— Давай, сделаем, — ухмыльнулся больной старик. — А где она, коллекция?
Дима сдержано кивнул головой.
— Батюшка, мы сейчас дошли до такого напряжения, когда дальнейшее противостояние просто опасно. Я предлагаю, что называется, нулевой вариант, ни вашим, ни нашим. Я догадываюсь, что вы знаете, где коллекция, и не требую ее выдавать именно мне. Но если вы попытаетесь ее продать, или, не приведи Господь, подарить отцу Фотию…
— Не знаю я, — прервал его Флавиан хрипло и закашлялся.
Михаил подскочил, подал ему стакан воды, отец Флавиан отпил и успокоился.
— Не понимаешь ты, — сказал он тихо. — Но я действительно не знаю, где она.
— Батюшка, я восхищаюсь вашей твердостью… — начал Дима.
— Да не в твердости дело, — буркнул отец Флавиан. — Будь я помоложе, я бы еще потрепыхался, но тут уже не до трепыхания. Алексей, покой Господи его душу, припрятал ее где-то в подвале школы, это да. Там всего-то чемодан один, я сам ее видел. Куча давно почерневших монет, и не скажешь, что за нее миллионы платить будут. Так вот, в ту ночь решили мы со Смидовичем коллекцию эту срочно забрать. Алексей был прижимист, недоверчив, но у Леонида были с собою деньги. Не миллион, но были…
Говорить ему было трудно, но он, время от времени останавливаясь для того, чтобы перевести дыхание, продолжал.
— Поторговались мы тогда, но убедили его. Полез он в свой тайник и даже завопил благим матом, потому что умыкнули уже его чемодан. Так вот все и кончилось. Дальше меня по голове стукнули и в шкаф упрятали.
— Звонок? — спросил Дима.
— Больше некому, — сказал Флавиан. — Смидович передо мной бригадира за грудки тряс и грозился ему членовредительством… Так что, где сейчас монеты эти, одному Господу известно.
Дима помолчал.
— А как вы теперь будете перед Фотием отчитываться.
Флавиан хмыкнул.
— А чего мне теперь отчитываться. Пошлю его куда подальше, пусть гуляет. Меня Господь вразумил, пусть теперь Фотий вразумится. А то вот скажу Звонку этому, что Фотий монеты прибрал, так и завертится…
Он хохотнул, и Дима заметил, как послушник Михаил глянул на отца Флавиана с состраданием. Наверное, ему впервые пришлось выслушивать от почитаемого им отца подобные откровения.
— Ладно, отче, — сказал Дима. — Выздоравливайте. Вас Господь вразумил, а меня еще нет. Надо и мне остепениться, да о вечном подумать. Но что будет, если этот Звонок сюда нагрянет, а? Ведь он только на вас подумать может.
Отец Флавиан поднял взгляд, улыбнулся и сказал:
— Я его к тебе отправлю, — сказал он насмешливо.
Дима улыбнулся в ответ.
— Договорились.
Он вышел, попрощавшись, и, когда шел по коридору, навстречу ему попалась целая процессия во главе с отцом Фотием и Никоном, направлявшаяся, судя по всему, к отцу архимандриту. Дима посторонился, пропуская их, но Фотий остановился.
— Димитрий, — спросил он строго. — Как долго продлится ваша работа в обители?
— Насколько сил хватит, — сказал Дима. — Работы там еще непочатый край. Вы вот, к примеру, знаете, что в наших местах проходил будущий патриарх Никон, и возникает версия, что он работал на строительстве надвратной церкви.
— Да, это очень интересно, — сухо кивнул Фотий. — Но мне доносят, что вы манкируете внутренним уставом общины, пренебрегаете послушанием и устраиваете какие-то вздорные кладоискательства. Мы не можем долго терпеть такое решительное небрежение.
Рядом с ним стоял отец Никон и тоже смотрел на Диму строго.
— Про кладоискательство, это в точку, — не удержавшись, отвечал Дима. — Тут вокруг этих монет такие страсти закрутились, голова кругом идет. Да вам сейчас отец Флавиан сам расскажет, это же ужас просто какой-то.
Фотий неожиданно покраснел и, не добавив больше ни слова, проследовал со всеми своими сопровождавшими мимо.
Дима прошел по двору, пытаясь успокоиться, и у дверей старого братского корпуса, где он проживал, встретил Натали.
