Германские империалисты, в частности рейхсвер и гитлеровцы, надеялись использовать напряжённую атмосферу в Европе, сложившуюся в результате разрыва сношений между Англией и СССР, с целью ускорить осуществление своих замыслов. Наличие в других странах сторонников антисоветских планов подавало германским фашистам надежду получить со временем «международный мандат» на интервенцию в СССР.
Попытки иностранных агентов втянуть СССР в войну. При помощи своих агентов воинствующие империалисты развернули усиленную деятельность с целью втянуть СССР в войну. Как гласило опубликованное летом 1927 г. официальное сообщение правительства СССР, на территории Советского Союза было раскрыто несколько подпольных организаций, которые готовили диверсионные и террористические акты и поставляли кадры убийц и шпионов, имевших целью всякими путями подготовить интервенцию и втянуть СССР в войну.
5 февраля 1926 г. белогвардейскими наймитами было совершено провокационное нападение на советских дипломатических курьеров в Латвии. Один из них, Нетте, был убит, другой, Махмасталь, тяжело ранен. Латвийское правительство принесло свои извинения и обещало принять решительные меры против русских белоэмигрантских организаций в Латвии, I «злоупотребляющих правом убежища». Однако фактически f эти меры не были приняты. Таково же было положение и в других прибалтийских республиках, а также в Польше. Результатом происходившей во всех странах враждебной кампании против СССР явилось провокационное нападение в Польше на советского посла П. Л. Войкова. Он был убит 7 июня 1927 г. русским белогвардейцем Ковердой.
В тот же день советское правительство выразило по поводу убийства своего посла в Варшаве «решительный, негодующий протест». «Союзное правительство, — гласила советская нота, — ставит это неслыханное злодеяние в связь с целой серией актов, направленных к разрушению дипломатического представительства СССР за границей и создающих прямую угрозу миру. Налёты на пекинское посольство СССР, осада консульства в Шанхае, полицейское нападение на торговую делегацию в Лондоне, провокационный разрыв дипломатических отношений со стороны Англии — весь этот ряд актов развязал Деятельность террористических групп реакционеров, в своей бессильной и слепой ненависти к рабочему классу хватающихся За оружие политических убийств».
В своём ответе на советскую ноту протеста польское правительство пыталось снять с себя ответственность и изобразить убийство Войкова как «индивидуальный акт безумца непольской национальности». В связи с этим Наркоминдел обратился к Польше с новой нотой от 11 июня 1927 г. В ней он ещё резче подчёркивал политическое значение убийства советского полпреда, рассматривая этот злодейский акт как «одно из проявлений систематической и планомерной борьбы против Советского Союза со стороны тёмных сил мировой реакции и противников мира».
Всё же польское правительство не предприняло никаких мер к прекращению бандитской деятельности белогвардейских элементов в Польше. Через 11 месяцев после убийства Войкова белоэмигрант Войцеховский покушался на торгпреда СССР в Варшаве. Ещё до этого, 2 сентября 1927 г., виленский белогвардеец Трайкович проник в здание советского полпредства в Варшаве и пытался совершить покушение на поверенного в делах СССР. Террорист был застрелен на месте сотрудником полпредства.
Как выяснилось впоследствии, многие из совершённых в этот период актов террора, диверсий и вредительств были организованы белогвардейцами по заданию иностранных разведок и при содействии подпольных троцкистско-бухаринских организаций в СССР.
Осенью 1927 г. развернулась и во Франции активная кампания за разрыв отношений с СССР. Реакционная французская печать призывала последовать примеру Англии и порвать с Советским Союзом. В газете «Echo de Paris» печаталась анкета, проводимая среди виднейших политических и общественных деятелей Франции, с провокационным вопросом о желательности разрыва с СССР.
Антисоветскую кампанию во Франции направлял глава англо-голландского нефтяного треста «Ройяль Детч Шелл» Детердинг, прибывший в Париж.
