Сумбурный вышел день. Оливия даже не могла поверить в то, что уже познакомилась с сестрой Тома. А он познакомился с отцом Тейлор, пускай, у них и не было семейного ужина и, пускай, Клайду было абсолютно плевать, с кем там водится Лив, но всё же познакомился. Теперь эти двое живут вместе. Неужели между ними и впрямь всё так серьёзно? От одной только мысли об этом светловолосая расплылась в счастливой улыбке.
— Как прошёл твой день? — нежно спросил шатен, потеплее укутываясь в одеяло и прижимаясь ближе к Лив, уткнувшись носом в её шею, отчего Тейлор ощутила горячее дыхание на своей коже.
— Довольно неплохо, — прошептала девушка в ответ, даже боясь пошевелиться, лишь бы только мужчина не отвернулся от неё.
— Неплохо? — промурлыкал тот, улыбнувшись.
— Да. Сегодня мне даже предложили стать президентом школы.
— Серьёзно?! — встрепенулся Том. — Это же прекрасно! Ты будешь отличным президентом!
— Не буду, — тяжело вздохнула Тейлор.
— Почему?
— Не знаю, я просто… не вижу в этом смысла. Я выпускаюсь в этом году, у меня куча других забот…
Говоря всё это, Оливия чувствовала себя крайне глупо. Возможно, эти отговорки и правда звучали смехотворно, но всё её нутро буквально противилось становлению президентом. Может, она просто боялась? Боялась выйти из тени, боялась реакции Кэти, и вообще всех в школе? Да и к тому же Лив не тот человек, который будет устраивать дебаты, просить народ голосовать. Кто вообще за неё проголосует?! Только друзья? Увы, у любого другого кандидата друзей намного больше.
И Лив уже морально приготовилась к очередному чтению морали о том, что этот статус здорово помог бы Тейлор в будущем, но Том даже не повёл и бровью.
— Как скажешь, — понимающе кивнул он. — Но если вдруг решишь баллотироваться, я обязательно проголосую за тебя.
Услышав эти слова, Оливия облегчённо выдохнула. Тогда она осознала, что Томас был единственным человеком на всём белом свете, что понимал её так, как не понимал никто больше. Так, как даже лучшие друзья её не понимали. Мужчина не стал давить, заставлять делать то, чего светловолосая делать не хотела, или попрекать упускаемыми перспективами. Нет, мужчина лишь выслушал и поддержал Тейлор, что было так дорого ей. Именно в тот момент Лив осознала, что может поделиться с ним всем, чем только захочет.
Довольно улыбнувшись своим мыслям, девушка перевернулась на бок, подперев голову рукой и принявшись внимательно изучать лицо шатена: от усталости он закрыл глаза, но всё же недовольно поморщил нос, когда Тейлор отстранилась.
— Что ж, — заговорщически сощурилась светловолосая, — Эмма сказала, вы давно не виделись?
— Давно, — сонно подтвердил её слова мистер Хиддлстон.
— Почему же?
— Когда я окончил школу, то сразу переехал в Америку. Эмма же осталась в Лондоне, где живёт до сих пор.
— И ты даже не приезжал домой на праздники?
Шумно вздохнув, Том всё же разомкнул тяжёлые веки и устроился поудобнее в кровати, заглянув прямо в глаза Лив. В его взгляде читались растерянность и лёгкая печаль.
— Я не в тех отношениях с родителями, чтобы приезжать на Рождество, дарить подарки и мило улыбаться, будто всё хорошо. У нас с ними всё сложно…
— Из-за… из-за Виктории? — осторожно и совершенно тихо спросила Оливия, боясь просыпать соль на старую рану мужчины.
Но на удивление, Том был абсолютно спокоен.
— Не то, чтобы, — задумчиво нахмурился он, — вернее, нет. Нет. Не думаю, что это из-за неё. Когда случилось то… что случилось, они поддерживали меня. Конечно, мама была в ярости, но отец всегда был рядом. Просто… я не пытаюсь давить на жалость, но мама всегда любила меня меньше. Как бы она не пыталась это скрыть, я это чувствовал.
— С чего ты так решил? — вскинула брови Лив в удивлении.
