Читать интересную книгу Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие - Владимир Илюшенко

Храни тебя Бог.

Твой пр. А. М.

[Весна 1982]

Дорогая А.! Вот это‑то и есть самое главное (то, о чем ты пишешь). Без этого все слова и размышления — пустое, голые конструкции. Как писал поэт Мережковский:

…И Ты открылся мне: Ты — мир.Ты — всё, Ты — небо и вода.Ты голос бури: Ты — эфир,Ты — мысль поэта, Ты — звезда.

А что касается труда (умственного и пр.), то он нужен в любом деле. Моцарт и Сальери тоже дружат, когда соединяются воедино. Возьми хотя бы Пушкина. Только те, кто не знал, как он работал над стихом, думали, что он Моцарт. А взгляни на его черновики — Сальери! Который алгеброй гармонию проверил. Так и в духовной жизни (где нужны, кроме вдохновения, — и метод, и упражнения, и система) и в науке, где одним талантом и интуицией не обойдешься.

Я действительно недавно приехал, и у нас не всё гладко[137]. Гладко — значит подозрительно…

Привет маме, сестрам и мальчикам и И. с В[138].

Храни тебя Бог.

Твой пр. А. М.

[Лето 1982]

Дорогая А.! Получил твое письмо в день отъезда в отпуск и не успел ответить. Пишу уже из Крыма. Ты мне напомнила одного человека, который, желая заснуть, себя уговаривал: «Спи! Спи!» И ноль результата… Ты не бойся жизни. Верь, что всё будет развиваться у тебя как надо. И все части целого спаяются в единство личности. Трудности болезней роста и несоответствия. А тебя я «вижу» все время. В этом не сомневайся. Вижу, молюсь и надеюсь. Цель твоя — как и всех нас — сложить из камешков мозаику красоты.

Здесь я познакомился с вашей<…>поэтессой. Талантливой. Ей лет 50. Тонкая, умная, добрая женщина. Как человек официальный, она не может ни в храме бывать, ни иметь общение. Я направляю ее к вам. Попробуй подружиться с ней. Это вам взаимно будет хорошо. Она приедет с запиской от меня.

Обнимаю папу, маму и всех вас.

Твой пр. А. М.

P. S. Конечно, AT — это неплохо. Настоящая ее цель: помочь душе (и духу) контролировать плоть. Но ради чего? Ради того, чтобы дух был более открыт Высшему. Это то, что называют жизнью веры и в вере. Когда во всём и всегда ощущается Присутствие. Когда Оно не заслоняется ничем. Когда Оно проникает и в подсознание. Помехи: настроение, суетность, излишняя чувствительность к внешним впечатлениям, соблазны и т. д. Вот и избавляйся…

[Август — сентябрь 1984]

Дорогая А.! Вот видишь — иногда можно дождаться того, чего не ожидаешь. А подлинная жизнь есть цепь непрерывных открытий и даже откровений. Если сможешь писать — очень хорошо. А насчет поэтессы (Н. А. М.), то я не знаю, — м. б., у нее какие‑то обстоятельства. М. б., вы сами ее найдете. Но я дал ей письмо к вам[139].

Папа весьма слаб. Но я надеюсь, что с Божией и вашей помощью — это минует. Тут и возраст накладывается.

Храни тебя Бог. Привет маме и ребятам.

Твой А. М.

[Весна 1983]

Дорогая А.! Поздравляю тебя с Праздником[140]! Я прекрасно понимаю, как сочетается «жить хорошо» и плохие состояния. В общем‑то, первое — это основное и главное. В сущности, это правда. И всё на свете удивительно и чудесно. Каждая мелочь, каждый феномен, каждая картина, которая перед глазами. Но мы не Ной, который спасается на ковчеге, а находимся среди волн. И приходится бороться с миром, с собой. В сущности, без этого мы бы в своем нынешнем состоянии завяли. Противостояние нам нужно. И цель есть. Стать годным орудием в Его руках.

Если приедете с Н. А., буду очень рад, только заранее предупреди, чтобы я написал, где и когда буду.

Обнимаю.

Храни тебя Бог.

Твой пр. А. Мень

[Лето 1983]

Дорогая А.! Ты почему‑то, когда в М[оскве] была, так и сбежала. Я не успел с тобой поговорить. А в форме ты неважной, это я понял от М. Очень важно все же разобраться — в чем дело. И как это преодолевать и с этим жить. Что касается твоего вопроса, то тут много??? Главное, как он к тебе относится. Если правда, как ты пишешь, — это уже больше, чем полдела. Плохо, что ты только симпатию испытываешь. Еще: способны вы общаться хоть как‑то (помимо лирики)? Не получится ли, что не о чем будет говорить? На расстоянии я не могу определить. Вывод: если он тебе нравится (хоть вполсилы) — рискни. <…> М. б., он хороший человек, которому ты поможешь в жизни и сама будешь иметь «того, о ком заботиться».

