Читать интересную книгу "Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира - Анри де Кок"

Марион отворила дверь кабинета; он был пуст. Испугавшись ярости Дебарро, Афанасий выскочил из окна в сад и в эту минуту бежал уже далеко от Кипра. Первым движением Марион, уверившейся в слишком благоразумном побеге музыканта, был гнев. Но тотчас вслед за тем она расхохоталась, что больше шло к приключению.

– Это уже слишком! – вскричала она. – Поистиние этот мальчуган рожден для того, чтобы все начинать и не кончать ничего!..

* * *

Мы уже рассказали о первой любви Марион Делорм к Дебарро и обойдём молчанием еще несколько неважных связей, которые последовали за этой. Мы даже ничего не скажем о ее связи с Ришелье, потому что эта связь не была любовью.

Но одна из связей Марион Делорм, стоит того, чтобы быть рассказанной, – по случаю некоторых любопытных и мало известных подробностей, – это связь её с герцогом Бэкингемом.

Родившись 28 августа 1592 года, в Бронсби, в графстве Лейчестерском, Жорж Виллерс был обязан своей редкой красоте и почестями и богатством, которыми был осыпан при английском дворе. Представленный своей матерью Иакову I, – который, если верить скандалезным хроникам, имел с Генрихом III французским много сходства в любви к миньонам, – Жорж Виллерс вскоре стал фаворитом короля. Сделанный бароном в 1615 году, великим конюшим и кавалером ордена Подвязки, он вскоре затем был возведен в сан герцога, лорда—адмирала Англии, Шотландии и Ирландии, сделан хранителем большой печати, и наконец первым министром, раздавателем всех мест и всех почестей…

Мы встречаем его во Франции, в Париже, куда он явился за принцессой Генриеттой, сестрой Людовика XIII и женой несчастного Карла I.

* * *

Известна безумная любовь Бэкингема к Анне Австрийской, – любовь пламенно разделяемая, по словам одних, и добродетельно отвергаемая, по уверениям других. Но каковы бы не были ее результаты, тем не менее она стоила английскому министру запрещения въезжать в Париж, – запрещения вышедшего от кардинала Ришелье, мужчины очень ревнивого… к чести короля. Это запрещение было предлогом для Бэкингема вовлечь Карла I в новую войну. Прекрасный герцог, поистине был жестокий любовник!..

Но как ни был он поражен при первой встрече красотою Анны Австрийской, – Бэкингем был не такой человек, чтобы не иметь любовницы во время своего пребывания в Париже.

Герцогиня де Шеврез, ближайшая подруга королевы, взялась одна из первых развлечь печаль г-на посланника, которую он ощущал вследствие невозможности обладания предметом своей страсти. Она была прекрасна, одарена сильной комплекцией и пламенным воображением; он жил у нее; г-н посланник из вежливости должен был быть некоторое время любовником герцогини.

Но однажды вечером, когда он прогуливался с несколькими молодыми Французскими вельможами на Gours-la-Reine, Бэкингем заметил в коляске великолепную брюнетку и поспешил спросить её имя. Один из спутников герцога был граф Ля Ферте Сен-Нетер: он улыбнулся, когда Бэкингем с особенным жаром вскричал:

– Кто же эта женщина?

– Эта женщина, милорд, – сказал, кланяясь ему, граф, – Марион Делорм, моя любовница.

– А! – воскликнул Бэкингем таким тоном, который ясно выражал: «какая жалость!» что граф продолжал с той же улыбкой!..

– К чему это сожаление, герцог? Любовница не жена, и если она имела счастье вам понравится, я очень хорошо знаю законы гостеприимства, чтобы не быть в восхищении, если вы пожелаете представиться мадемуазель Делорм.

Бэкингем, пожал руки Ля Ферте.

– Вы прелестный человек, граф! – вскричал он.– Ну, я признаюсь, мне было бы как нельзя более приятно познакомиться с нею.

– Когда?

– Как возможно скорее. Сегодня вечером.

– Прекрасно. Я отправлюсь предупредить мадемуазель Делорм, чтобы она приготовилась к чести принять вас сегодня вечером на ужин.

Выскочив из коляски, в которой он находился с Бэкингемом, Ля Ферте догнал ту, в которой сидела Марион и поместился с ней рядом. Она также заметила прекрасного посланника.

– А! это вы граф! – сказала она. – Как это вы оставили для меня Бэкингема? С вашей стороны это очень мило!

– Тем более мило, моя дорогая, что расставаясь с ним, чтобы явиться к вам, – я руководствовался только вашим интересом.

– Моим интересом?

– Будем говорить мало, но хорошо, Марион. Герцог Бэкингем влюблен в вас.

– Правда?