— Не знаю, — пожал плечами шатен, — сделал выводы из отношения ко мне? Она всегда была строга ко мне, в отличие от сестёр. Хоть она и держала Сару в ежовых рукавицах, со мной она была ещё холоднее. Никогда не говорила тёплых слов, не позволяла проявлять эмоции, слабость, запрещала плакать. А если вдруг сорвусь, устраивала истерику и наказывала. Она даже не позволяла мне говорить, что я её люблю! И сам я этих слов никогда не слышал, хотя они были мне нужны, ведь она моя мать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Зато я видел, её любящий взгляд, когда она смотрела на сестёр; слышал, как они хихикали вместе, секретничали о чём-то. Тогда я просто решил, что возможно, со мной что-то не так? Возможно, я просто не заслуживаю этой любви?
От немыслимого возмущения Оливия даже недовольно цокнула языком.
Ну как так можно?! Как мать может так относиться к своему ребёнку?!
— Ты же знаешь, что это не так? — осторожно спросила Лив.
— …Да, — чуть погодя отозвался Том, вынырнув из пучины болезненных воспоминаний. — Да, конечно. Я обсуждал это с психотерапевтом. Он говорил, что всему виной была постродовая депрессия. Ну, знаешь, когда матери отвергают своих детей и иногда могут видеть в них настоящих монстров. Сначала родился я, потом Эмма. Это легко можно объяснить.
— Объяснить можно, — усмехнулась Тейлор, — а оправдать нет. Это неправильно. А что насчёт Сары?
— С ней всё хорошо, — пожал плечами мистер Хиддлстон. — Правда, ни со мной, ни с Эммой она не общается. Думаю, с самого детства она видела в нас соперников в борьбе за одобрение матери. Но, насколько мне известно, она перебралась в Бирмингем. Работает экскурсоводом в историческом музее. Вышла замуж, родила детей. Племянников, с которыми я даже не знаком.
Слышать всё это было так удивительно. Лив всегда казалось, что Том был идеальным, но как оказалось, это было далеко не так. Ведь даже у столь интеллигентного, харизматичного и обаятельного мужчины были свои скелеты в шкафу, и одним из них была семья — такая холодная и отчуждённая. Девушке и представить было страшно, насколько брошенным и одиноким чувствовал себя Томас в детстве, и как тяжело ему было бежать от матери в другую страну, в столь юном возрасте, но осознание всего этого будто даже сделало их ближе. Приятно было осознавать то, что Том не понаслышке знал, что такое непростые отношения с семьёй, и прекрасно понимал Оливию.
— Ну, не будем о грустном, — улыбнулся Том, смотря на задумчивое лицо девушки. — Расскажи что-нибудь?
— Что? — растерялась светловолосая.
— Что угодно. Наприме-е-ер, — протянул шатен, — расскажи, что заставило тебя искать подработку? Я был так удивлён, когда в свой первый день на новом рабочем месте понял, что очаровательная официантка, обслужившая меня во Фрайз-Тэйсти, будет моей ученицей.
— Я помню тот вечер, — усмехнулась Тейлор, приблизившись к лицу мужчины так, чтобы кончики их носов соприкасались, — во Фрайз-Тэйсти. Ты понравился мне с самого начала.
— Ты мне тоже, — прошептал мистер Хиддлстон.
Поудобнее улёгшись головой прямо на грудь мужчины, Лив расплылась в счастливой улыбке и ощутила, как Том принялся нежно поглаживать её спину, попутно играясь с волосами.
— А что насчёт подработки, — продолжила она, посерьёзнев, — я в ней нуждалась. Раньше отец работал на заводе, но, когда мне было шесть, его оттуда прогнали. Единственным доходом стало пособие, которое тратилось исключительно на выпивку. Как раз тогда в городе только-только открылось кафе. Я пришла к мистеру Диксону по объявлению, а он наотрез отказывался брать на работу подростка. И пока раз за разом кандидатки прокалывались в других вещах, я уже подготовила все необходимые документы для устройства на работу и прошла медкомиссию за собственный счёт с последних денег. Я умела пользоваться кофемашиной, я была готова к любой работе, какой бы грязной она не была. Мистера Диксона впечатлило моё упорство, так что уже в четырнадцать я носила гордое звание официантки. Это место, эти люди стали моей семьёй. Мистер Диксон многое мне дал, многому научил: снисходительности, терпению, целеустремлённости. Я очень дорожу своей работой.
— Красивая история, — отозвался Томас.
— Да, — задумчиво отозвалась Тейлор.