Ты пиши. Не обижайся, что не сразу отвечаю. Это по тех. причинам. Я тебя всегда помню и молюсь.

Храни тебя Бог. Привет твоим.

Твой пр. А. М.

[Весна 1984]

Дорогая А., видимо, ты права. Если сделать над собой такое насилие — добра не выйдет. Получилось так, что никаких оснований нет (кроме общего, что неплохо бы иметь свою семью, но этого более чем мало). Что касается Вл. А.[141], то он уехал сейчас на два месяца в Армению.

Меня не удивляет, что посещения Н[овой] Д[еревни] на тебя плохо действуют[142]. Ты просто подходишь к этому стихийно. Куда проще было бы всё заранее организовать и подготовить. Через М. я должен знать, когда ты приедешь, на сколько. Договориться с тобой, когда мы сможем поговорить тет–а-тет. Что тебе нужно здесь увидеть и с кем встретиться и т. д. А с маху физически ничего не выходит, и ты расстраиваешься. Между тем главная твоя проблема психо–физически–духовной адаптации к жизни требует разрешения. Т. е. ты должна вырабатывать правила собственные для жизни, чтобы быть пригодным инструментом для выполнения своего предназначения. Я говорю немного абстрактно, но так проще. Итак, до встречи.

Храни тебя Бог.

Твой пр. А. М.

[Осень 1984]

Дорогая А.! Поверь мне, ничего случайного не бывает. Всё приходит как «вопрос» к нам и своего рода «задание». Вот ты сейчас как будто сидишь на мели. Но это только кажется. В действительности жизнь идет и ты живешь: думаешь, переживаешь, погружена в жизнь. Придет время, пробьешься в психиатрию. Это по нынешним временам нелегко, но достижимо. А пока ты просто набирайся опыта, думай, что ты и в жизни «на работе», сама жизнь дает тебе материал для размышления и наблюдения. Ведь психиатрия — это дело сложное. Каждое твое соприкосновение с людьми есть «сеанс»[143].

Я рад, что ты теперь оценила свой дом. А создавался он трудно. Папа с мамой тоже жили в вакууме. Но все же сумели создать свой мир–очаг (при всех, м. б., его сложностях, но где их нет?).

Время у тебя есть пока. Читай побольше, думай, общайся по возможности, копи, пока суета не отняла этого времени.

Обнимаю тебя и шлю Божие благословение.

Твой пр. А. М.

[Зима 1984/85]

<…>Дорогая моя! Я очень понимаю твое состояние. Это ведь первая настоящая встреча один на один с трудностями жизни. Отсюда и чувство, что ты «старая». Осуществить себя — это не просто профессия и семья. Всё это будет — так или иначе. Главное — найти себя сейчас. Найти во внутреннем плане. Ты жила на Волге. А я однажды был у ее истоков и думал: куда она бежит? Не в те разливы и плесы, которыми славна, а в море! Так и мы. Лишь вечное море — наша предельная цель. Ищи его не в будущем, а уже сейчас. Оно движет тайным притяжением реки и души.

Всегда помню и молюсь.

Твой А.

Пиши еще…

[Лето 1985]

Дорогая А., я просто счастлив, что ты хоть немного адаптируешься. А то создавалось впечатление, что ты попала в какое‑то акутагавское состояние. Меня все время ребята спрашивали (те, у которых мы были тогда вместе), как ты живешь и чем тебе помочь и пр. Один до сих пор говорит, что ему стыдно жить так спокойно, зная, что ты мучаешься. Но на самом деле суть не в том, что ты привыкла или немного стало сноснее, или экзамен сдала (хоть всё это и важно). Суть в том, чтобы проверить на практике всё живое, духовное и душевное, что ты собрала за прошлое — как оно раскроется и осуществится в новой среде. Пусть этот город и мерзок, но всюду есть жизнь, и даже там, я уверен, есть хорошие люди. Сейчас, вместе с письмом тебе, я пишу и письмо к тому моему коллеге, который раньше был в К., с вопросом о той фантастич. старушке, которая слепа и диагносцирует, и массажирует и т. д. Как только он ответит, я напишу тебе, и ты как‑нибудь к ней зайдешь. По рассказам наших, это феномен.

<…> Наверно, мое письмо тебя уже не застанет, но ты его получишь, когда вернешься из лагеря[144]. М. б., тогда ты можешь приехать.<…>Ты говоришь, что я изменился. Наверно, но я за этим не наблюдал. Впрочем, естественно. Уж очень много горьких пилюль преподносят те, которых хотел бы видеть в совсем ином состоянии.<…>И никаких тут тонкостей нет. Все корни уходят в элементарный набор грехов и страстей (гордыня, потребительство, безответственность, пренебрежение элементарными нормами). Где уж тут о тонкостях говорить.<…>