существо намного сильнее себя. Из древних трактатов некромант помнил, что дикие звери боятся живых мертвецов. Правда, лич — не совсем мертвец, хотя и живым его тоже назвать нельзя. Он — сложная комбинация смерти, духа и магии.
Нондер вытянул руку, из ладони прыснул клуб тьмы. Словно струя чернил в воде, она прочертила жирную линию и вмиг окутала сколопендру. Гигантское насекомое затихло и обмякло, словно его тело лишилось твердого каркаса, а через мгновение на камни упала черная пустая оболочка. Нондер высосал из твари всю жизнь до последней капли. И совершенно… не насытился.
Отправился дальше, по пути прощупывая пространство в поиске новых жертв. Фантомы все также привлекали внимание, пытались что-то сообщить, но он не прислушивался к ним. Сначала нужно понять, кто его манит к себе.
Как только он прошел дальше, то сразу узнал обладателя этого яркого свечения жизни.
Валькирия.
Немизия полулежала среди скальных зубьев, обе ноги были придавлены огромным валуном, крылья переломаны во многих местах, перья растрепаны, рваными клочками валялись повсюду. Вокруг все залито кровью, но женщнина-птица была жива.
Заметив Нондера, Немизия повернула голову, и некромант увидел измученное болью и испачканное кровью лицо валькирии.
— Ты жив, — тихо произнесла она и поморщилась. — А мне осталось недолго.
Лич подошел ближе. Осмотрел Немизию и убедился, что дело действительно худо: мало того, что все ее тело словно прошло через каменные челюсти гиганта, так еще скальный шип вонзился в грудь. Удивительно, что она вообще еще могла дышать и говорить.
— Это все… моя магия исцеления, — с трудом ответила она на незаданный вопрос. — Обычно на себя я ее не расходую… но сегодня пришлось.
Нондер молчал. Думал, как поступить дальше. Он вдруг вспомнил, что был связан с ней духовной нитью, как и с остальными дефенами. Может, поэтому ощущал ее жизнь так отчетливо?
— Ты изменился, — сказала валькирия. Глаза ее тускнели, морщины на лице выравнивались. Похоже, жизнь вот-вот покинет ее изломанное тело. — Падение с большой высоты обычно убивает вас, людей, а ты… ты выглядишь невредимым. Что ты с собой сделал?.. Ах, да, ты же маг смерти… Ты воскресил себя?
— Можно сказать и так. Как ты здесь оказалась, женщина? — спросил некромант.
— Долго рассказывать… — Валькирия поморщилась, изо рта потекла струйка крови. Она кашлянула, сглотнула и снова поморщилась. — Никогда бы не подумала, что придется умирать… вдали от дома… — Женщина-птица попыталась приободряющее улыбнуться, но ее бледное лицо лишь болезненно скривилось.
— Я могу избавить тебя от мучений.
— Знаю. А еще вдобавок проглотишь остатки жизни, верно? Вы, человеческие маги, ничего не оставляете просто так.
— Я связан с тобой духовной нитью, поэтому забрать твою жизнь не получится. — Нондер соврал. Он мог снять с валькирии заклинание и преспокойно высосать из нее все без остатка. Но некромант не хотел расстраивать Немизию перед смертью. А вот помочь отойти в мир мертвых мог.
Собственно, смерть была его стихией. Нет, он не пытался сеять ее повсюду, чего от него порой ждали глупые простолюдины. Он распоряжался ею с умом. Смерть для Нондера не была концом всего сущего, но он считал ее иной формой бытия. И смело полагал, что познать истинную суть смерти дано считанным единицам.
— Тогда делай, что должен. Моя магия сильна, даже с такими ранами как у меня она сможет продлить жизнь еще на несколько часов… долгих мучительных часов.
— Зачем применила ее, если знала, что полностью исцелиться не сможешь?
— Это все страх. Когда я упала в каньон, когда все тело пронзило болью, в тот самый миг я поняла, что… не хочу умирать. Я не должна умирать, ведь мне еще столько всего предстояло сделать… Мой народ страдает, а я… здесь.
— А что же сейчас? Смирилась с неизбежностью?
— Да, — тихо протянула валькирия и закрыла глаза. — Твоя магия сильнее моей, человек. Смерть всегда довлеет над жизнью. Сделай свое дело.
С этим утверждением Нондер бы поспорил, но не здесь и не сейчас. Он вытянул руку, темный клуб вырвался из ладони и вмиг окутал валькирию. Черный туман обволок ее со всех сторон, сияние жизни стало быстро угасать. Лич почувствовал небывалую мощь исходящей от Немизии жизни. С целителями всегда так. Но забирать силы валькирии он не стал, хотя искушение было сильным.
Лич — не человек, он не обладает присущими людям эмоциями. Его разум чист и тверд. И в данный момент он говорил: пока женщина-птица еще жива, нужно поскорее снять с нее заклинание связки душ и высосать всю оставшуюся жизнь до последней капли. Но Нондер не поддался гласу разума. Он просто умертвил валькирию, отпустив ее душу в свободное путешествие.
В последний миг Немизия открыла глаза, шумно выдохнула и обмякла. Сияние жизни погасло. Клуб черноты расселся как дым на ветру. Нондер опустил руку. Голова женщины-птицы склонилась, руки обвисли. Жизнь покинула ее.
Он некоторое время еще глядел в ее остекленевшие глаза, потом отвернулся. Шепот фантомов снова привлек его, став как будто бы сильнее. Они что-то пытались сказать. Лич прислушался и, наконец, начал различать их голоса более отчетливо.
Фантомы просили освободить их. Сначала некромант не понял, почему именно его они просят об этом, ведь Нондер к их смерти был непричастен. Но вскоре пришло осознание. Голоса молили, чтобы он избавился от «того, кто их сделал таковыми». Они просили уничтожить их убийцу. За это фантомы предлагали указать, где хранятся секреты Богоподобных Творцов.
А вот это уже что-то, подумал Нондер. Но стоило ли доверять призрачным теням, которые, как казалось некроманту, даже не обладали полноценными душами?
Поразмыслив, лич мысленно спросил:
«Кто вы такие?»
«Те, чьи жизни отняли», — различил он ответ среди шума голосов.
«Кем были раньше?»
«Простыми смертными».
«Почему вас убили? И почему вы не покинули этот мир?»
Сначала шепот стих, но потом возобновился с новой силой. Нондер почувствовал, что фантомы недовольны его вопросами. Вернее, они то ли их смутили, то ли ввергли в ступор.
«Кто вас убил? Богоподобные Творцы?» — с нажимом спросил Нондер. С духами, даже такими своеобразными, как фантомы Околоса, нужно разговаривать строго, с