— Я склонялся к ногам Эллен, как склоняюсь теперь к твоим. — Маленький шотландец гордо поднял подбородок. — Я поклялся ей именем триединого Бога, что последую за тобой повсюду, буду выполнять твои приказания и охранять тебя, когда ты станешь взрослым. — Его голос дрогнул, и веко закрыло единственный здоровый глаз. — Я заботился о тебе как о собственном сыне, и вот я предал тебя.
— Ты никогда меня не предавал и не мог сделать этого. — Джейми положил руки Муртагу на плечи. — Послушай, я не хочу лишать тебя жизни, потому что ты все еще нужен мне. Но я возьму с тебя еще одну клятву, и ты выполнишь ее.
Какое-то время Муртаг колебался, затем молча кивнул.
Джейми еще больше понизил голос, но не до шепота. Сложив вместе три средних пальца правой руки, он прижал их к эфесу шпаги.
— Я поручаю тебе, во исполнение клятвы, данной мне и моей матери, найти этих людей. Выследи их и, когда найдешь, отомсти за честь моей жены и за поруганную невинность Мэри Хоукинс.
Он замолчал, затем убрал руку со шпаги. Шотландец поднял ее, держа прямо за лезвие. Внезапно, заметив мое присутствие, он поклонился и произнес:
— Как сказал господин, я так и сделаю. Я отомщу за вас.
Я провела языком по пересохшим губам, не зная, что сказать. Ответ, похоже, был не нужен. Муртаг поднес шпагу к губам и поцеловал ее. Затем решительно выпрямился и вложил ее в ножны.
Глава 20
БЕЛАЯ ДАМА
Пока мы переодевались, уже совсем рассвело. Из кухни принесли завтрак.
— Хотелось бы знать, — сказала я, наливая в чашку шоколад, — кто такая, черт побери, эта Белая Дама? — Белая Дама? — Магнус, склонившийся за моим плечом с корзинкой горячего хлеба, выпрямился так резко, что одна булочка выпала из корзины. Я подняла ее и оглянулась на дворецкого. Он выглядел потрясенным.
— Да, именно, — сказала я. — Вы слышали это имя, Магнус?
— Да, миледи, — ответил старик. — Белая Дама — это колдунья.
— Колдунья? — удивленно переспросила я.
Магнус пожал плечами, не глядя на меня, и с преувеличенным старанием стал накрывать булочки салфеткой.
— Белая Дама, — пробормотал он, — говорят, она мудрая женщина, целительница. А еще… ее взгляд пронзает человека насквозь и может испепелить его душу, если увидит в ней дьявола. — Он затряс головой, повернулся и поспешно удалился в кухню. Я видела со спины, как подпрыгивает его локоть. Очевидно, он крестился на ходу.
— Господи Иисусе. — Я повернулась к Джейми. — Ты когда-нибудь слышал о Белой Даме?
— Кто, я? Слышал там разные истории. — Джейми склонился над чашкой с шоколадом. Его глаза были прикрыты густыми ресницами, но слишком яркий румянец на щеках был вызван явно не горячим паром из чашки.
Я откинулась на спинку стула, скрестила на груди руки и внимательно посмотрела на него:
— Ах, так слышал? И не удивишься, если узнаешь, что бандиты, которые напали на нас с Мэри прошлой ночью, называли меня Белой Дамой?
— Правда? — Он встревоженно посмотрел на меня.
Я кивнула:
— Они только глянули на-меня при свете, закричали:.»Белая Дама!» — и бросились врассыпную, как от чумы.
Джейми перевел дыхание. Краска сошла с его лица, и оно стало белым, как тарелка китайского фарфора на столе перед ним.
— Боже милостивый, — забормотал он себе под нос. — Боже… милостивый…
Я перегнулась через стол и взяла чашку у него из рук.
— Расскажи мне, пожалуйста, что ты знаешь о Белой Даме, — попросила я.
— Ну… — Какое-то время он колебался, затем поднял на меня робкий взгляд. — Просто я как-то сказал Гленгэрри, что ты Белая Дама.
— Что ты сказал Гленгэрри? — Я поперхнулась кусочком булки, который только что откусила.
Джейми похлопал меня по спине.
— Ну, это были Гленгэрри и Кастеллоти… Что было, то было, — оправдывался он. — Я имею в виду, что они не ограничиваются только игрой в карты и в кости. Они находили забавным, что я сохраняю верность жене. Они говорили… Ну, они много чего говорили, и я… мне это надоело. — Он смотрел в сторону. Кончики его ушей горели.
— M-м… — Я отпила чаю. Я знала, как хорошо у Кастеллоти подвешен язык. Представляю, как они довели Джейми.
Он осушил свою чашку одним глотком и принялся внимательно рассматривать ее, избегая встречаться со мной взглядом.
— Не мог же я просто уйти от них, — сказал он. — Мне нужно было весь вечер оставаться с его высочеством. Я не мог допустить, чтобы он думал, что я не настоящий мужчина.
— Так ты сказал им, что я Белая Дама? — Я едва не прыснула со смеху. — И, если ты будешь развлекаться с другими женщинами, я сделаю так, что все твои мужские достоинства отсохнут?
— Примерно так…
— Боже мой, и они поверили в это? — Я старалась сдержаться, но чувствовала, что лицо мое горит не меньше, чем у Джейми. Уголок его рта дрогнул.
— Я это сказал очень убедительно, поклялся жизнями их матерей.
— А сколько вы все перед этим выпили?
— О, довольно много. Я продержался до четвертой бутылки.
Я не выдержала и захохотала.
— О, Джейми! Ты мой дорогой! — Я перегнулась через стол и поцеловала его в щеку.
— Ты знаешь, — смущенно сказал он, намазывая маслом кусок хлеба, — это было первое, что пришло в гоЛо-ву. И они перестали подсовывать мне проституток.
— Хорошо. — Я взяла бутерброд у него из рук, намазала его медом и вернула. — Я никак не могу тебя осуждать, — заключила я, — так как в дополнение к твоей верности эта выдумка, похоже, спасла меня от изнасилования.
— Слава Богу. — И он взял меня за руку. — Если бы что-нибудь с тобой случилось, Саксоночка, я бы…
— Да, — перебила я его, — но если человек, который на нас напал, знал, что я — Белая Дама…
— Да, Саксоночка. — Он кивнул. — Это никак не могли быть ни Гленгэрри, ни Кастеллоти, потому что они находились со мной в доме, когда на вас напали и Фергюс прибежал за помощью. Но это должен быть кто-то, кому они рассказали.
Я не смогла сдержать дрожь, вспомнив человека в маске и его издевательский голос. Джейми со вздохом выпустил мою руку.
— Это значит, что мне необходимо пойти к Гленгэрри и узнать, скольких людей он посвятил в тайны моей супружеской жизни. — Он досадливо провел по волосам. — А затем я должен связаться с его высочеством и узнать, что, черт побери, это за соглашение с графом Сент-Жер-меном.
— Я тоже так думаю, — задумчиво проговорила я. — Хотя Гленгэрри такой человек, что об этом наверняка знает уже половина Парижа. Мне тоже надо кое-кого повидать сегодня.
— Да? И кого же ты собираешься повидать, Саксоночка? — спросил он, сузив глаза.
Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, — очень уж сложна была задача, которую я перед собою поставила.