– Совершенно. О! я не из тех любовников эгоистов с узким умом, которые потому, что женщина удостаивает их благосклонности, противятся тому, что она имеет к другим… а особенно к другим в роде герцога Бэкингема, которые также легко сорят золотом, как сеют песок или пыль. Герцог Бэкингем будет сегодня вечером ужинать у вас моя, дорогая Марион.

– Один?

– О, нет еще!.. Черт возьми! как вы поспешны, мой друг!.. Нет с ним будут пятеро или шестеро. Миоссант, де Руввиль, д’Обижу, де Брион. До ужина мы сыграем в ландскнехт.

– А!

– Герцог очень любит ландскнехт, – продолжал Ля Ферте, на этот раз, как будто не замечая несколько саркастического восхищения своей любовницы. – И будьте спокойны, мы устроим таким образом, что игрок не долго будет близ вас – мешать любовнику.

– Я заранее уверена! возразила Марион тем же насмешливым тоном.

* * *

Она поняла намерение своего любовника: он соглашался стушеваться перед английским посланником с тем условием, чтобы этот посланник опорожнил свой кошелек в его, – г-на Ля Ферте.

О нравы того времени!..

Марион жила тогда в отеле в улице Сен-Поль. В десять часов Бэкингем явился к куртизанке в сопровождении Ля Ферте и еще четырех молодых и любезных французских жантильомов расположенных помочь своему другу дать урок в ландскнехте английскому джентльмену.

Игорный стол был поставлен в зале.

– Небольшую партию, сеньор? – сказал Ля Ферте…

– С удовольствием, господа!.. – ответил Бэкингем.

На самом деле, сыграли самую маленькую партию. Она продолжалась не больше часа, однако, этого времени совершенно было достаточно, чтобы фаворит Карла I проиграл около двадцати пяти тысяч экю.

Марион решила, что герцог заплатил довольно дорого за право ухаживать за ней. Лакей доложил, что ужин подан. Ля Ферте поморщился, потому что все шло так хорошо… но, одумавшись, вскричал:

– Мы дадим вам, герцог, реванш, после ужина.

– Нет, – возразила Мариш, – на сегодняшнюю ночь реванша не будет. На нынешнюю ночь такой игры довольно!.. и наклонившись к Ля Ферте, куртизанка тихо прибавила: – Извините, мой милый, теперь моя очередь.

– Справедливо! – ответил граф.

Марион Делорм во время первого путешествия герцога Бэкингема во Францию в 1625 году имела девятнадцать лет от роду, и находилась во всем блеске своей красоты.

То была странная красота, нечто мужественное и решительное, что особенно прельстило Бэкингема, пресыщенного томностью своих белокурых соотечественниц. За ужином он пожирал ее глазами.

В полночь, не заботясь больше о Ля Ферте он встал из-за стола вместе с ней и вошел в изящный будуар, весь обитый желтой материей, освещенный пятьюдесятью восковыми свечами.

Он был очень влюблен; она не имела намерения казаться жестокой. В несколько секунд под нетерпеливыми руками герцога три четверти одежды молодой женщины упали на ковер.

Бэкингем пришел в восторг, Удивленный при входе в будуар обилием света, он понимал теперь причину этого. Более кокетливая, чем целомудренная, Марион, прелести которой не имели ни малейшего изъяна, не отказалась бы от самого мелочного осмотра при солнечном свете!.. Опьянелый от желаний, герцог сжал ее в объятиях. Но Марион вырвалась из них.

– Милорд, – сказала она, улыбаясь, – я нравлюсь вам, вы – мне; это очень хорошо!.. Но скажите мне, разве в Англии нет обычая, что прежде чем уступить любовнику, женщины требуют от него, как доказательства нежности, какого-нибудь серьезного обязательства?

Бэкингем нахмурился. Слово "обязательство", которому он придавал меркантильный смысл, дурно звучало у него в ушах в эту минуту. Куртизанка очень уж спешила показать себя куртизанкой. Однако сдерживая неприятное впечатление:

– Приказывайте, прекрасная Марион, – сказал герцог, – и чего бы вы не пожелали…

– Вы обещаете исполнить?

– Обещаю! – вскричал герцог, без малейшего колебания.

– Я принимаю ваше слово, милорд, – сказала она. – И сейчас скажу вам чего я желаю. Но прежде всего, будьте откровенны: сколько поцелуев дали вы герцогине де Шеврез со времени вашего приезда в Париж?

– Чего вам угодно?

– Я полагаю, вы не намереваетесь делать тайны из того, что давно не тайна для всего Парижа. Это будет излишняя скромность.. Не осуждая герцогини, я могу вас уверить, что она из тех, сердце которой всегда отзывается на каждый вздох прекрасного кавалера. Итак, мадам де Шеврез без сомнения прекрасна, но я не менее прекрасна чем она…. солгала ли я?

– Нет! честное слово!..

– Вы живете у нее двенадцать дней, из этих двенадцати ночей вы вероятно посвятили ей восемь!