Читать интересную книгу Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Дэвид Хьюсон

В подземном гараже не существовало такого понятия, как «время». Только вооруженный мужчина и женщина, которую он искал в полумраке. Лунд пряталась за бетонными колоннами, затаив дыхание, стараясь не издавать ни звука. И убеждала себя, что угрозы, которыми она пыталась остановить Холька, не были такими уж пустыми, как могло показаться. Кто-то непременно найдет ее, несмотря на то что она приехала сюда одна, никому ничего не сказав, даже Майеру.

Ее найдут.

Может быть.

Может быть.

Он ходил возле сваленных кучей мешков цемента, светя фонариком в пол. Лунд вдруг увидела свой пистолет — он лежал там, где она его уронила, когда Хольк оглушил ее ударом гаечного ключа. Серый металл тускло поблескивал недалеко от белого «универсала».

Ждать и надеяться? Или рискнуть и победить? Она понимала, что вопрос риторический. Выбора на самом деле не было.

Хольк прошел в другой конец подвала. До пистолета четыре шага, не больше. Может, Хольк не заметил его. А может, настолько был уверен в своей власти и безопасности, что не нуждался в ином оружии, кроме собственной силы.

Лунд решилась.

Оказалось, до него не четыре шага, а пять. Она почти дотянулась до пистолета, когда увидела Холька. Он стоял, скрытый темнотой, и ждал.

Пистолет был приманкой для дураков, догадалась она в тот момент, когда Хольк левой рукой схватил с пола «глок», а правой ударил ее по голове. С криком она опрокинулась на холодный бетон.

Пыль во рту. Горечь и страх. Цепляясь за грязный пол, она с трудом встала на колени и увидела прямо перед носом дуло своего пистолета.

Неожиданно сзади раздался какой-то звук, и в подвал ворвался еще один луч света.

— Стоять, Хольк!

Не узнать этот голос было невозможно.

Инстинктивно Лунд шевельнулась навстречу ему. Ботинок Холька немедленно вонзился ей в живот. От боли она скорчилась. И краем глаза увидела его. Этот был тот редкий случай, когда он делал то, чему его учили. Стойка Вивера: руки вытянуты вперед — правая с оружием вытянута, левая полусогнута и поддерживает правую под локоть, оружие наведено на цель.

— Опусти пистолет, — приказал Майер.

Хольк, покачиваясь, стоял над ней, нацелив «глок» в голову Лунд.

— Брось пушку, Хольк.

Лунд сжалась в комок, она не смотрела на Холька. Она думала о Марке. И о Бенгте. И о Нанне Бирк-Ларсен.

— Немедленно брось чертову пушку! — заорал Майер.

Хольк не двигался. Он не собирался бросать пистолет. Это вариант — погибнуть от руки копа. И забрать с собой другого.

— Хватит, Хольк! Оружие вниз. Сам на пол, живо!

Он смотрел на нее, она каким-то образом почувствовала его взгляд. И подняла на него глаза.

«Глок» медленно опустился к бедру Холька. Его затрясло. В широко раскрытых глазах ужас и обреченность.

— Скажите моим детям… — выговорил он и медленно, с невероятным усилием, поднес пистолет к ее виску.

Три быстрых выстрела взорвали тишину в пустом пыльном гараже. Она видела, как он трижды дернулся, видела боль и муку в его глазах. Его отбросило назад, и он осел безвольной грудой на пол.

Она опустила голову и ждала.

Приближался Майер — медленно, по правилам. Фонарик направлен на Холька, оружие наготове.

Лунд скосила глаза на неподвижное тело. Искала взглядом движение. Ничего.

Через десять минут медики зашивали Лунд рану на затылке. Тело Холька уложили в мешок, сквозь швы сочилась кровь.

Посреди моря синих огней и завывания сирен стоял, прислонившись к своей машине, Ян Майер и судорожно курил. Рука с сигаретой заметно дрожала.

Он смотрел на Лунд и думал: сколько могло быть вариантов финала? Существуют ли какие-то другие слова, другие стратегии? Или дорога вела только в одну точку, прямо к неизбежному концу?

Подъехал Леннарт Брикс. Синий плащ, бежевый клетчатый шарф, элегантно обернутый вокруг шеи. Как будто только что из оперы.

Осмотревшись, он спросил у Майера:

— Как вы узнали, куда ехать?

Майер опять глянул на Лунд, она с бесстрастным лицом сидела в окружении врачей.

— Так же как Лунд: позвонил его бывшей жене.

Брикс протянул вперед правую руку ладонью вверх. Его кожаные перчатки тоже неплохо бы смотрелись в вестибюле оперного театра.

Майер докурил сигарету, отбросил окурок в темноту, поднялся и вынул из кобуры свой «глок». Проверил обойму — она была пуста, взял пистолет за рукоятку и, дулом вниз, вложил Бриксу в руку.

