смогу остаться там надолго».
Его слова не помогают мне подавить беспокойство.
«Любовь моя, я могу перерезать шею любому быстрее, чем ты успеешь моргнуть, и я смогу это сделать даже будучи окружённый этим проклятым камнем».
Я сглатываю, но чувствую себя теперь гораздо спокойнее. Кто бы мог подумать, что однажды я найду утешение в том, что кого-то могут обезглавить.
К тому моменту, как мы доезжаем до павильона, с горы спускаются ещё одни сани, в которых сидят трое. Несмотря на то, что они всё ещё далеко, мне удаётся разглядеть рыжеватые волосы, собранные в длинный хвост, развевающийся за спиной одного из пассажиров.
— Давайте зайдём внутрь, — Владимир кивает на свой замок. — У вас зубы стучат.
Но это не из-за низких температур…
— Мы подождём, — говорит мой отец, не сводя глаз с приближающихся саней.
Константин расстёгивает меховой плащ и начинает стягивать его со своих плеч.
— Вот.
Когда я понимаю, что он хочет отдать его мне, я качаю головой.
— Всё в порядке, спасибо. Но я ценю вашу внимательность.
Тени Лора щиплют меня за один из сосков.
«Лор, ради Святого Котла, что это такое?» — говорю я, издав шипение.
«Пытаюсь не дать тебе замёрзнуть, mo khrà».
«Щипая меня за соски?»
«Ты ведь перестала дрожать, не так ли? И тебе уже не нужен плащ Константина».
«Я не собиралась его брать», — ворчу я.
Одна из близнецов подходит к Владимиру, и я замечаю, как сверкают десятки бриллиантовых снежинок, приколотые к её прямым золотым волосам.
— Почему мы развернулись, атса?
Я заключаю, что «атса» значит «отец» на глэйсинском. Если только это не значит «Ваше Величество».
«Отец», — помогает мне Лор. «А Ваше Величество это «Визош»».
Владимир переводит взгляд на моё лицо.
— Мы решили сначала заключить соглашение, а потом уже поужинать.
Её глаза округляются.
— Король Рибав согласился жениться на Алёне?
— Нет.
Мои зубы определённо перестали стучать.
— Тогда… — её изящный лобик морщится, — тогда я не понимаю.
Он рассказывает о нашей небольшой следке на их языке.
— Атса, нет. Шаббианцы купаются в крови своих врагов! Мы не можем выпустить их на волю.
Подумать только, когда-то я и сама верила в эти слухи.
— Купаться в чужой крови не только мерзко, но и очень нездорóво.
— Они приплывут к нашим берегам и перережут нас!
Я приподнимаю бровь.
— Зачем им это делать?
— Потому что они