именно хорошее отношение не позволило это сделать. Ведь таким образом я бы предал все, что мне в ней дорого, а Карина такого отношения определенно не заслужила. Так что ответил, как есть:
— Прости, но я не могу сказать тебе то же самое. По крайней мере, сейчас.
В подробности вдаваться не стал, да и незачем — девушка все прекрасно поняла. Но отстраняться не стала — так и наслаждалась моим теплом, пока колокол в одном из шпилей не пробил полночь.
— Нам пора. Собирайтесь.
Я наспех облачился во фрак, перекинул через грудь подарок и быстрым шагом направился вслед за горничной. Испытание, как и отбор, должно пройти в оперном театре, где все кресла, за исключением пяти отдельных лож, уже заняла имперская верхушка.
В ожидании начала гостей развлекала балетная труппа, выделывая такие трюки, что собравшиеся то и дело охали и взрывались аплодисментами. И несмотря на полумрак в помещении, женихов пристально рассматривали десятки глаз. Товарищи заметно нервничали — даже идущий впереди Гессен то и дело сбивался с чеканного шага. Это понять можно — я при любых раскладах вернусь домой, а от их результатов зависело благополучие родов на поколения вперед.
И все равно меня терзало волнение — как перед экзаменом, к которому паршиво подготовился. Ситуацию усугубляло еще и всеобщее внимание от зрителей. Знать ничуть не стеснялась выражений, точно обсуждала породистых щенков на выставке, и в мою сторону с завидной частотой летели удивленные возгласы:
— Клирик еще здесь? Я думала, Анхальт просто поиздеваться его вызвал.
— Говорят, у него неплохие шансы.
— Его предки убили императрицу, а он станет новым императором? Вот уж правда — ирония судьбы.
— Готов поставить триста душ — Титова не выберут.
— Поднимаю на сто.
При такой моральной поддержке мы заняли свои ложи. На столике перед креслом я увидел лист бумаги и карандаш — как вскоре выяснилось, именно эти принадлежности требовались для финального испытания. Софья в нарядном алом платье объявила хозяев вечера, и Владимир в роскошной черной тройке вывел за руку Анну в белом платье с фатой.
И только тогда я в полной мере оценил серьезность происходящего. Не знаю, куда так торопиться, но отбор, похоже, плавно перетекал в свадьбу, а значит, будущего мужа обязательно выберут прямо здесь и сейчас и отказаться от уготованной участи он не сможет.
Зрители встали и оглушительно захлопали, пока невеста и ее отец не заняли высокие троны в центре сцены. После распорядительница вышла на край и объявила условия последнего испытания:
— Дорогие участники! Мы уже выяснили, что настоящий правитель должен быть умным, смелым, справедливым и хладнокровным. Это те качества, которыми император влияет на других, но неплохо было бы узнать, как наши дорогие кандидаты относятся к себе и своему ближайшему окружению. Как высоко оценивают приложенные старания и сколь субъективно готовы подойти к будущему своей страны. Проще говоря, сейчас мы испытаем вашу ответственность. Задание предельно просто — напишите на листе имя участника, которого вы считаете наиболее достойной парой для ее высочества. За себя тоже можно голосовать, но помните, что ваше мнение прямо повлияет на итоговый результат, так что подумайте хорошенько. Сроку вам — один час.
В зале воцарилась гробовая тишина. Альберт, конечно, предупреждал о щадящих условиях, но даже я сидел с приоткрытым ртом и в недоумении таращился вперед. После всего пережитого ожидал чего угодно — например, вариации на тему «Игры в кальмара», но никак не промежуточного голосования.
Да уж… и как поступить? Жульничать нельзя — ответственные правители не мошенничают и не подсуживают (если, конечно, я правильно понимаю суть правителя и правила состязания). Голосовать за себя бессмысленно — мне домой скоро, а настоящий Трофим без подселенца таких дел наворотит, что думать страшно. Пусть лучше получит немного ништяков и вернется в свой медвежий угол, где и останется навсегда.
Пытаться прикинуть возможных фаворитов и аутсайдеров и «подтянуть» кого-нибудь из товарищей? Не прокатит — с моей осведомленностью я в лучшем случае ткну пальцем в небо… А, плевать — пусть победит сильнейший. Именно ему и отдам свой голос, но для начала вычеркну Каминского, ибо он — черт и не достоин даже гнилой кобылы, какие там принцессы.
— Трофимушка, голосуй за себя, — маман склонилась к уху. — Тебе нужна эта победа.
Я отмахнулся, как от назойливого комара, мысленно распределяя соперников по турнирной таблице. Немного поразмыслив, Ворона тоже выкинул — все-таки повелся по дурости на рыжего пса, а значит умишка у него маловато. И хотя Анна наверняка оценила бы его силищу и медвежий напор, но лично я в упор не видел эту тушу во главе целой империи.
Впрочем, как и Щедрина, который недалеко ушел от бестолочи, чье тело я сейчас занимал. Руслан слишком мягкий, податливый и ведомый. Жена из него веревки вить будет — что, в общем-то, не так уж плохо: уж лучше она, чем враги. Вообще, в качестве формальной должности помещик подошел бы лучше всех: Анна всем заправляет, а он только с важным видом на троне сидит. Но по условиям испытания надо выбрать именно мужа, а не подкаблучника, так что и этот вариант пришлось отмести.
И таким вот методом отбраковки остался только Гессен. Умный, сильный, опытный, не лишенный хитрости, но в то же время испорченный даже малой толикой власти. А что будет, когда корону примерит? Тут такая смесь Грозного с Дракулой может вырасти, что люди кровавыми слезами зарыдают. В правильных руках немец склонен к исправлению, а если опять вразнос пойдет? Я никогда не забуду, что он обещал сделать с Кариной — и неважно, правду ли говорил или только хотел вывести меня.
Блин… Получается, самый лучший кандидат — это я сам, но не вписывать же на полном серьезе свое имя… Так, надо немного изменить тактику. Отбросить все сложные схемы и задать один простой вопрос: с кем из нас Анна будет по-настоящему счастлива?
И опять все стрелочки сходятся на мне… А, плевать. Если уж я сумел унять буйный норов офицера, то вампирша и подавно справится. И поперек листа размашисто написал: Герман Гессен, невзирая на недовольные причитания мамаши. Когда время вышло (а я и не заметил, сколь быстро пролетел целый час), горничные собрали бумаги и передали на сцену.
Им навстречу выкатили широченную грифельную доску на вращающейся подставке, и на черном табло мелом уже расчертили турнирную таблицу. В крайнем левом столбце написали названия испытаний, а в «шапке» — наши имена в алфавитном порядке. Получилось что-то вроде этого:
— Вас оценивал лично император, — сказала Софья. — Надеюсь, ни у кого не возникнет сомнений