— Будет проведено расследование, как положено.

— Ага.

— О результатах вам сообщат. Надо будет рассказать родителям девушки. — Он похлопал Майера по спине. — Отличная работа. А теперь поезжайте домой спать.

Хартманна отпустили в десять вечера. Когда он забирал свои вещи, Лунд была через коридор от него, ее осматривал еще какой-то врач.

— Вы ничего не хотите мне объяснить? — спросил Хартманн у Брикса.

— Нет. Вы будете расписываться в получении вещей?

Хартманн забрал галстук и часы, поставил подпись на листе бумаги.

— Наш уговор в силе? — спросил он осторожно.

— Какой уговор?

— Насчет того, что… что я рассказал вам.

Невозмутимое лицо Брикса не дрогнуло.

— Информацию, полученную нами в процессе расследования, мы раскрываем только в случае, если дело передается в суд, — изрек он. — Коль скоро ваше дело до суда не дошло…

— Спасибо.

— Не меня вам надо благодарить.

Хартманн смотрел на свои часы. Время.

И снова ей в глаза светил луч. На этот раз — из фонарика полицейского врача.

— У вас легкое сотрясение мозга. Отправляйтесь домой и полежите.

— Я в порядке, — сказала Лунд, с осторожностью натягивая через голову черно-белый свитер.

На глаза ей попалось несколько прорех, которые уже не заштопать, то есть придется покупать еще один.

Открылась дверь, и вошел Бенгт. Рука на перевязи, в глазах — шок куда больший, чем после его аварии на мосту.

— Я еще не закончил, — сказал врач.

Бенгт не видел и не слышал его.

— Если швы разойдутся, нужно будет накладывать заново.

Он шагнул к ней и обнял.

И все же Лунд успела кинуть быстрый взгляд через коридор и увидеть, как Хартманн, натягивая на ходу серое пальто, быстро идет к выходу.

Доктор кашлянул:

— Я же сказал, что еще не закончил.

Лунд мягко высвободилась из рук Бенгта. Не удержалась, снова посмотрела через окно в коридор.

— Я же сказала, что в порядке.

Но Хартманн уже исчез.

От управления Хартманна забрал Мортен Вебер, подъехавший туда на служебной машине.

— Это был Хольк. Он захватил Сару Лунд в заложники. Она чудом выжила.

Хартманн задумчиво смотрел на городские огни.

— Откуда ты знаешь?

— От твоего адвоката. Все обвинения с тебя сняты. Она считает, что ты можешь засудить их по полной программе.

— Я не буду ни с кем судиться. Где Риэ?

Пауза.

— Ничего нельзя было сделать, Троэльс. Слишком поздно. Голосование состоялось. Тебя сняли с выборов.

— Это мы еще посмотрим. Так где она?

— Бремер созвал пресс-конференцию.

Хартманн отвернулся к окну. Зимняя ночь. Человек, которого он знал, хоть и никогда не любил, был мертв. Вот и еще один обитатель ратуши преждевременно лишился жизни.

Неожиданно Троэльс Хартманн понял, что страх, терзавший его так долго, исчез. Он больше не чувствовал себя одиноким.

— О коттедже никто не узнает, — сказал он.

— Ты же признался полиции!

— Никто об этом не узнает. Мы снова в игре, Мортен.

— Троэльс?!

— Теперь я невинно пострадавший, — отчеканил Хартманн. — Разве ты не понимаешь?

Вебер молчал.

— Я тоже жертва. Как та убитая девушка…

— Не совсем, — возразил Вебер. — Если ты намерен разыгрывать карту жалости, то делать это нужно аккуратно.

— Верное замечание. — Хартманн достал мобильный телефон, соображая, кому позвонить сначала. — Давай-ка займемся этим.

Гостиничный номер был разнесен в клочья — разбитые зеркала, на полу сорванные со стен картины… Вагн Скербек смотрел на Пернилле, которая молча лежала на кровати, почти без одежды.

Пьяный норвежец был перепуган до смерти.

— Я же не знал, что она сумасшедшая! Ваш номер я нашел в ее телефоне. Это я вам звонил.

Скербек был еще в рабочем комбинезоне. Руки в карманах, на голове черная шапочка. Он склонился над кроватью, заглянул ей в лицо:

— Пернилле.

Она посмотрела на него и ничего не сказала.

— И что теперь? — ныл норвежец. — Я ничего не сделал. Ничего не было. Я думал, она сама хочет, и… — Он смотрел только на Скербека, не на нее. Очевидно, надеялся на мужскую солидарность. — А потом она прямо с катушек сорвалась. В смысле… Я же не знал, что она замужем. Мне показалась, она не против немного…

— Исчезни, — рявкнул Скербек и вытолкал его за дверь.