— Не сожру, — прогудел из-за спины монаха Гюллир, прислушивавшийся к разговору двуногих. — Я охотиться могу…
Дракон шмыгнул носом, как ребёнок.
— Не смей подслушивать! — рыкнул отец Целестин, отпихивая приблизившуюся сзади морду дракона. — Сиди тихо и не мешай разговаривать старшим!
Гюллир хлопнул веками, но послушался и отодвинулся чуть подальше. Ему очень хотелось пойти вместе с людьми, куда бы они ни направлялись. Теперь он снова начал бояться одиночества. Двуногие, они, конечно, и есть двуногие, но хоть с кем-то поговорить можно будет. Да и легенды Города иногда повествовали о дружбе людей с драконами…
Спор, перешедший в яростные препирательства, длился долго. Локи, заручившись поддержкой Видгнира и Сигню, всё-таки смог уговорить сердобольного монаха, но Торин и Гунтер твёрдо стояли на своём: дракон есть дракон, и ждать от него добра не приходится. Гюллир в это время возлежал невдалеке, обвившись хвостом, и напоминал побитую собаку.
Пока Локи уламывал заупрямившегося конунга, отец Целестин поймал себя на том, что вовсе не боится летучего змея. И не только его, между прочим: чувство постоянного страха, которое сопровождало святого отца, считай, от выхода из Вадхейма, исчезло совсем, сменившись, правда, другим ощущением, не совсем ему понятным. Теперь монаха не пугали ни Нидхёгг, ни ведьмы, ни иные, прямо скажем, необычные создания, населяющие эти странные земли. Нет, безусловно, при каждом подозрительном шорохе на ночёвках в желудке его будто что-то сжималось, но постоянство этого ощущения прошло, и теперь он со спокойной душой воспринял бы всё что угодно, как и получилось сейчас с этим придурочным драконом. Последние пять дней, кстати, были бедны на события, и за время, прошедшее с ночного нападения ведьм, ничего необычного с отрядом не приключалось. Шли они по-прежнему по склонам гор, стараясь не слишком удаляться от туманной гряды, а по ночам устраивались отдыхать как можно ближе к ней. Никто, однако, так и не появился — посланцы Чёрного Дракона либо не попадались на глаза, либо их вообще не было поблизости, ну а Стражи Гор не выходили без надобности из облачного покрова.
Огненные болота раскинулись перед отрядом во всей своей мрачной красе сегодня с утра. Лошадка Лофта взобралась на крутой косогор, оказавшийся последним в бесконечной, казалось, гряде холмов, и остановилась. Локи дождался остальных и молча обвёл рукой открывшееся пространство.
Позади осталось облачное кольцо — в этом месте вал клокочущего тумана плавно сворачивал к югу, — а прямо под склоном холма начинались болота, далеко на западе упиравшиеся в серые стены Химинбьёрга. Севернее чернела узкая полоска Железного Леса — обиталища ведьм и недоброжелательных к людям духов. Равнина скрадывала расстояния, и чудилось, что до Небесных Гор рукой подать. Самое большее день пути по прямой, как самоуверенно предположил Видгнир.
— По прямой! — усмехнулся тогда Локи. — Спустись вниз и попробуй! Огненные Болота, дорогой мой, одно из самых гиблых мест в Междумирье. Даже если не потонешь с конём, то тебя может ждать нечто похуже…
— Что, опять твари какие-нибудь?
— Не только. Посмотри во-он туда. — Локи указал на равнину. Наверное, в полулиге от места, где стояли лошади, в затянутое тучами небо ударил фонтан огня. Синеватый у основания столб пламени взлетел на невообразимую высоту, распался на отдельные языки и исчез. Немного погодя в двух разных местах почти одновременно Болота выплеснули ещё по огненному факелу. Потом ещё и ещё. Одна струя взметнулась совсем рядом, и люди на миг ощутили её жар. Вскоре всё пространство к югу и северу вспыхнуло — оранжевые свечи сотнями возникали из болота, прогорая и уступая место новым и новым факелам. Огненная буря бушевала недолго, внезапно стихнув и уступив место привычной тишине.
— Почему так происходит? — недоумённо спросил сам себя Торин, и Локи, не поворачиваясь, пробормотал:
— Силён Чёрный Дракон. Сколько раз на это смотрю, а всё привыкнуть не могу. Красиво, хотя и страшновато.
— Так отчего огонь-то появляется? — уже громко спросил монах. Он не сомневался, что такое чудо, как Огненные Болота, само собой появиться не могло. Без волшбы явно не обошлось.
— Отчего? — Лицо Локи осветила новая вспышка. — Говорят, что под Болотами погребены какие-то древние и великие духи. Я не скажу точно, но якобы они были скованы Созидателями за дурные дела и службу Потерявшему Имя и ввергнуты в вечное заточение. Они посейчас живы, и часто можно видеть, как на воде появляются пузыри — их выдохи. Как говорят, Нидхёгг и это приспособил для своих целей — он как-то заставил воспламеняться выходящий из трясины воздух, и теперь никто не сможет пройти по болотам в сторону Железного Леса. Ведьмы могут не бояться никакого нашествия…
Локи помолчал и добавил:
— Не знаю, правда ли это…
— Как же нам пройти к горам? — спросила Сигню-Мария.
Зрелище бьющих в небо струй пламени поразило её до глубины души, и сейчас Сигню, наклонив голову, наблюдала за вновь нарастающей огненной феерией. Погребённые под трясинами великаны вновь выдохнули.
— Туда! — Локи повернул коня влево и оглянулся. — Едем по возвышенности вдоль болота к югу. Я думаю, что мы сможем переправиться через Болотную реку уже завтра. И странно, почему над болотами столько огня? Так раньше не было… Хорошо, если десяток вспышек за день случалось…
Он стукнул лошадь пятками и, озабоченно посматривая на пылающие столбы, то тут, то там возникающие из гнилых трясин, двинулся по верхушке гряды. Значения последним словам бога, пожалуй, не придал никто, кроме отца Целестина. Пусть страх ушёл, но неспокойно было монаху в последние дни — у него сложилось впечатление, что именно так чувствуют себя маленькие зверьки в ожидании надвигающейся бури. Отчего это происходит, он не понимал и пытался не предаваться смертному греху уныния. Однако неприятное ощущение духоты перед грозой не отпускало. А прошедшей ночью был отцу Целестину сон…
Чернота. Сплошной бархатный мрак, без единого проблеска. Мрак не злой, но умиротворяющий. Это не мгла ада, а темнота ночного дома, уютная и тёплая. Три сине-голубые точки появляются внезапно, разрастаясь в наполненные жизнью и бытием сферы, что соприкасаются краями друг с другом. Две сферы покрупнее сжимают упругими боками третью, не очень большую. И вот эта третья начинает наливаться жутковатым багровым огнем, колышущимся и мерцающим. Ты разумеешь, что огонь в ней не возникает сам по себе, а перетекает из двух сфер рядом, и неожиданно начинаешь понимать — если не остановить его истечение, то этот небольшой шарик может сгореть. И сжечь соседние с ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});