Щеки Маледикта вспыхнули; рука по привычке потянулась к бедру, к отсутствующему мечу (меч он бросил в сене, когда снимал жилет).
Проследив за его движением, кучер замер.
— Так вы тот самый, верно? Чертов рыцарь, о котором все твердит мой хозяин. Тогда лучше берите мою флягу. Хлебните из нее — просто на всякий случай. — И он сунул флягу Маледикту.
— Какое великодушие, — сказал Маледикт, прикладываясь к видавшей виды фляге.
У Джилли душа ушла в пятки; он едва сдержал возглас протеста. Он во все глаза смотрел на Маледикта — может, юноша знает какую-нибудь уловку, позволяющую не глотать собственноручно изготовленный яд. Струйка отравленного виски побежала из уголка его рта, и кучер не выдержал:
— Хватит! Оставьте и мне. Отдайте! — Он выхватил флягу из рук Маледикта, потряс и выругался. — Выпил почти половину, черт тебя дери.
Маледикт неторопливо отер рот.
— Да твое пойло протухло. Скажи своему хозяину, пусть даст тебе что-нибудь поприличнее.
Кучер сплюнул на землю, и Маледикт с гримасой отвращения отодвинул ногу в тщательно начищенной туфле от блестящего мокрого пятна.
— И люди еще называют мои манеры никуда не годными? Джилли, захвати мой камзол. — И, не дожидаясь ответа, Маледикт гордо удалился.
— Ну и хозяин у тебя, парень — врагу такого не пожелаешь, — заметил кучер.
Джилли сунул трясущиеся руки в карманы камзола.
— Он хорошо платит. — От испуга голос его прозвучал почти так же хрипло, как у Маледикта. Джилли испугался, что Маледикт выпьет собственное зелье. Испугался, что кучер выпьет его и умрет, и превратит его, Джилли, в убийцу.
Он бросил безумный взгляд на темную аллею, но Маледикт исчез из виду. Желудок у Джилли скрутило до боли; он представил, как Маледикт упал и бьется в конвульсиях. Защитит ли его Ани после того, как ей отказали в удовольствии насытиться смертью Ласта?
Джилли подхватил камзол Маледикта; послышался тихий треск ткани: вышивка зацепилась за торчавшее из тюка сено. Джилли поспешил к выходу из конюшни. По дороге он еще раз оглянулся и увидел, как кучер жадно хлебнул из фляги. Ну вот, теперь он, Джилли, — убийца.
После нескольких минут паники Джилли обнаружил Маледикта в тени колючего кустарника. Глаза юноши блестели, как озерца черной воды.
— Он выпил? — спросил Маледикт. Без камзола он казался миниатюрнее, чем обычно.
— А ты? — почти прошептал Джилли.
— Ты видел, — сказал Маледикт.
Джилли потянул его за руку.
— Едем домой. Найдем для тебя противоядие. Хотя, возможно, оно тебе не понадобится. Ведь Ани защищает Своих, да? Но мы не можем рисковать.
Маледикт вырвался.
— Джилли, я уже принял противоядие. Я ведь принес два пузырька, помнишь? Ты боялся, что я умру? Я не настолько доверяю Ани. И не настолько глуп, чтобы умереть при покушении на Амаранту. Тем более что оно может еще и провалиться. Полагаю, я обиж…
Джилли крепко схватил Маледикта, прижал к себе; сердце юноши билось рядом с его собственным. Он с удивлением обнаружил, что вблизи Маледикт не так уж высок и широкоплеч, каким казался, и умещается в его объятьях так же уютно, как Ливия. Юноша обмяк в руках Джилли, давая ему повод скользнуть ладонями по узкой спине и бедрам, обнять еще крепче. Маледикт открыл глаза, и Джилли склонился к нему; в последний момент Маледикт отвернулся. Поцелуй пришелся на гладкий шрам на подбородке юноши. Джилли осторожно, кончиком языка, попробовал, какова на вкус кожа Маледикта, и тот издал тихий звук — в знак одобрения или протеста, Джилли не смог понять.
Ловкие пальцы подсказали Джилли кое-что еще.
— Ты носишь корсет?
— Я слишком много ем, — пробормотал Маледикт. Хотя он не вырвался из рук Джилли, тот почувствовал, как Маледикт весь напрягся.
Он коснулся подбородка юноши, направляя губы Маледикта к своим; в тот же миг вожделение уступило место любопытству. Тонкие косточки похрустывали от напряжения.
Близкий вздох Маледикта заглушил любопытство, и Джилли приник к возлюбленному. Внизу живота сладко заныло; плотно — слишком плотно! — облегающие панталоны начали причинять боль. Бедра Джилли и Маледикта соприкоснулись.
— Отпусти, — приказал Маледикт. — Довольно, Джилли. — Шепот был едва различим, так что при желании Джилли мог сделать вид, что не расслышал. Но, хотя дрожь в спине Маледикта и его нежные ладони на груди Джилли побуждали его продолжать, он понимал, что желание Маледикта не так сильно, как его собственное, и если они расступятся, это будет заметно по тесным панталонам.
— Джилли, — Маледикт заговорил настойчивее. — Отпусти, не то я сделаю из тебя евнуха.
Джилли испуганно отпустил юношу. Маледикт пошатнулся и упал на колени; его вывернуло в кусты. Зайцы в белых зимних шубках прыснули в стороны от внезапного вторжения в свои владения. Джилли присел на корточки рядом с Маледиктом, и тот с трудом выдохнул, что с ним все в порядке. Пока юноша старался справиться с приступами рвоты, Джилли придерживал норовившие упасть ему на лицо волосы.
Маледикт встал и вернулся на главную дорожку. Там он рухнул на каменную скамейку, укрытую тоненьким слоем снега. Юноша намочил руки — снежинки таяли, едва касаясь его ладоней, — и умылся.
— Иногда противоядие хуже самого яда.
Джилли тяжело опустился рядом, сердце его разрывалось от противоречивых чувств.
— Я думал, ты умираешь.
— Мы уже обсуждали эту тему, — сказал Маледикт, — и она увела нас… — Маледикт скатал снежок и положил его в рот, точно ребенок. Губы его раскраснелись.
— Увела нас куда? — спросил Джилли. Ему было больно говорить о таком, касаться вопроса их разобщенности, но молчать он не мог — точно так же, как не мог уйти.
— Увела нас с пути истинного, — довершил Маледикт. — Решительно увела с пути. — Уперев локти в колени, он стал разглядывать узоры, нарисованные морозом на земле у их ног. Вороньи крылья, глаза, меч.
— Я целиком принадлежу ему, не забывай. Все, что я делаю, я делаю для него. — Рот юноши скривился, словно этот факт больше не казался ему таким чудесным, как когда-то.
— И он сейчас начнет искать тебя, — добавил Джилли, вставая и подавая Маледикту руку.
Поколебавшись, юноша оперся на руку Джилли. Они пошли к желтому свету свечей и теплу. Ветер доносил голоса, отмеченные печатью страха. Маледикт сказал:
— Кроме того, Джилли, какой же из меня партнер для тебя? Тебе нужна милая девушка, которая будет рожать тебе детей, а не просить убивать их.
Джилли вздохнул.
— Лизетта шлюха, она любит меня ничуть не больше, чем мои деньги; а наша малютка Ливия — шпионка. И все же обе они мне небезразличны. Так что почему бы не добавить к своей коллекции еще и убийцу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});