она умела как подчеркнуть свои тонкие и изящные запястья, так и привлечь внимание к глазам — не говоря уж о талантливом использовании выбившихся из причёски прядей, которые элегантно струились под умело посланной на них волной воздуха.
Дерек откровенно любовался и посмеивался — в Кармидере никогда не бывало так жарко, как это привычно было для ньонской Цитадели, и местный климат нравился ему куда как больше.
Тем не менее, он охотно подхватил тему:
— Да, душновато сегодня, — и демонстративно медленно расстегнул пару пуговиц на рубашке.
Его действия сопровождались одобрительным и подначивающим взглядом Магрэнь.
— В ход пошёл манящий торс? — мило улыбнулась она, выгибая бровку.
Дерек выразительным взглядом окинул её платье из мягкого муслина — лёгкое, белое с неяркими цветами, на запахе, скреплённое лишь широким кирпичного цвета поясом, — такие платья, определённо, шьют для того, чтобы они в нужный момент изящно сползали с плеч.
— Тут ещё вопрос, у кого вид более манящий! — парировал он, поскольку платье вполне справлялось со своей задачей и отчаянно дразнило мужское воображение той лёгкостью, с какой от него можно было бы избавиться.
Магрэнь замялась и вместо ответной кокетливой реплики выдала таинственную соблазнительную улыбку, какую она изображала всякий раз, когда не находила слов.
Игровое настроение враз её покинуло: она вспомнила о том, что считала самым критичным недостатком в своей внешности — о плоской фигуре.
В юности Магрэнь переживала из-за этого ужасно. И если узкие бёдра, на её вкус, ещё можно было как-то стерпеть, то почти отсутствующая грудь казалась ей настоящей катастрофой. Она отчаянно завидовала своим более удачливым знакомым, пыталась с помощью одежды всячески сымитировать наличие у себя приятных округлостей и тайком ревела по ночам, переживая из-за собственной женской ущербности.
С возрастом характер её стал сильнее, и она обозлилась на саму себя, что так унизительно переживает из-за такой ерунды. Внутри себя она поклялась, что научится быть соблазнительной женщиной вопреки всему — и вполне сдержала это данное самой себе слово.
Магрэнь отличалась глубоким и живым умом, и быстро научилась понимать, что и как привлекает мужское внимание, каким образом можно зажечь мужское воображение и как заставить мужчину потерять голову — с помощью всего пары жестов, взглядов и выразительной улыбки.
Она особенно полюбила бывать в обществе, куда легко вошла благодаря своему уму, и не пропускала никаких крупных балов и приёмов, с особым типом едкого злорадства раз за разом замечая, что ни одна пышногрудая красотка не способна удержать мужское внимание при себе, если в зал входила Магрэнь. Ей удавалась приковывать к себе все взгляды, очаровывать и волновать.
Женщина Кармидера дружно её ненавидели; её это не беспокоило, поскольку она всегда предпочитала мужское общество.
Череда лет, наполненных победами над мужчинами, заставила её забыть о своём недостатке. Она уже не чувствовала себя ущербной или неправильной, вполне убедившись на практике, что любая женщина может стать желанной и соблазнительной, и дело не в природных данных, а в умении правильно подать себя.
Однако сегодня — пожалуй, впервые в жизни, — она вдруг испугалась, что её обнажённое тело разочарует ожидания мужчины.
Она сама не могла уловить, с чем связан этот нетипичный для неё страх. Возможно, дело было в том, что Дерек никогда не скупился на комплименты, и делал их как-то просто, словно бы мимоходом, но при этом с таким вниманием к деталям, что Магрэнь невольно упивалась ими, и ей особенно хотелось соответствовать тому, что он говорит о ней.
Ей, конечно, часто делали комплименты, в том числе и весьма изысканные, но у Дерека это получалось совершенно особенно: он всегда был до конца правдив в том, что говорил, с присущей ему внимательной зоркостью отмечая то, что составляло самую суть Магрэнь, а не те внешние детали, которые обычно цепляли мужчин.
— Какая шляпка! — например, весело смеялся он несколько дней назад. — Специально для ветреного дня?
Она смеялась в ответ; широкие поля её шляпки колыхались на ветру в такт смеху, и естественно, в какой-то момент, подхваченная порывом, шляпка слетела с её головы, и Дереку пришлось основательно за ней побегать.
Протягивая Магрэнь галантно отряхнутый головной убор, он снова смеялся:
— Клянусь, когда ты её сегодня выбирала, ты наверняка рассчитывала именно на это!
Наверно, по форме это даже и не было собственно комплиментом; но по содержанию это было искреннее, глубокое восхищение ею, — не той картинкой, которую она демонстрировала окружающим, а именно ею самой, — и она чувствовала это, жадно ловила каждый оттенок интонации, растворялась в его восхищении и всем сердцем впитывала его в себя.
Она так стремилась создать идеальную Магрэнь Ринар, чарующую каждого, что совершенно потерялась в этом созданном ею образе. Много лет она не замечала, как глубоко она нуждается в том, чтобы кто-нибудь разглядел и понял её-настоящую; она игнорировала эту потребность быть принятой такой, какая она есть на самом деле, и не осознавала её, пока в её жизни не появился Дерек.
Живой и яркий Дерек, который смотрел вглубь, и там, за очаровательной и тщательно продуманной картинкой видел создательницу этой картинки — и восхищался ею.
Это было настолько упоительно и сладко, что она стала зависима от его восхищения, и теперь ей сделалось страшно, что он совсем даже не будет восхищён, когда увидит её без одежды. Она разозлилась на себя за этот страх и закаменела, пытаясь скрыть от него свои эмоции.
Хотя она вполне справилась с этой задачей, Дерек, тем не менее, почувствовал, что атмосфера непринуждённого флирта разрушена. Он чуть нахмурился, пытаясь понять, что и почему пошло не так, и по какой причине Магрэнь не подхватила волнующую тему, как делала обычно, а замолчала.
Дерек был умён; проанализировав свою последнюю фразу, он пришёл к правильному выводу. Правда, несколько секунд он потратил на то, чтобы ошеломлённо проморгаться: мысль о том, что Магрэнь может считать себя недостаточно привлекательной, никак не укладывалась в его голове в виду крайней степени абсурдности такого предположения.
Впрочем, он тут же — по старой привычке во всём обвинять в первую очередь себя самого — рассудил, что и сам виноват в том, что довёл её до сомнений такого рода — ведь обратной стороной желания растянуть игру в соблазнение можно было увидеть отсутствие серьёзного желания добиться собственно близости.
— Ох, Рэнни… — огорчаясь на то, что не подумал об этом раньше, пробормотал Дерек, после чего, не тратя больше времени, привлёк её к себе и поцеловал.
У Дерека был редкий и восхитительный талант говорить с помощью поцелуев. Талант совершенно