— Я придумала игру, достойную тебя, мой мечник, — промурчало меж тем неземное создание надо мной.
— Игру?.. — немного растерянно вопрошал я, потому что ожидал от этой страстной, но привыкшей получать своё сполна натуры чего угодно, только не весёлого легкомыслия.
— Тебе понравится, милый, — мурчание изменило тональность, и на меня теперь проливался сладкий поток патоки. — Дальше ты сам станешь хозяином своего удовольствия.
— Неужели? Так просто?
— Ну… Как тебе сказать… Не просто. Я буду прятать удовольствие, а ты — его искать. Пробовать позы, ритмы движений, глубину проникновения — одним словом, все возможные слагаемые любовной игры. Я же… буду в это время наслаждаться твоей… и своей — чего греха таить? — изобретательностью, и просто кайфовать. Делай со мной всё, что пожелаешь, мой мечник!.. Но вожделенное тобой удовольствие — найди! Иначе страсть поглотит тебя с головой, и ты взмолишься о пощаде.
Последние слова кошка печатала — мягко, но отчётливо, словно последние гвозди в крышку гроба. Такой утончённой издёвки над моей инициативностью не допускала ещё ни одна республиканка! Потому что в красивой на первый взгляд картинке, нарисованной Илиной, был подвох — то самое иссушающее душу желание, которое нарастало, как снежный ком. А нужную позу, ритм и глубину, где крылось избавление от всепожирающей страсти, утоление дикого, первобытного желания, ещё предстояло отыскать…
Такого со мной давно не случалось. Со стороны, наверное, казалось, будто я совершенно обезумел. Менял позы со скоростью спринтера из земной порноиндустрии, вертел эту чертовку и так, и эдак, и далеко не сразу уяснил одно важное условие: девочка в моих руках должна быть довольна. Это — залог и моего успеха в поисках. Когда Илине становилось по-настоящему хорошо, она тут же включалась в игру и давала подсказки — по принципу «холодно — горячо». Если же мне удавалось подарить ей настоящее неземное блаженство, награда не заставляла себя долго ждать.
Республиканка демонстрировала не только невероятное терпение и широту кругозора, допуская любые эксперименты, всегда безропотно подчиняясь и даже в нужных местах помогая мне себя вертеть, но и непредставимые доселе участие и заботу. В какой-то момент я совершенно запутался в хитросплетении движений и поз. Потерялся, всё больше растворяясь в животном желании. Так и завис, с рычанием подмяв кошку под себя в позе «сзади сбоку», продолжая бестолково её обрабатывать.
— Милый, ты совсем запутался! — промурчала девочка и с нежностью запустила пятерню в мои волосы, ероша их. — Ничего, сейчас мы распутаемся…
В следующее мгновение я повалился на свою спасительницу, зашедшись в сладострастном рыке — она всё же включила имплант. Ну а дальше, в точности выполняя все инструкции этой чертовки, я всё же отыскал вожделенное удовольствие, которое она в этот раз просто слишком хорошо спрятала.
А вообще, играла Илина предельно честно. Ситуация с подсказкой как раз и оголила эту черту моей очаровательной любовницы. Зачем подсказывать, если можно просто перенести «точку удовольствия» в другую позу? Но Высшая не искала лёгких путей, всё должно быть предельно справедливо. Разве что длительность вожделенного удовольствия никак не нормировала… Всё определялось её сиюминутной прихотью — напрямую связанной с «качеством» моей предыдущей работы. Иногда валькирия позволяла подолгу кайфовать, не меняя позы, но чаще всё же быстро обламывала и заставляла играть «дальше».
Через бесконечно долгое время, совершенно вымотанный, я оказался на этой коварной кошке, да ещё сзади. Буквально упал на неё, сжал локтями стройный стан, накрыл ладонями грудки и зарылся в волосы, аккурат у лебединой шейки прелестницы.
— Всё, проказница, больше не могу. Пощади! — зашептал на ушко, не переставая, правда, работать бёдрами.
— И что мне за это будет? — игриво проворковала в ответ весьма довольная собой кошка.
— Может, сверху поскачешь?..
