— осенний средиземноморский денек, когда барометр ползет вверх и ветра почти нет. Гамаки укладывали в сетки, те из вахтенных, кто не был занят у брасов и шкотов, стучали по палубе ведрами и кусками пемзы, флотская жизнь шла своим заведенным чередом. Палубы надо драить, даже если их сегодня же обагрит кровь. Матросы перебрасывались шуточками — Хорнблауэр, не без гордости наблюдая за ними, вспомнил угрюмых обреченных людей, с которыми выходил в плавание. Сознание реальных заслуг — вот единственное, наверно, что принесла ему неблагодарная служба. Оно помогало забыть, что сегодня или завтра — во всяком случае, скоро — он в водовороте боя вновь испытает тошнотворный физический страх, которого так невыносимо стыдится.
Солнце поднималось выше, ветер стихал, по-прежнему становясь южнее, Испания делалась ближе и отчетливее. Хорнблауэр, сколько мог, поворачивал реи, ловя малейшие перемены ветра, потом все-таки лег в дрейф. Французская эскадра медленно приближалась. Теперь, когда ветер изменился, они потеряли преимущества наветренного положения: если они попробуют его атаковать, он двинется на север, так что, преследуя его, они будут приближаться к «Плутону» и «Калигуле» — жаль только, что надеяться на это почти не приходится. Французы прорвали блокаду не для того, чтобы лезть в драку, какая бы заманчивая наживка перед ними ни маячила. При таком ветре они могут идти к Барселоне и, если им не помешать, вряд ли откажутся от своего намерения! Что ж, коли помощь не подоспеет, он будет держаться в пределах видимости, а ночью кто-нибудь из них непременно отстанет, и «Сатерленд» его атакует.
— Они много сигналят, сэр, — доложил Буш.
Он давно разглядывал французов в подзорную трубу. Кстати, сигналили они весь день — началось это, когда они впервые увидели «Сатерленд». Им невдомек, что к этому времени он наблюдал за ними уже пятнадцать часов. Французы и в море не теряют природной разговорчивости, а французскому капитану жизнь не мила, если он поминутно не сигналит спутникам.
«Сатерленд» миновал мыс Креус, с траверза открылся залив Росас. В этих самых водах, но в иных погодных условиях они буксировали покалеченный «Плутон», на этих самых зеленых склонах потерпела поражение атака на Росас — в подзорную трубу Хорнблауэр различал даже обрывистые склоны месы, в которую Кларос увел своих каталонцев. Если ветер будет и дальше поворачивать к югу, французы успеют укрыться под пушками Росаса. Собственно, для них это убежище более надежное, чем Барселона, — пока британцы не сумеют провести в залив брандеры или начиненные взрывчаткой суда.
Хорнблауэр взглянул на вымпел: ветер по-прежнему поворачивал против часовой стрелки. Сомнительно, чтобы французы обошли мыс Паламос на этом курсе — скоро надо ложиться на другой галс и пристраиваться в их кильватере. Переменчивая погода лишила его всех недавних преимуществ. Ветер налетал слабыми порывами — скоро уляжется совсем. Хорнблауэр обратил подзорную трубу на французов: что-то поделывают они? И увидел бегущие по далеким реям флажки.
— Эй, на палубе! — завопил с нока мачты Сэвидж.
Наступило молчание. Сэвидж, видимо, сомневался в том, что увидел.
— Что там, мистер Сэвидж?
— Мне показалось, сэр, что я увидел еще один парус, прямо на горизонте, позади неприятельского траверза, только точно не уверен, сэр.
Еще парус! Это может быть купеческое судно. Если нет, это «Плутон», «Калигула» или «Кассандра».
— Не спускайте с него глаз, мистер Сэвидж.
Долее ждать было невыносимо. Хорнблауэр уцепился за выбленки и полез вверх, долез, встал рядом с Сэвиджем и направил подзорную трубу туда, куда тот показывал. На секунду в поле зрения заплясала французская эскадра.
