БОДЛЕР
Когда засыпаю и даже во снеЯ слышу отчетливо голоса,Какие-то фразы, лишенные смысла,Ко мне не имеющие отношенья.
Дорогая Мама, неужели счастьеК нам не вернется. Я кругом в долгах,Банковским счетом моим скоро займется суд.Ничего не знаю. Ничего не могу понять.Я не способен сделать над собой усилье.Но я, как и прежде, очень тебя люблю.Я всегда во власти твоей, слышишь, всегда:Это правда. Все осталось, как в детстве.
Впервые за всю мою долгую жизньЯ почти счастлив. Книга почти готоваИ, кажется, удалась. Ей жить суждено, она —Моя одержимость, ненависть, отвращенье.
Долги и тревоги отнимают последние силы.Сатана искушает, сладко нашептывая:«Отдохни денек! Ты можешь денек поразвлечься,Поработаешь ночью». Приходит ночь,И, долгами измотанный,Терзаемый тоскою, бессильем парализованный,Я даю себе клятву: «Завтра, завтра уж точно!»А назавтра — тот же сюжет комедииС тем же финалом, с тем же бессильем.
Меня тошнит от этих меблированных комнат.Мне досаждают простуды и головная боль:Ты же знаешь меня. Каждый деньМне добавляет ярости. Нет, дорогая Мама,Ты не знаешь, что такое поэт: я должен писать стихи.Самое тяжкое дело на свете.
Мне сегодня грустно. Не брани меня.Я сижу в кафе и пишу тебе это письмоПод стук бильярдных шаров, под звон тарелок,Под боль моего сердца. Мне заказали«Историю карикатуры». Просят меня написать«Историю скульптуры». Не написать ли историюКарикатурных скульптур, тебя изображавших в сердце моем?И хотя ты жестоко страдаешь,Хотя ты не веришь в мои стихиИ боишься, не дать бы лишнего, —Умоляю, пришли мне денег, чтобы хватило на три недели.
УИСТАН ХЬЮ ОДЕН
В МУЗЕЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИСКУССТВ
© Перевод П. Грушко
На страданья у них был наметанный глаз.Старые мастера, как точно они замечали,Где у человека болит, как это в нас,Когда кто-то ест, отворяет окно или бродит в печали,Как рядом со старцами, которые почтительно ждутБожественного рождения, всегда есть дети,Которые ничего не ждут, а строгают коньками прудУ самой опушки, — художники этиЗнали — страшные муки идут своим чередомВ каком-нибудь закоулке, а рядомСобаки ведут свою собачью жизнь, повсюду содом,А лошадь истязателя спокойно трется о дерево задом.
В «Икаре» Брейгеля, в гибельный миг,Все равнодушны, пахарь — словно незрячий:Наверно, он слышал всплеск и отчаянный крик,Но для него это не было смертельною неудачей, —Под солнцем белели ноги, уходя в зеленое лоноВоды, а изящный корабль, с которого не моглиНе видеть, как мальчик падает с небосклона,Был занят плаваньем, все дальше уплывал от земли…
НАШИ НАКЛОННОСТИ
© Перевод Э. Шустер
Внемлет лев песочным часам,А сад — колокольным уставам,Что Время терпимо к ложным шагам,Что неправильно быть всегда правым.
Увы, как ни громок Времени звон,Как ни быстро его теченье,Львиный прыжок все равно силен,А розе чуждо смущенье.
Ведь роза и лев ищут только удач;Мы же слово судим по звуку,Видим жизнь как решенье трудных задач,
А Время — как ценность святую.Чтоб найти себя, кто из нас крюкуСклонен путь предпочесть напрямую?
БАРД
© Перевод П. Грушко
Он был слугой — его не замечали,Он тенью был людских страстей, тревог.Но в нем, как ветер, пели все печали —Вздыхали люди: это плачет бог!
А бога славят. И тщеславным стал он,Стал почитать за песни сущий бред,Рождавшийся в его уме усталомСреди домашней суеты сует.
Поэзия не шла к нему, хоть плачь,Теперь он изучал свои невзгодыИ безделушки гладкие строгал.