После Локарно самостоятельность внешней политики Франции была значительно ограничена. Франция поддерживала видимость дружественных отношений со своей бывшей союзницей Англией, но в основных вопросах зачастую шла у англичан на поводу, тем более что они имели в своих руках прекрасно организованную банковскую сеть, которая могла легко влиять на курс французского франка. Французская политика и в русском вопросе подвергалась воздействию со стороны антисоветски настроенной дипломатии Чемберлена, стремившейся втянуть Францию в антисоветский блок.
Но интересы Франции и СССР нигде не сталкивались настолько остро, чтобы их нельзя было разрешить к обоюдному удовлетворению. Неурегулированными оставались только такие вопросы финансового и экономического характера, как довоенные долги царского правительства Французским гражданам, военный долг царской России французскому казначейству и претензии бывших владельцев национализированных имуществ в СССР.
В феврале 1925 г. в Париже начались франко-советские переговоры по урегулированию этих вопросов. Но с самого начала французское правительство не проявило действительного намерения разрешить их по справедливости. Оно не вернуло СССР незаконно захваченных и интернированных Бизерте военных судов Черноморского флота; оно не возвратило и другого имущества, принадлежавшего Советскому государству. Начиная переговоры о долгах, правительство СССР соглашалось производить платежи по довоенным долгам в обмен на предоставление французами кредитов на соответствующие суммы. Но французская делегация на франко-советской конференции заняла непримиримую позицию. Она требовала максимальных ежегодных платежей для погашения довоенных долгов царского правительства, а также для удовлетворения бывших французских собственников национализированных имуществ. Острые разногласия по основным вопросам приводили к частым и продолжительным перерывам франко-советской конференции. Последняя её сессия началась 19 марта 1927 г. в напряжённой международной обстановке, созданной обострением англо-советских отношений. Французские финансовые круги явно спекулировали на англо-советском конфликте.
В результате франко-советские переговоры о частичном признании советским правительством довоенных долгов царской России потерпели неудачу. Тем не менее они сыграли известную положительную роль. Переговоры и торг вокруг суммы долгов и компенсаций оказывали сдерживающее влияние не только на мелкобуржуазные круги французских собственников, но и на французское правительство. В конце концов оно не рискнуло пойти на разрыв с СССР. Таким образом, все усилия чемберленовской дипломатии втянуть Францию в антисоветский «крестовый поход» оказались тщетными.
Миролюбивая политика СССР, его широкая популярность, бдительность советской дипломатии обрекли на провал эти планы. Всё меньше и меньше находилось правительств, которые решались, по примеру Чемберлена, проводить линию агрессивной антисоветской политики. Собственные экономические интересы толкали многие государства на путь укрепления связей с Советским Союзом.
К тому же во всех странах возрастала тревога перед лицом военной опасности. Народные массы боялись войны и стремились сохранить мир. СССР был опорой мира в Европе, и на него массы возлагали все свои надежды. Даже самые ярые поджигатели войны не могли не считаться с этим фактом.
Провал антисоветских провокаций объяснялся также и противоречивыми интересами различных буржуазных государств. По мере того как противоречия в лагере империалистических государств углублялись, всё определённее выяснялось размежевание последних на два лагеря: один из них был заинтересован в сохранении status quo и в поддержании мира в Европе; другой, наоборот, активно содействовал подготовке новой войны за передел мира.
Глава пятнадцатая
Рост военной опасности и проблема разоружения (1927–1929 гг.)
Обострение борьбы за рынки сбыта и источники сырья. К вооружённой борьбе за «сферы влияния», за новые внешние рынки, за источники сырья, за пути к ним напряжённо готовились прежде всего те государства, которые были недовольны версальским переделом мира, — Германия, Италия, Япония.
Проблема захвата новых рынков сбыта острее всего стояла перед Германией. План Дауэса и Локарнские соглашения позволили ей укрепить и перестроить свою экономику и не только достигнуть довоенного хозяйственного уровня, но и превысить его. Предоставление Германии крупного займа в размере около 800 миллионов долларов, приток иностранных и возвращение германских капиталов, стабилизация марки, заключение выгодных торговых договоров, техническая реорганизация и рационализация промышленности — всё это способствовало быстрому росту германского финансового капитала.