— Чуть-чуть левее, сэр. Вроде так, сэр.
Крохотный белый отблеск, однако не гребень волны и несколько иного оттенка, чем плывущие по синему небу облака. Хорнблауэр чуть не заговорил, однако сдержался и ограничился привычным «кхе-хм».
— Приближается к нам, сэр, — сказал Сэвидж, не отрываясь от подзорной трубы. — Я бы сказал, сэр, что это фор-бом-брамсель.
Сомневаться уже не приходилось. Какой-то корабль под всеми парусами несся к французской эскадре.
— Кхе-хм, — произнес Хорнблауэр и полез вниз.
Буш бегом спустился на главную палубу, чтобы встретить его у самой мачты; Джерард и Кристел взволнованно смотрели со шканцев.
— «Кассандра», — сказал Хорнблауэр. — Направляется к нам.
Желая похвалиться хорошим зрением, он рисковал достоинством. Никто бы не узнал «Кассандру» по одному бом-брамселю. Однако ни одно другое судно не могло идти этим курсом — или он очень сильно ошибается. Если это не «Кассандра», он выставил себя на посмешище, но уж больно велик был соблазн притвориться, будто он узнал фрегат, когда Сэвидж еще гадал: корабль это или облако.
Что значит появление «Кассандры», мигом поняли все.
— Где флагман и «Калигула»? — спросил Буш, ни к кому в особенности не обращаясь.
— Может, тоже приближаются? — сказал Джерард.
— Если так, лягушатникам придется несладко, — заметил Кристел.
Ветер порывистый, встречный, мыс Паламос близко, и, если «Плутон» и «Калигула» отрежут французов от моря, а «Сатерленд» — от берега, то без боя они не уйдут. Все глаза устремились на французскую эскадру: корабли были видны уже целиком и в крутой бейдевинд шли курсом зюйд-тень-вест, впереди трехпалубник, в кильватере два двухпалубника. На фок-мачтах первого и третьего реяли адмиральские флаги. Ясно видны были уже и широкие белые полосы на бортах. Если «Плутон» и «Калигула» далеко отстали от «Кассандры», то французы их еще не видят — тогда понятно, почему они не поворачивают.
— Эй, на палубе! — крикнул Сэвидж. — Это «Кассандра». Я вижу ее марсели, сэр.
Буш, Джерард и Кристел взглянули на Хорнблауэра уважительно: ради этого стоило рискнуть.
Паруса внезапно захлопали: дунув разок посильнее, ветер совсем ослабел и еще повернул к зюйду. Буш приказал круче обрасопить паруса, остальные во все глаза смотрели на французов.
— Поворачивают! — громко сказал Джерард.
Так и есть: на этом курсе французы обойдут мыс Паламос, однако сейчас они неуклонно сближаются с британской эскадрой — если там есть британская эскадра.
— Мистер Буш, — сказал Хорнблауэр, — поворот оверштаг, пожалуйста.
— «Кассандра» сигналит флагману, сэр! — завопил Сэвидж.
— Бегом наверх! — приказал Хорнблауэр Винсенту и Лонгли.
Один с подзорной трубой, другой с сигнальной книгой, мичманы побежали по вантам, остальные встревоженно провожали их взглядами.
Значит, Лейтон за горизонтом, и французы, судя по всему, его не видят. Бонапарт мог приказать четырем французским линейным кораблям сразиться с тремя английскими, но французский адмирал, который лучше императора знает свою команду, до последнего будет уклоняться от боя.
— Эй, на мачте, что сигналит «Кассандра»? — крикнул Хорнблауэр.
— Далеко, плохо видно, но я думаю, сообщает новый курс неприятеля.
Еще час на таком курсе, и французы обречены, отрезаны от Росаса и не успеют добраться до Барселоны.
— Черт,