- Итира, а хочешь моего леопарда погладить?
- Хочу, - тут же оживилась девочка, забывая о своем горе. Стэр, не дожидаясь просьбы, подошел и сел возле нас. Но ребенок вдруг замер в нерешительности и испуганно заглянул мне в глаза. Вздохнув, я накрыла ее ладошку своей и пару раз провела по голове кота. Он блаженно сощурился и заурчал. Девочка улыбнулась. - Его имя Стэр, и он любит, когда его гладят такие хорошенькие девочки как ты, - улыбка засияла на перемазанном личике еще ярче. - Ты ему понравилась, смотри, как он мурлычет, - Стэр и действительно толи подыгрывая, толи, действительно от удовольствия, громко и утробно урчал.
- Он тоже мне понравился. А что он умеет?
- Много чего, может, например, тебя покатать, - кот открыл один изумрудный глаз и с возмущением уставился на меня, я наградила его ехидной улыбкой. Ничего, не сломается.
- Ой, а, правда, можно? - загорелись ее глаза.
- Можно, конечно, но боюсь только завтра, - нарочито тяжело вздохнула я.
- Почему? - она надулась, словно воробушек.
- Итира, понимаешь малышка, он у меня с характером и просто так никого не катает. У тебя молоко есть? - спросила я, в тайне надеясь, что оно стоит где-нибудь в погребе.
- Есть, - закивала обрадованная девочка.
- Тогда неси.
- Не могу, - снова загрустил ребенок, - оно в погребе стоит, а мне крышку одной не поднять.
- Что же делать? - я нахмурилась, стараясь сдержать смешок. - Видимо, придется все-таки отложить твое катание до завтра. Ну что ж, раз ничего не поделаешь нам пора, - видя, что девочка все еще колеблется, я начала подниматься. - Было приятно с тобой познакомиться.
- Подождите, - сдалась малышка, - я вас впущу. Только пообещайте, что мама кричать не будет, - я серьезно кивнула.
- Не будет, а пока я с ней разговариваю, дядя Лекс и дядя Арон, - я показала на волка и моль, - помогут тебе достать молоко для Стэра, и он тебя покатает, а дядя Гур за вами присмотрит, договорились?
- Договорились, - я пожала тонкую и такую же перемазанную, как и вся девочка ладошку.
Спустя пару вдохов я уже стояла в темном коридорчике. Надо сказать, дом снаружи выглядел лучше, чем внутри. Пол под ногами был грязным настолько, что к нему прилипала подошва обуви, везде на мебели лежал толстый слой пыли, шторы на всех окнах были закрыты и повсюду валялись детские игрушки. Девочка деловито, не обращая внимания на грязный пол и так и не отнимая руки от кошака, прошлепала босыми ногами вглубь дома. Я ошарашено оглянулась на демона.
- А что мы можем сделать? - с вызовом спросил он. - До нашего появления было еще хуже, уж поверьте.
- А ребенка вы отсюда забрать не могли?! - почти прорычала я, идя вслед за девочкой по темному коридору.
- А куда? У них родственников нет.
- А соседям?
- Клисса не пускает никого в дом вот уже почти как полтора сумана. Обойти или сломать защиту мы не можем, среди нас нет магов металла. Да к тому же, кому нужен ребенок, когда у него есть живая мать? Вот если бы она умерла, тут другое дело.
- Ну конечно, сразу бы желающие нашлись и за ребенком ухаживать и дом в придачу получить, - зло прошипел Арон, немало удивив этим и меня и Лекса. Тем временем мы зашли на кухню. Я нахмурилась, а врайт, сдавленно выругался.
- И давно твоя мама спит, Итира? - тихо спросил начальник, пытаясь сдержать злость при виде усыпанной крошками скатерти, разбитой вазочки с вареньем и заплесневелого куска сыра на столе. Довершала картину сиротливо стоящая на стуле чашка с водой. Я подошла к печи и потрогала ее рукой - холодная. И даже углей нет, только пепел. Пришлось закрыть глаза, чтобы справиться с охватившей меня яростью.
- Давно, - прошептала, почувствовавшая неладное, девочка. Все на мгновение замолчали. Посол прислушался, втянул носом воздух и нервно передернул плечами, расслабляясь.
- Жива и не спит, - сообщил Арон спустя пару вдохов, стряхивая с рук остатки заклинания. Волк и врайт облегченно выдохнули, но тут же глаза обоих полыхнули злостью.
- А ты обедала? - уже тверже поинтересовался демон. Девчушка отрицательно помотала головой. Я переглянулась с врайтом.
- А завтракала? - Снова отрицательный кивок.
- Малыш, а когда ты ела последний раз? - подал голос Лекс.
- Вчера утром, - промямлила она и покраснела. Это стало той чертой, за которой я уже не смогла сдерживать злость. Только не при ребенке. Ей уже и так хватило потрясений.
- Арон, Лекс, берите девочку и идите вместе с ней к старосте, - даже мне мой собственный голос показался жутким.
- Но, - начала лепетать малышка.
- Итира, солнышко, - я проталкивала слова сквозь зубы, удерживая нотки злости, - так надо. Тебе нужно сначала поесть...
- Я не оставлю маму, - топнула она ногой.
- Итира, - вмешался Гур, - твоя мама одна не останется, с ней буду я и фина Диана.
- Нет.
- Итира, будь послушной девочкой.
- Нет.
- Итира, это не обсуждается, - я слегка повысила голос.
- Нет, - пропищала она.
- Малыш, ты ведь не хочешь обижать маму, - подключился Гур.
- Я никуда не пойду, - ее глаза начали наполняться слезами.
- Итира...
- Я не пойду без мамы! - выкрикнула она.
- Арон, Лекс, действуйте. Стэр пойдешь с ними, - Лекс подхватил на руки извивающегося и уже плачущего вовсю ребенка и пошел на выход.
- Мы позаботимся о ней, фина Диана, - я кивнула, и фея покинул комнату.
- Гур, выйдите, пожалуйста, и посидите на крыльце, - обратилась я к демону.
- Но...
- Гур, я ей ничего плохого не сделаю. Просто поговорю, - мужчина неуверенно кивнул, а я сорвалась с места и понеслась на второй этаж, ведомая Дневной. Ворвавшись в комнату, я подлетела к кровати и, схватив лежащую на ней демоницу за шею, прижала к стене. Она не успела даже пикнуть, только сердце учащенно забилось. Я видела ее словно сквозь собственную тень, тощее лицо с выступающими скулами, искусанные в кровь губы и жалкий, умоляющий взгляд. Меня затрясло от злости с новой силой, как в лихорадке, непроизвольно удлинились ногти, разрывая перчатки, вытянулись шипы браслета, а над верхней губой показались клыки.
- Хочешь, я облегчу твои страдания? - прошипела я ей в лицо, продолжая крепко удерживать за шею, от чего на тонкой коже выступила кровь. Женщина, услышав мой голос начала отбиваться, глядя на меня расширившимися от ужаса глазами. - Хочешь, сверну тебе голову, словно цыпленку и брошу здесь, как старую половую тряпку? Хочешь, прогрызу тебе шею и оставлю истекать кровью на радость местной нечестии? А может, ты хочешь, чтобы я вырвала твое никчемное трусливое сердце? Отвечай! - заорала я, встряхнув трясущуюся от страха и рыданий бабу. Он разжала сухие потрескавшиеся губы и что-то прохрипела. Пришлось ослабить хватку на шее. - Я не слышу, тварь!