Дортмундер вышел из спальни, одетый в черные кроссовки, черные брюки и черную рубашку с длинными рукавами. В одной руке он держал черную кепку, а через другую была перекинута черная кожаная куртка. Мэй, которая обшивала кружевами занавески, подняла голову и спросила:
— Ты пошел?
— Скоро вернусь.
— Ни пуха, ни пера.
Глава 14
По выходным на автостоянке у железнодорожной станции всегда полно машин, но в ночь с пятницы на субботу, то появление поздних визитеров не должно было вызвать подозрений. Герман и Виктор, приехав туда на «паккарде» последнего и оставив его на стоянке, сразу вошли в зал ожидания. Табличка у входа гордо извещала, что линия «Лонг–Айленд рейлроуд» с ноября 1969 года считается лучшей в мире. Зал ожидания был открыт и ярко освещен, поскольку по пятницам на станцию допоздна прибывали поезда, идущие в пригороды, но билетная касса уже не работала. Некоторое время Виктор и Герман бесцельно слонялись по залу, читая объявления, но заметив в окне приближающиеся огни фар, вышли на улицу.
Это был «джевлин» Марча, довольно урчавший мотором, словно механический монстр, только что проглотивший какую–нибудь маленькую машинку вроде «пинто». За рулем сидел Марч, рядом с ним — Дортмундер. Марч завел «джевлин» на стоянку — проделано это было с таким же изяществом, с каким самурай вкладывает меч в ножны, — а затем они с Дортмундером вылезли из машины и подошли к поджидавшим их Виктору и Герману.
— Келп ещё не приехал? — спросил Дортмундер.
— Вы думаете, у него возникли сложности? — испугался Виктор.
— Да вот он, — сказал Герман.
— Интересно, что он мне пригнал, — вполголоса произнес Марч, наблюдая за фарами грузовика, сворачивавшего на стоянку.
Улицы по соседству были ярко освещены фонарями, но почти пусты, напоминая декорацию фильма после окончания съемок. Машин почти не было — разве что изредка проезжал кто–нибудь, возвращавшийся домой после весело проведенного вечера. В такое время суток полиция больше обращает внимание на пьяных водителей, автомобильные аварии и ограбления центральных магазинов, чем на грузовики, подъезжающие и отъезжающие от железнодорожной станции.
Келп затормозил на стоянке напротив зала ожидания. Его стиль вождения резко отличался от стиля Марча, который, казалось, вовсе не прикладывал к этому усилий, а управлял машиной одной лишь силой мысли. Даже после того, как грузовик остановился, Келп ещё некоторое время продолжал вертеть руль и дергать рычаги, — совсем как ламповый радиоприемник, который продолжает работать ещё пару секунд после того, как его выключишь.
— Ну что ж, — пробормотал Марч тоном человека, не ожидающего слишком многого, но тем не менее решившего воздержаться от комментариев.
Это был довольно крупный грузовой фургон марки «додж» с кузовом около пятнадцати футов в длину. На дверях и бортах кузова было указано название компании: «Бумажная фабрика Св. Лаврентия». На дверях кабины буквами помельче были проставлены названия двух городов: «Торонто, Онтарио — Сиракузы, Нью–Йорк». Кабина была зеленой, кузов — темно–коричневым, номер — нью–йоркский. Келп не стал выключать мотор, и он продолжал ровно урчать.
Келп открыл дверь и спрыгнул на асфальт, сжимая в руке коричневую хозяйственную сумку.
— Чем тебя привлекла эта колымага? — спросил его Марч. — Я имею в виду — конкретно?
— Тем, что она была пуста, — ответил Келп. — Нам не придется разгружать бумагу.
— Что ж, — Марч кивнул. — Вполне подходит.
— Я видел отличный «интернэшнл–харвестер» — тягач что надо, но он был набит машинами последней модели.
— Сойдет и этот.
— Если хочешь, я вернусь и пригоню тот.
— Нет, — подумав, решил Марч, — нам сгодится и этот.
Келп посмотрел на Дортмундера.
— Мне ещё никогда в жизни не приходилось сталкиваться с такой черной неблагодарностью.
— Поехали, — буркнул Дортмундер.
Дортмундер, Келп, Виктор и Герман забрались в кузов, Марч закрыл за ними двери, и внутри наступила полная темнота. Дортмундер ощупью добрался до стены и сел, как, впрочем, и все остальные. Через секунду грузовик дернулся и тронулся с места.
