детьми.
— Мам, не сердись, — тихо сказала она. — Это я сгоряча. Просто… Я даже не знаю, как объяснить. Что-то не так у меня в жизни. У меня ее просто нет. Меня уже просто нет. Я превратилась в приставку: на работе — к приборам, дома — к плите, с детьми — к учебникам, с мужем… Для него я — что-то вроде батареи. Набегается по своим важным делам, придет к ней и усядется рядом, чтобы погреться. А на следующий день ее опять можно в пустом доме бросить — пусть дожидается.
— Да ты радуйся тому, — воскликнула мать, — что он к этой твоей батарее всякий раз вернуться стремится. Вон отцу твоему я со всем своим теплом — и с тобой в придачу — не нужна оказалась, к другой батарее сбежал. А твой от тебя уйдет, что ты делать будешь — с двумя детьми? Ты о них думаешь?
— Да уж справлюсь как-нибудь, — беззаботно тряхнула головой та, которую позже назвали Мариной, сводя разговор к шутке. — Ты же справилась!
— Да уж видела я сегодня, — проворчала мать, — как ты с ними справляешься. Отца-то, небось, они с первого слова слушают. И речь не о том, что на свою зарплату ты их не поднимешь — им авторитет отцовский нужен, крепкая рука в доме. Не имеешь ты права их этого лишать.
— Мам, а на что я в жизни имею право? — печально спросила та, которую позже назвали Мариной.
— Ты имеешь право радоваться, что твоя забота кому-то нужна, — уверенно ответила ей мать, — что не посадили тебя на комод, как тех твоих кукол — красоваться без дела и пыль собирать. Вот ты говоришь, что тебя уже нет — так и должно быть! Ты, как замуж вышла, должна перестать отдельной горошиной по миру кататься — должна в любое время в первую очередь о семье своей думать и чувствовать себя ее частью. Даже если и не главной — не всем же в жизни командовать, кому-то нужно и команды выполнять, а то останутся они словами пустыми.
— Должна, должна, должна, — устало повторила та, которую позже назвали Мариной. — Мам, почему я все время что-то кому-то должна? Почему никто не спросит, чего я хочу? Почему все лучше меня знают, что мне нужно? Я отрастила себе чувство долга, как горб — вот и перекосило теперь, не знаю, как выпрямиться.
— А на чувстве долга, дочка, земля стоит, — решительно возразила ей мать. — В жизни много чего приходится делать такого, что нужно, а не что нравится. Вот начну я, к примеру, задумываться, хочется ли мне гнойному больному перевязку делать…
— Земля, между прочим, не стоит, а вертится, — усмехнулась та, которую позже назвали Мариной. — И мы вместе с ней. Крутимся каждый день, от одного дела к другому мечемся, не задумываясь, зачем. Просто потому что так нужно, потому что все так делают.
— Вот детвора начнет скоро на каждое твое «Нужно» «Зачем?» спрашивать, — проворчала мать, — тогда узнаешь. Твой-то, кстати, знает, что они уроки завтра прогуляют?
— Нет, — поморщилась та, которую позже назвали Мариной. — Я сказала ему, что детей к тебе привезу, но не уточняла, когда.
— Ох, ты доиграешься! — снова вздохнула мать. — А может, все-таки передумаешь — не поедешь?
— Да нет, мама, — покачала головой та, которую позже назвали Мариной, — мне встряхнуться нужно, вырваться хоть ненадолго из ежедневной круговерти, вспомнить, какой я была… Может, тогда я пойму, что мне сейчас в жизни поправить нужно. Вот видишь, — улыбнулась она, — уже думаю о том, что нужно, как ты и сказала.
— Ну, хоть переночуй у меня, — не отставала мать. — Смотри — вон уже темень какая на дворе. А завтра с утра и поедешь.
— Спасибо, мам, но нет, — она решительно встала с табуретки. — Дети могут раньше проснуться, опять раскапризничаются. И потом — я хотела голову вымыть, накрутиться…
— Ну конечно, — буркнула мать, — без прически ты никак не поймешь, что тебе от жизни нужно… Ладно, раз так — иди уже. Как приедешь, позвони, что добралась, — напомнила она дочери напоследок.
По дороге домой та, которую позже назвали Мариной, старательно прислушивалась к тихому внутреннему голосу, который принялся развивать мысли ее матери. А ведь, действительно, неужели она возится с детьми, ухаживает за мужем, ходит на работу только потому, что так делают все? Благодаря тому, что она взяла все заботы по дому на себя, муж может выполнять большую и важную работу, а у детей вполне достаточно времени, чтобы спокойно учиться. А на работе… Ну что ж, там она никаких особых успехов не достигла, но зато внесла свой вклад в разработку далеко не одной темы, и без ее измерений все великие научные идеи, как правильно заметила мать, так и остались бы пустыми словами.
Она мысленно улыбнулась. Ну вот — стоило лишь ненадолго отвлечься от повседневных забот, и она уже совсем иначе видит свою жизнь. И мужа из командировки она встретит тепло и приветливо, и очень хорошо, что она в его жизни — уютная и надежная батарея. Ведь это благодаря ей ему всегда есть, куда вернуться; более того — ему хочется туда вернуться. Она обязательно расскажет ему, как много поняла в его отсутствие, и он увидит, что если позволить ей посвятить своим интересам хоть какую-то, крохотную часть жизни, лучше от этого будет всем вокруг…
Подойдя к своей двери, она услыхала пронзительно надрывающийся в квартире телефон. В голове у нее молнией мелькнула мысль, что что-то случилось с детьми. Может, простыли? Нужно было со школы домой быстрее идти. Господи, неужели температура поднялась? Или, не дай Бог, что-то с желудком? Они и ужинали сегодня поздно, и поесть толком не поели, а она даже не обратила внимания, что мать им в тарелки положила…
Ворвавшись в квартиру, она схватила трубку и услышала голос мужа.
Глава 11. Взгляд в будущее
В самом страшном сне я не подозревала, что наступит день, когда мне не захочется идти на работу.
Причем благодаря моей лучшей подруге.
Когда мой ангел поведал мне, что в наши ряды под видом замены Гале затесалась представительница темных сил, у меня не возникло никаких сомнений, зачем она к нам явилась. На то ведь они и темные, эти силы, чтобы не уйти с достоинством в случае поражения, а продолжать строить пакости исподтишка — пусть мелкие, но много. Взять хоть наши сказки — не на пустом же месте они появились.
Я также сразу же согласилась с ним, что нужно предупредить Марину.