По городу бродил он, как палач,Людей встречая, думал: вот уроды!А если встречный злился — убегал.
КУЛЬТУРА ПЛЕМЕНИ ЛИМБО
© Перевод П. Грушко
По мнению туристов, племя лимбо,На первый взгляд, почти на нас похоже,Жилища их практически опрятны,Часы идут почти как наши, пищаПочти что аппетитна, но никтоИ никогда не видел их детей.
В наречье лимбо, по сравненью с нашим,Есть больше слов, где тонкие оттенкиОбозначают всякие «чуть-чуть,Ни то ни се, почти что, что-то вроде,Чуть больше или меньше, где-то рядом…».В местоименьях лимбо нет лица.
В легендах лимбо рыцарь и дракойГрозят друг другу саблей и клыками,Промахиваясь лишь на волосок,Смерть с юношей не свидится никак:Она прошла чуть раньше, он чуть позже,Кошель волшебный потерял владельца.
«Итак, — читаем мы в конце, — принцессаИ принц почти-что-все-еще женаты…»Откуда, почему у них такаяЛюбовь к неточностям? Возможно, каждыйИз лимбо занят самопостиженьем?А разве знаешь точно — кто ты есть?
1 СЕНТЯБРЯ 1939 ГОДА
© Перевод А. Сергеев
Я сижу в ресторанчикеНа Пятьдесят ВторойУлице; в зыбком светеГибнут надежды умниковБесчестного десятилетия:Волны злобы и страхаПлывут над светлой землей,Над затемненной землей,Поглощая личные жизни;Тошнотворным запахом смертиОскорблен вечерний покой.
Точный ученый можетВзвесить все наши грехиОт лютеровских временДо наших времен, когдаЕвропа сходит с ума;Наглядно покажет он,Из какой личинки возросШизофреничный кумир;Мы знаем по школьным азам,Кому причиняют зло,Зло причиняет сам.
Уже изгой ФукидидЗнал все наборы словО демократии,И все тиранов пути,И прочий замшелый вздор,Рассчитанный на мертвецов.Он сумел рассказать,Как знания гонят прочь,Как входит в привычку больИ как смысл теряет закон.И все предстоит опять!
В этот нейтральный воздух,Где небоскребы всеюСвоей высотой утверждаютВеличье Простых Людей,Радио тщетно вливаетУбогие оправдания.Но кто еще может житьМечтою о процветании,Когда в окно сквозь стеклоСмотрит империализмИ международное зло?
Люди за стойкой стремятсяПо-заведенному жить:Джаз должен вечно играть,А лампы вечно светить.На конференциях тщатсяОбставить мебелью доты,Придать им сходство с жильем,Чтобы мы, несчастные дети,Страшащиеся темноты,Брели в проклятом лесуИ не знали, куда бредем.
Воинственная чепухаИз уст Высоких ПерсонВ нашей крови жива,Как первородный грех.То, что безумец НижинскийО Дягилеве сказал,В общем, верно для всех:Каждое существоХочет не всех любить,Скорее, наоборот, —А чтоб все любили его.
Владельцы сезонных билетов,Из консервативного мракаПробуждаясь к моральной жизни,Клянутся себе поутру:«Я буду верен жене,И все пойдет по-иному».Просыпаясь, вступает воякаВ навязанную игру.Но кто поможет владыкам?Кто заговорит за немого?Кто скажет правду глухому?
Мне дарован язык,Чтобы избавить от пут,От романтической лжиМозг человека в толпе,От лжи бессильных Властей,Чьи здания небо скребут.Нет никаких Государств,В одиночку не уцелеть.Горе сравняло всех.Выбор у нас один —Любить или умереть.
В глупости и в ночиМир беззащитный погряз;Мечутся азбукой Морзе,Пляшут во тьме лучи —Вершители и СправедливцыШлют друг другу послания.Я, как и все, порождениеЭроса и земли,В отчаянье всеотрицания —О, если бы я сумелВспыхнуть огнем утверждения!
В ДРУГОЕ ВРЕМЯ