При выезде со стоянки машину здорово тряхнуло на ухабе, но после этого Марч вел довольно мягко.
Сидя в темноте, Дортмундер неожиданно принюхался и скорчил гримасу.
— Кто–то из вас пил, — решительно заявил он.
Никто не ответил.
— Я же чую! — возмутился Дортмундер. — Кто–то из вас пил!
— И я тоже чую, — подтвердил Келп. Судя по голосу, он сидел прямо напротив Дортмундера.
— Вы имеете в виду этот запах? — спросил Виктор. — Странный какой–то, почти сладкий.
— Похоже на виски, — сказал Герман. — Хотя и не шотландское.
— И не бурбон, — подхватил Келп.
— Весь вопрос в том, — прорычал Дортмундер, — кто из вас пил? Потому что пить на работе — это никуда не годится!
— Только не я, — тут же встрепенулся Келп.
— Такие вещи не в моем стиле, — добавил Герман.
После непродолжительной паузы послышался голос Виктора:
— Кто, я? Да ни за что!
— Но ведь кто–то же пил, — резонно заметил Дортмундер.
— Чего ты от нас хочешь? — поинтересовался Герман. — Чтобы мы все на тебя дыхнули?
— Я отсюда и так чую! — огрызнулся Дортмундер.
— Да, несет изрядно, — согласился Келп.
— Минутку, минутку, — тут же вмешался Герман. — Кажется, я понял. Подождите–ка.
Судя по скребущему звуку, он поднялся на ноги, опираясь о стенку. Дортмундер ждал, напряженно вглядываясь в темноту, но так ничего и не смог разглядеть.
Звук удара.
— Черт! — Герман.
— Ой! — Виктор.
— Извини. — Герман.
— Все в порядке. — Виктор (слегка приглушенно, словно прижимая руку ко рту).
Послышался гулкий деревянный стук, и Герман рассмеялся.
— Ну конечно, — хмыкнул он, явно довольный собой. — Знаете, что это такое?
— Нет, — буркнул Дортмундер, раздраженный тем, что выпивший никак не сознается в содеянном, и начиная подозревать, что это Герман — выпил, а теперь пытается сбить всех с толку с помощью дурацких уловок.
— Канадское! — возвестил Герман.
Келп шумно принюхался.
— Господи, по–моему, ты прав! Канадское виски.
Вновь деревянный стук.
— Это фальшивая перегородка, — сказал Герман. — Прямо за кабиной. Ребята, мы едем в грузовике бутлегеров.
— Что? — удивился Дортмундер.
— Вот как раз оттуда и несет. Наверное, бутылка разбилась.
— Контрабанда виски? — не поверил Дортмундер. — Но ведь сухой закон давным–давно отменен.
— Ей–богу, Герман, — возбужденно воскликнул Виктор, — ты наткнулся на важную вещь. — Еще никогда его голос так сильно не походил на голос сотрудника ФБР.
— Говорят вам, сухой закон отменен, — холодно отчеканил Дортмундер.
— Налоги на импорт, — начал объяснять Виктор. — Это не входит в прямые обязанности Бюро, обычно этим занимается министерство финансов, но кое–что я об этом знаю. Такие группы, как эта, действуют вдоль всей границы — в Штаты переправляют канадское виски, а в Канаду — американские сигареты и получают неплохую прибыль и на том, и на другом.
— Будь я проклят! — восхитился Келп.
— Дядя, — небрежным тоном сказал Виктор, — где ты достал этот грузовик?
— Виктор, ты же больше не работаешь в ФБР.
— О! — немного сконфуженно отозвался тот. — Конечно, нет. Я просто так спросил.
— Ну что ж, раз так, то… в Гринпойнт.
— Так я и думал, — задумчиво протянул Виктор. — И, скорее всего, где–нибудь в районе порта.
Внезапно послышался ещё один удар.
— Уй–а! — простонал Герман. — Мать твою!
— Что такое? — спросил Дортмундер.
— Порезал большой палец. Но зато я понял, как она открывается.
— А виски–то там есть? — с интересом спросил Келп.
— Успокойся! — резко осадил его Дортмундер.
— Ладно, потом посмотрим, — согласился Келп.
Вспыхнула спичка. Было видно, как Герман, вытянув руку со спичкой и перегнувшись через узкую перегородку у ближайшей к кабине стены, пытается рассмотреть содержимое тайника.