— Ты, это... — негромко сказал он, тронув Мудрика за плечо. — Ты сядь и на озеро посмотри. Видишь, какой там кораблик плывёт! Или дать тебе свистульку?
Но Мудрик не унимался. Воображаемый кораблик его не утешал, свистулька не радовала, и бабки, как назло, не оказалось рядом. Василий бросил растерянный взгляд на толпу — Марьяша пыталась пробиться, но была далеко, Горыня вообще застыл дубом...
С плеском на берег выбралась водяница, Чернава, до того суровая, что народ попятился, хотя стояли так тесно, что, казалось, и некуда отойти. Она прошла по мосту, оставляя мокрые отпечатки босых ног, протянула холодные руки, прижала Мудрика к груди и, покачивая, тихо запела. Он тут же утих.
С длинной чёрной косы её, с подола платья стекала озёрная вода и, журча и постукивая, выбивала мелодию по доскам моста.
— Э, в общем... — сказал Василий, пытаясь ухватить потерянную мысль. — Да, видите, колдун почему-то не убил царевича, а сделал вот так...
— Болью он их питается, — догадалась Марьяша. — Нарочно мучает.
Василий даже на мгновение застыл с открытым ртом.
Конечно, она права! Это многое бы объясняло. Колдуны откуда-то должны черпать силу.
Вообще он пытался вести беседу по уму. Аккуратно склонить народ на свою сторону, задать правильные вопросы, поработать с возражениями и всё такое. Но тут не выдержал и воскликнул на эмоциях:
— Точно! Вот же гад, а! Лживый урод! Ну, как явится, получит за всё, что сделал...
— А он чё, явится? — боязливо спросил кто-то.
— Блин, — сказал Василий, чувствуя себя Хохликом. — Ну, как бы это... Вообще да, явится. С царём и царицей, на Купалу.
Сумерки сгущались, и лица таяли, размывались, но всё-таки было видно, что они нерадостные, эти лица. Закаменевшие. Вот же, хотел сказать правду, а в итоге как будто на лжи поймали.
— Я вам врать не хочу, поэтому говорю как есть, — недовольный собой, продолжил Василий. — Если боитесь, то рассчитаемся с вами, и идите куда хотите, а мы тут сами с колдуном разберёмся. Но если ему нужна чужая боль и если он победит, он всё равно вам жить не даст.
Народ не особенно впечатлился.
— Он царство получит и такое вам устроит, что все выть будете, — попытался Василий ещё раз. — Он везде, где был, одни проблемы... раздоры сеял. Слышали, может, как в южных землях князья перессорились? Так это он помог. И живёт, судя по всему, вечно. То есть, и вас переживёт, а потом за ваших детей возьмётся...
Толпа зароптала, но настроения витали не боевые.
— Да чё мы супротив колдуна-то могём? — спросил кто-то. — Тьфу! Вона она какова, реклама-то твоя. Спервоначалу «все рады искать клады», а опосля, значит, шиш тебе с маслом да вместо кладов на-кось колдуна, да и забори его!
Тут неожиданно вступился Тихомир. Закричал, задрав бороду:
— А чё это у нас, измельчал народ, а? Помню, как степняков гоняли, хватало у нас смельчаков. И стар и млад шли на бой честной, царя своего да землю родную не предавали, так и забороли мы иго тёмное! Все шли, никто отговорок не искал, тем и сильны были!
Люди вроде ненадолго воспряли духом, но, конечно, тут же нашлись и те, кто сказал, что сравнивать нечего, их ведь теперь с родной земли никто не гонит. Да и как стал Казимир советником, будто ничего и не переменилось, так была охота встревать неясно во что, живота не жалея!
— А мы у вас ничего и не просим, — сказал Василий. — Ничего! Нам нужны свидетели, а не помощники.
Однако многие засомневались. Сказали, мало ли что тут случится, вот царь Борис ещё решит, что мятеж, да и накажет причастных и непричастных. А у них дети, да старики, да самим ещё пожить охота...
Так и вышло, что утром разошлись почти все работники. Кто посмелей, те остались, а кое-кто из ушедших обещал вернуться и прихватить друзей покрепче, но кто же знал, вернутся ли?
Завид так рассердился, что в эту ночь спал неизвестно где, к Василию не пришёл. Василий и сам огорчился: надеялся, что обо всём расскажет честно и люди поддержат, ведь вот и с работой они помогли — а они, оказалось, работали только ради зачарованных сетей и кладов. Плевать им было и на Перловку, и на Мудрика, и на то, кто у власти...
Василий долго вертелся без сна, а потом решил, что всё сделал правильно: дал людям выбор, и они сами определили, что для них важнее. И потом, кто-то же вернётся, да и сама Перловка готова к приёму гостей. Последние дни не прошли даром.
Наутро он столкнулся с Завидом у дальнего поля. Дети остались, им некуда было идти, так что Василий шёл попросить, чтобы они завтра сидели тихо, а ещё лучше — ушли куда-то на весь день и на всю ночь и не возвращались, пока не поймут, что здесь безопасно. Завид, как оказалось, шёл просить о том же.
В детях немедленно взыграл дух противоречия. Они дали понять, что без их присутствия не обойдётся, и это не обсуждается. Всё, что Василий знал о работе с возражениями, тут не помогло. Все попытки Завида их застращать прошли впустую, хотя он очень старался (одному лишь Василию стало не по себе).
— Тьфу, — сказал Завид и сдался.
Василий ещё пытался с ним поговорить, объяснить, что поступил так, как считал правильным, но Завид