— Думаю, ты просто не хочешь оставаться в темноте один на один с убийцей, — проговорил Маледикт, дергая Джилли за собранные в хвост волосы.
— Мэл, тише ты! — предостерег Джилли, оглядываясь по сторонам. Поблизости никого не было, и все же сердце его бешено колотилось. Сердцебиение усилилось, когда они с Маледиктом находились на полпути к королевскому дворцу, в саду, где деревья зябко ежились под снегом; потом возле конюшни… Джилли не мог понять, что затевал Маледикт.
— Сознайся же, Джилли. Ты ведь боишься меня.
— Боюсь за тебя, — поправил Джилли. Он схватил Маледикта за руку и увлек в сад, где голые деревья более походили на скелеты. Джилли прижал Маледикта спиной к колючему кусту, едва начавшему выпускать пятнышки весенней зелени, и проговорил:
— Что на тебя нашло?
Маледикт закрыл глаза; снежинки, резные, кружевные, причудливые, опускались на его лицо. Джилли дотронулся до щеки юноши. Если бы не мгновенное, колкое таянье снега, он бы подумал, что влага на его ладони — слезы.
— Мэл?
Маледикт распахнул темные глаза.
— Я боюсь оставаться в темноте один на один с собой.
Джилли не нашелся, что сказать.
— Я делаю такое, чего сам от себя никогда не ожидал. И это уже достаточный повод для страха; более того, я каждую секунду чувствую, что не один. Что во мне не одна сущность. Она там, у меня внутри, Она хочет вырваться. Становится тесно, Джилли. Нас трое: тот, кем я был, тот, кто я есть, и ворона. Мы все соперничаем за главную роль, и я не представляю, кому достанется победа.
Джилли хотел было что-то сказать, но Маледикт прикрыл его губы ладонью в перчатке.
— Послушай, Джилли. Если победит Ани, брось меня. Не оставайся. Я никогда бы не причинил тебе зла, но Она пожрет тебя целиком. Пообещай мне.
Джилли замотал головой, и Маледикт нахмурил брови. По ракушечнику дорожки захрустели шаги: кучер уверенно направился в темноту — несомненно, к стене, у которой конюхи справляли нужду.
— Пошли, — скомандовал Маледикт, увернувшись от Джилли, который пытался его остановить.
Джилли побрел в сторону дворца — и вдруг осознал, что идет один. Маледикт повернул назад, в сторону конюшни.
Джилли догнал юношу, стараясь не издать ни звука; от усердия лицо его исказилось. Когда они поравнялись, Маледикт попросил:
— Постоишь на стреме?
Он пошел вдоль пустых распряженных карет. Поодаль, футах в двадцати, конюхи кормили и чистили лошадей, прибирались в стойлах.
Маледикт скользнул тенью вдоль ряда экипажей и наконец добрался до блестящей кареты Ласта, синеву которой приглушали до зеленоватого оттенка неверные огни масляных ламп. Юноша взобрался на козлы и, просунув руку между сиденьем и каретой, извлек потертую флягу. И вот он уже снова оказался рядом с Джилли в спасительной темноте пустого стойла.
— Подержи, — приказал Маледикт. Сняв жилет, он принялся ощупывать швы. Джилли наблюдал за его манипуляциями, удивленно открыв рот. Когда Маледикт извлек два крохотных хрустальных пузырька, Джилли в бешенстве зашипел:
— Ты что, притащил во дворец яд? После того, что случилось с дебютантками? Да ты спятил.
— Мы не во дворце, — заметил Маледикт, — и эти флаконы там никогда не окажутся. — Он откупорил залитое воском горлышко и тонкой струйкой влил жидкость во флягу. Потом, закрутив крышку кучерова сосуда, слегка взболтал.
— Ты что, собираешься отравить кучера? — спросил Джилли.
— А ты бы предпочел, чтобы я прошествовал через двор и заколол Амаранту мечом — или чтобы я подал ей бокал вина, и она тут же рухнула бы к моим ногам? Мой способ менее надежный, зато его скорее сочтут случайностью.
Маледикт еще немного поболтал флягу, потом открыл и принюхался.
— Великолепно.
— А если он все выпьет сейчас? В ожидании хозяев?
— Именно на это я и рассчитываю, — сказал Маледикт. — Янус должен вынудить Амаранту покинуть бал. Если ему не удастся, мое появление сделает это за него. — Взглянув за спину Джилли, Маледикт сердито сдвинул брови. Двое конюхов отлынивали от работы — в проходе между каретами, в тени экипажа, они играли в кости.
— Крысы их возьми, — пробормотал Маледикт.
— У нас еще есть время, — сказал Джилли.
— Как раз его-то у нас и нет, — возразил Маледикт. — Данталион слишком осторожен. Он не позволит своему кучеру шататься во дворе с остальными и играть в карты. Он наверняка оставит его здесь — охранять карету от возможных злоумышленников.
— Тогда предоставь это мне, — сказал Джилли. — Я вполне сойду за кучера и могу вернуть флягу на место; эти парни меня и не запомнят.
Маледикт неохотно отдал флягу, и Джилли не спеша вышел в освещенный лампами проход между каретами. Двое парней прекратили игру, напряглись всем телом, готовые дать деру, если Джилли вдруг их заметит.
На полпути к карете Ласта Джилли вдруг осознал, что задание, которое он выполняет, поскольку Маледикт не может этого делать, приведет как минимум к одной человеческой смерти — а то и больше. Но страх, что, откажись он, Маледикт выберет более рискованный путь, заставлял Джилли идти вперед. «Не проси меня убивать ради тебя», — сказал он когда-то Маледикту. Теперь, похоже, Джилли действовал по собственной воле.
Ощущая себя так, словно поднимался на эшафот, Джилли взобрался на козлы. Едва он сунул флягу под сиденье, как услышал окрик:
— Эгей! Что это ты там делаешь?
Джилли обернулся и увидел, как двое мальчишек бросились в разные стороны; окрик, возможно, и не им адресованный, их напугал. Кучер Данталиона стоял у кареты и снизу вверх глядел на Джилли.
— А ну-ка слезай оттуда! Эй, это же мое, — сказал он. Возмущение переросло в подозрительность и гнев. Он протянул руку к фляге, и Джилли ничего не оставалось, кроме как вернуть ее.
— Зачем ты ее брал?
Джилли, начавшего судорожно перебирать в уме возможные объяснения, опередил Маледикт.
— Я попросил его найти мне выпивку, — сказал он.
— Там, во дворце, отличная выпивка. Зачем вам мое? — Кучер исподлобья взглянул на изящного, роскошно одетого Маледикта.
— В прошлый раз люди, что пили в тех стенах, валились замертво. Можешь считать меня перестраховщиком, — сказал юноша, облокачиваясь на дверцу.
— Девчонок убила Мирабель, — возразил кучер, но, окинув Маледикта еще одним насмешливым взглядом, продолжал: — Впрочем, вы, кажется, и сами смахиваете на сучье племя.
Щеки Маледикта вспыхнули; рука по привычке потянулась к бедру, к отсутствующему мечу (меч он бросил в сене, когда снимал жилет).
Проследив за его движением, кучер замер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});