— Поздравить вас с причастием? — улыбнулся он.
Она грустно покачала головой.
— Когда исповедовавший батюшка выслушал мою исповедь, — сказала она со вздохом, — то запретил мне и думать о скором причащении. Представляете, мне назначен месячный пост!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это не так много, — поспешил ее утешить Дима.
— Без мяса, яиц, молока!..
— Не более, чем диета, — сказал Дима.
— Там еще есть некоторые ограничения, — хмыкнула она. — Но более всего меня ужасает ежедневное посещение церковных богослужений. Это просто невозможно!..
— Я вам искренне сочувствую, — признался Дима. — Хотите поговорить об этом с отцом Феодосием?
Она кивнула.
— Конечно. Я в полной растерянности.
Дима кивнул головой.
— Скажите-ка, Наташа… Вас ждут дома какие-то дела?
— Разумеется, мне надо искать работу!
— Почему бы вам не остаться на этот месяц при монастыре, — сказал он. — У меня найдется для вас переводная работа, да и посещение богослужений не будет для вас столь тягостным.
Она его не понимала.
— Остаться здесь?.. На целый месяц?..
— Как раз скоро начинается Рождественский пост, — сказал Дима. — Представляете, вместе с вами будет поститься целый монастырь.
Она покачала головой и усмехнулась.
— Я об этом не думала…
— Поговорите об этом с батюшкой, — посоветовал Дима, видя, что со стороны трапезной показалась фигура отца Феодосия. — И решите для себя заранее, как он благословит, так и будет.
— Легко сказать, — буркнула она.
— Ладно, я не прощаюсь, — сказал ей Дима и прошел в здание.
18
Теперь следствие заключалось в одном: в ожидании возможных действий пресловутого Звонка. Причем следовало иметь в виду, что действия эти могут быть самыми непредсказуемыми, и надо было быть готовым ко всему.
Не успел Дима прилечь, как к нему постучал Леонтий.
— Владыка зовет, — сообщил он.
— Старцев уже собрали? — спросил Дима.
— Собор старцев назначили на три часа, — отвечал Леонтий. — Пока владыка беседует с наместником и зовет тебя по какой-то нужде.
— Это что же, — удивился Дима, — значит, отца Фотия рядом нет?
— В том-то и дело, — улыбнулся Леонтий. — Когда еще удастся с владыкой поговорить. Поспеши, отче, может, и обители выйдет какая польза.
Дима быстро поднялся и поспешил в дом наместника, в кабинет на втором этаже. Архиерейские келейники задумчиво сидели над шахматами в гостиной, но когда Дима попытался пройти мимо них, его резко окликнули:
— Чего тебе, дядя?
— Владыка позвал, — сказал Дима. — Вероятно, хочет спросить, стоит ли ему доверять моим племянникам.
Замысловатой шутки «племянники» не поняли, но Диму пропустили.
В кабинете находились владыка, отец Дионисий и отец Лука. Пили чай и вели неторопливую беседу.
— Звали меня, владыченька? — спросил Дима.
— Звал, дорогуша, — дребезжащим голосом отвечал архиепископ. — Так что там у тебя за следствие такое ведется, расскажи.
Дима судорожно вздохнул.
— А это ничего, что отца Фотия нет? — сказал он. — Может, ему тоже интересно будет. Он меня только что в небрежении обличал…
— А ты и обиделся? — смеясь, спросил архиерей.
Он быд в прекрасном настроении.
— Вы скажите, ваше преосвященство, — сказал Дима. — Говорил он вам про наши коллекционные монеты?
— Так это история старая, — махнул рукой владыка. — Я думал, у вас чего поновее случилось.
— Так оно и есть самое новое, — заметил Дионисий. — Вчера только бригадира нашего зарезали.
— И еще двоих до этого убили, — добавил Дима. — В течение одной недели. Так что монетки эти, можно сказать, с каждым днем все дорожают.
Владыка нахмурился.
— Да, — сказал он. — Это негоже, братья. Эту обитель великий бессребреник создал, и вам о монетах печься не к лицу.
— Да мы и не о монетах печемся, владыченька, — сказал Дима. — Вы правильно сказали, не к лицу нам этот клад. Вот и хотим мы от него поскорее отделаться. Я так думаю, вернуть эти монеты ученым, пусть изучают, верно?