не отказываясь от поединка, но и не тщась маневрировать — это отняло бы время, он же торопился укрыться в Росасе, к тому же знал, что противник — маневреннее. Он шел наперерез «Сатерленду». Слышно было, как французские офицеры взволнованно выкрикивают приказы, сдерживая рвущихся в бой канониров.
Это им не вполне удалось. Сперва одна, потом другая пушка выстрелили раньше времени — бог весть, куда угодили ядра. Хорнблауэр развернул «Сатерленд» почти параллельно противнику и махнул Джерарду. Оба корабля дали залп с интервалом не более полсекунды; «Сатерленд», накренившийся от отдачи, еще сильнее накренился от ударивших в него ядер. В ушах стоял треск ломающейся древесины, вопли и крики раненых.
— Стреляй, ребята! Стреляй, как зарядите! — орал Джерард.
Не зря он столько гонял матросов на учениях. Банники вошли в дымящиеся жерла, порох, прибойники и ядра не заставили себя ждать. Почти хором загремели по палубе катки, почти хором взревели пушки. На сей раз между залпом с «Сатерленда» и нестройным ответом противника получился некоторый разрыв. Слабый ветер не мог разогнать дым, и Хорнблауэр видел артиллеристов главной палубы, словно в густом тумане, но мачты и паруса француза, как ни в чем не бывало, торчали на фоне синего неба. Третий залп с «Сатерленда» последовал сразу за вторым с француза.
— Три на два, обычное дело, — хладнокровно заметил Буш. Ядро попало в кнехт бизань-мачты и осыпало палубу щепками. — А он по-прежнему нас перегоняет, сэр.
Ужасающий грохот мешал сосредоточиться. Кругом гибли люди. Капитан Моррис и его пехотинцы с переходного мостика стреляли по вражеской палубе из ружей: расстояние между кораблями было меньше ружейного выстрела. Теперь и «Сатерленд» палил нестройно, более опытные расчеты заряжали и выдвигали быстрее. Иногда несколько пушек выстреливали одновременно, и тогда грохот получался еще оглушительнее — так четверка лошадей на каменистой дороге выстукивает копытами то в унисон, то снова вразнобой.
— Кажись, пореже стреляют, — сказал Буш. — И неудивительно.
Убитых на главной палубе не так много, «Сатерленд» еще поборется.
— Гляньте на их грот-мачту, сэр! — завопил Буш.
На французском корабле грот-стеньга медленно и важно наклонилась к носу, брам-стеньга тоже клонилась, еще под бо́льшим углом. Потом в дыму грот-мачта откачнулась к корме. Тут рушащаяся масса реев и парусов утратила всякую важность, на долю секунды зависла в воздухе S-образно и устремилась вниз, таща за собой фок- и крюйс-стеньги. Хорнблауэр с мрачным удовольствием думал, что в Росасе не удастся разыскать запасную мачту. Команда «Сатерленда», победно вопя, торопилась последний раз обстрелять противника — корабли быстро расходились. Через минуту пальба стихла, ветер унес дым, над обезображенной палубой засияло солнце.
За кормой недавний противник дрейфовал, волоча у борта сломанные мачты с парусами; на второй орудийной палубе погонное орудие торчало из порта под немыслимым углом — оно уж точно больше не выстрелит. В четверти мили впереди первый противник под всеми парусами мчался к Росасу, по французскому обыкновению бросив товарищей на произвол судьбы. Дальше над горизонтом вздымались бездушные испанские горы, над золотистым пляжем белели крыши Росаса. «Сатерленд» был уже почти у входа в залив, на полпути между ним и Росасом чернели на водной глади два гигантских жука — канонерские шлюпки шли на веслах из Росаса.
Со стороны покалеченного неприятеля приближались два других корабля: трехпалубник под вице-адмиральским флагом, двухпалубник в его кильватере. Надо было решаться.
— Эй, на мачте! — крикнул Хорнблауэр. — Флагман видите?
— Нет, сэр, только «Кассандру».
Ее жемчужно-белые марсели Хорнблауэр и сам видел на горизонте. Значит, «Плутон» и «Калигула» милях в двадцати и, похоже, заштилели. Легкий ветерок, который подгоняет «Сатерленд» к заливу, всего лишь морской бриз — день достаточно жаркий. Лейтон, скорее всего, не успеет на место сражения. Хорнблауэр может повернуть оверштаг и устремиться к безопасности, обойдя французов, если те попробуют ему помешать, а может преградить им путь. С каждой секундой они ближе к Росасу — решать надо быстро. Если он выберет бой, Лейтон, возможно, еще подоспеет — но шансы исчезающе малы.
«Сатерленд» разнесут в щепки, но достанется и неприятелю: французы не смогут выйти из Росаса в ближайшие дни или даже недели. В противном случае, пока британцы будут готовить атаку, они могут ускользнуть из Росаса, как ускользнули из Тулона — по крайней мере трое.
Хорнблауэр мысленно прикидывал, разумно ли жертвовать одним семидесятичетырехпушечным британским кораблем, чтобы наверняка уничтожить четыре французских. И тут понял, что это не важно. Уклонись он от боя, и до конца жизни будет подозревать себя в трусости — ему отчетливо представились годы и годы невыносимых угрызений. Он будет драться, разумно это или нет. И тут же понял, что да, разумно. Еще секунду он помедлил, глядя на голубое небо, которое любил, и судорожно сглотнул, собирая себя в кулак.
— Положите корабль на левый галс, мистер Буш, — сказал он.
Команда закричала «ура!»; несчастные глупцы, они радуются, что снова вот-вот сойдутся с неприятелем, хотя для половины из них это верная смерть. Хорнблауэр жалел — или презирал? — ослепленных жаждой славы матросов. Буш, судя по тому, как осветилось его лицо, недалеко ушел от остальных. Он хочет убивать французов, потому что они французы; его не страшит перспектива остаться безногим калекой, если прежде он успеет покалечить нескольких лягушатников.
Ветер нес к ним изуродованный двухпалубник под контр-адмиральским флагом — и его, и всех, кого удастся покалечить, вынесет в залив, под защиту пушек. На палубе француза матросы вяло разбирали обломки. Увидев, что пушки «Сатерленда» направляются на них, они побросали работу и бросились врассыпную. Прежде чем корабли разминулись, «Сатерленд» дал три бортовых залпа, в ответ выстрелила лишь одна пушка. Еще полсотни убитых французов для Буша, зло подумалось Хорнблауэру, когда смолк грохот катков и притихшие матросы замерли в ожидании приказов. Вот и трехпалубник, прекрасный под пирамидой парусов, грозный с рядами выдвинутых пушек. Даже сейчас Хорнблауэр с профессиональным интересом отметил заметный завал бортов — англичане такого не делают.
— Чуть под ветер, помалу, — сказал он рулевому.
Сейчас он повиснет на французе, как бульдог. Медленно-медленно поворачивал «Сатерленд». Хорнблауэр видел, что его последний маневр будет выполнен так безукоризненно, как только можно желать. «Сатерленд» шел теперь в точности тем же курсом, что и противник. Корабли сближались. Их пушки, в ста ярдах друг от друга, одновременно оказались наведены и одновременно окутались дымом.
В предыдущих стычках время текло замедленно. Теперь оно ускорилось, адский грохот бортовых залпов не смолкал ни на секунду, бегущие в дыму люди, казалось, мечутся с невероятной быстротой.
— Ближе к неприятелю, — приказал Хорнблауэр рулевому.
Последний приказ отдан, можно больше не