— И ты так легко готов принять позу полного подчинения?.. После всего, что со мной вытворил за сегодня?.. — игривость и ирония так и плескались в её голосе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я вытворил?.. Не льсти мне, девочка. Ты позволяла мне вести игру. И должен признать, действовала крайне изобретательно. У тебя очень широкий кругозор в сексе.
— Ну, ну, не подлизывайся, — но было видно, девочке моё неподдельное восхищение по душе.
— А хочешь… я тебе всё там вылижу?
— Ну, не знаю… — начала показно ломаться кошка.
— Я знаю, что тебя умиротворит!
Моя ладонь метнулась вниз, пальцы нащупали такую соблазнительную в своей запредельной чувствительности жемчужину… Прошлись круговыми движениями, гладя, массируя, надавливая… Илина уже хотела иронично вздёрнуться, но тут я сделал то, ради чего вообще затеял этот манёвр — добавил к круговым движениям поля. Девочку в моих объятиях буквально выгнуло дугой. Она заметалась, громко рыча. Из глаз валькирии потекли слёзы запредельного счастья. А ведь она была не из внешниц! Чтобы вызвать слёзы у такой оторвы, нужно очень и очень постараться!
— Ещё… — простонала Высшая, когда я прекратил воздействие, и её спазмы несколько сбавили обороты.
— Не надо, девочка. Много полей вредно.
— Кот! Я хочу…
— Так, кошка! Это не шутки. Подсядешь на поля — потом сама меня проклинать станешь! Ну прости, ну нельзя много… Я готов тебя хоть сколько ими ублажать, но не могу. Хоть убей.
— Ах, так?! — притворно зарычала валькирия. — Ну хорошо!
И не успел я опомниться, как оказался осёдлан и стреножен. Сверху навалилась приятная тяжесть женского тела, бёдра и торс сильно сдавили мускулистые ножки.
— Ну тогда, жеребец, поскакали! — промурчала на ухо эта бестия, больно укусив за мочку.
Илина блаженно вытянулась на огромной кровати, даже руки и ноги звездой раскинула, словно старалась растечься, раствориться на просторах необъятного ложа. Я же старательно выцеловывал каждый сантиметр её роскошного тела, стремясь прочувствовать и запомнить её всю. Конечно, кошку это возбуждало. Республиканка же не привыкла сдерживаться, поэтому первое время то и дело недовольно взрыкивала, даже на шипение переходила, но мы с ней нашли компромисс. Мои пальцы постоянно находились у её хищной ненасытной киски, и благополучно снимали эту маленькую проблему, я же мог спокойно заниматься тем, что мне по-настоящему нравилось. Да и валькирия ничего не имела против, ведь ей мои ласки дарили дополнительную остроту ощущений.
— Подумать только, первый раз меня выбрали! И что самое поразительное, мне это понравилось! Всё понравилось! — начала выговариваться девочка, не открывая глаз. — Ты ласкай-ласкай, не прерывайся. Мне тоже приятно, хотя я и знаю, что ты так ластишься, потому что это нравится в первую очередь тебе. Такой наглый и невоспитанный котик… но в этом есть и своё очарование. Особенно здесь, в колониях. Ты знаешь… у нас все полновесные республиканки и республиканцы стараются держаться друг друга.
— Ты хочешь сказать, мальчики держатся девочек? Поэтому мне тоже следует держаться… тебя? — фыркнул я, на секунду приподнимаясь над её плоским животом с такими милыми бугорками мышц.
— Да, но не только. Наши мальчики тут чувствуют себя легче, чем в центральных мирах. Традиционно до трети ключевых должностей в колониях занимают именно полновесные республиканцы. Ещё треть — наши девочки, и последняя треть — местные, тоже в основном мужчины. Считается, так местным проще принять новое для них распределение ролей полов. Но… на самом деле так лучше для наших мужчин, кто действительно болеет Экспансией. Помню, забавный случай был. Как-то мне позвонил один наш мальчик. Прямо среди ночи поднял! Но когда он озвучил свой вопрос, сон с меня как рукой сняло. Бедолага где-то снял местную девочку… или она его сняла… в общем, она ему заявила, мол, делай со мной всё, что хочешь. А он возьми и растеряйся. Звонит мне и на полном серьёзе спрашивает, что нужно делать с внешницей, если она так сказала. Представляешь? Ну я ему и рассказала…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})