года Рапп Одноглазый взял себе в жёны дочь крестьянина по имени Торгунн, чьего согласия он добился легко, несмотря на отсутствие одного глаза, ибо он прослыл как видавший виды мореход и человек, искусный в бою. Рапп заставил её креститься, и она сделала это без промедления и не пропускала с тех пор ни одной службы. Она была миловидна и умело справлялась со своими обязанностями по дому. Рапп и она были довольны друг другом, хотя он иногда принимался ворчать, что её трудно заставить умолкнуть и что она никак не принесёт ему ребёнка. Ильве она пришлась по душе, и они часто сидели вместе и доверительно беседовали, и им всегда находилось о чём поговорить.
Случилось так, что однажды всем домочадцам пришлось пойти в лес, дабы отыскать заблудившихся тёлок. Их поиски не увенчались успехом. К вечеру, когда Рапп с пустыми руками возвращался домой, он услышал какие-то звуки, доносившиеся из березовой рощи, и направился туда. Он увидел у большого валуна лежащую Торгунн и магистра Рэйнольда, склонившегося над ней. Больше он ничего не увидел, поскольку трава была высока, а заслышав его шаги, оба вскочили на ноги. Рапп стоял, не говоря ни слова, но зато Торгунн сразу нашлась и, прыгая на одной ноге, обрушила на него поток слов.
— Вот уж удача так удача, что ты оказался поблизости, — сказала она, — теперь ты поможешь мне добраться до дома. Я вывихнула колено, споткнувшись о корень, лежала здесь и звала на помощь, пока этот добрый человек не услышал меня. У него не хватило сил поднять меня и донести на себе, но он прочитал молитвы над моим коленом, и мне стало лучше.
— У меня всего лишь один глаз, — ответил Рапп, — но им я вижу хорошо. Так уж нужно ему было ложиться на тебя, когда он читал молитвы?
— Он не ложился на меня! — возмущённо вскричала Торкни. — Рапп, Рапп, что с тобой? Он опустился рядом со мной на колени, взял мою ногу и трижды помолился над ней.
— Трижды? — спросил Рапп.
— Не притворяйся, что ты глупее, чем есть на самом деле, — сказала Торгунн. — Сперва во имя Отца, затем во имя Сына, и, наконец, во имя Духа Святого. Получается — трижды.
Рапп взглянул на священника. Тот был бледен, губы его тряслись, но в остальном он выглядел как обычно.
— Если бы ты ещё и запыхался, — промолвил задумчиво Рапп, — то к этому времени был бы уже мертвецом.
— Я приехал в эту страну, дабы принять мучения, — кротко ответил священник.
— Тебе ещё придётся достаточно помучиться, — сказал Рапп. — Но сперва дай я взгляну на твои колени, женщина, если ты ещё помнишь, которое из них болит.
Торгунн заворчала и сказала, что с ней никто так не обходился прежде. Тем не менее она покорно села на камень и обнажила левое колено. Они долго спорили, есть там шишка или нет, но, когда Рапп нажал, она громко вскрикнула.
— Несколько минут назад было ещё хуже, — сказала она. — Но думаю, что с твоей помощью я кое-как доковыляю до дома.
Рапп стоял с мрачным лицом и что-то думал про себя. Затем он сказал:
— Случилось ли что-нибудь с твоим коленом, я не знаю, ибо твой крик ничего не означает. Но я не хочу, чтобы Орм говорил, будто бы я убил его гостя без повода. Отец Вилибальд хорошо разбирается в подобных вещах, он-то мне и скажет, повреждено ли твоё колено.
Они направились домой и шли довольно быстро, хотя Торгунн приходилось часто останавливаться и переводить дух от боли. Когда уже было совсем недалеко, она потребовала, чтобы оба мужчины поддерживали её, а сама обвила их шею руками.
— Ты достаточно тяжело повисла на мне, — сказал Рапп, — но я всё ещё не знаю, верить тебе или нет.
— Верь, чему хочешь, — ответила Торгунн, — но в одном я уверена, моё колено уже никогда не поправится. Я защемила ногу между двух корней, когда спрыгивала с поваленного ствола дерева. Вот как это случилось. И из-за этого я буду хромать всю оставшуюся жизнь.
— Если это так, — горько ответил Рапп, — значит, все его молитвы не достигли своей цели.
Они отнесли Торгунн в постель, и отец Вилибальд принялся осматривать её. Рапп отвёл в сторону Орма и Ильву, рассказал, что случилось и что он считает правдой в этой истории. Орм и Ильва согласились, что произошло большое несчастье, и будет очень жаль, если из-за этого между Раппом и Торгунн возникнет размолвка.
— Хорошо всегда подумать прежде, чем ты делаешь поступок, — сказал Орм, — иначе ты бы мог убить его, что было бы плохо, если бы он оказался невиновен. Ибо убийство священника обрушило бы на нас всех кару Господню.
— Я лучше думаю о Торгунн, чем ты, Рапп, — промолвила Ильва. — Очень легко вывихнуть колено, когда пробираешься через брёвна и камни. И ты сам признал, что не заметил, чтобы что-нибудь было между ними.
— Мне хватает того, что я видел, — ответил Рапп, — и, кроме того, они находились в тёмной части леса.
— Разумнее всего не судить поспешно в подобных делах, — заметил Орм. — Ты помнишь, какое решение вынес судья нашего господина, Альманзора, в Кордове, когда Токи, сыну Серой Чайки, благодаря ловкости и хитрости удалось пробраться в женские покои в доме пекаря-египтянина, который жил на улице Раскаяния? Тогда ветер приподнял занавеску, и четверо друзей пекаря, случайно прогуливавшихся во дворе, увидели Токи и пекарскую жену на постели.
— Я хорошо помню этот случай, — сказал Рапп, — но её муж был язычником.
— Что же произошло с женщиной? — спросила Ильва.
— Пекарь предстал перед судьёй с четырьмя свидетелями и просил, чтобы Токи и женщину забросали камнями, как прелюбодеев. Мой господин, Альманзор, повелел, чтобы они были наказаны строго по закону, хотя Токи и был его телохранителем. Судья тщательно выслушал четырёх свидетелей, и трое из них дали клятву, что видели всё то, о чём