дежурство женщины и мальчишки…
Бывший чекист Колыбанов действует по-чекистски.
Во всех районах работают печально известные по 1937-му «тройки».
Наверное, нет нужды объяснять, что это означает!
С другой стороны, возобновилась работа кинотеатров и в них… представьте!.. «крутят» не пресловутые «Профессор Мамлок» и «Семья Оппенгейм», откуда наши мамы и бабуши должны были как будто бы почерпнуть информацию о грозящей нам смертельной опасности, а совсем наоборот – развеселые советские комедии: «Волга-Волга», «Веселые ребята», «Подкидыш»…
Еще одним источником «полезной» в данном случае информации считается знаменитый митинг представителей еврейского народа, состоявшийся как раз в эти дни – 24 августа в московском парке культуры и отдыха им. Горького.
В этом, скажем прямо, необычном для советских времен, митинге приняли участие многие видные представители культуры и науки, евреи по национальности, в том числе Михоэлс, Эренбург, Маркиш…
Все они выступали с речами.
Было принято даже обращение к мировому еврейству:
«Братья-евреи во всем мире!.. Наш призыв несется к вам вместе с голосом невинной пролитой крови миллионов евреев. Наше слово несется к вам как сигнал, взывающий к сопротивлению и мести…
Пусть каждая минута ваша будет исполнена готовности к действию…
Человечество освободится от коричневой чумы!
Ваш долг – помочь ее выжечь!..»
Как и было задумано, митинг получил широкий отклик – стенограмма его была издана в Нью-Йорке на английском и на идиш тиражом в 100 тысяч экземпляров.
Но что знали об этом митинге одесситы?
Ведь если даже в тот самый день, 24 августа, о нем упомянуло местное радио и написали местные газеты, то наши мамы и бабушки были слишком заняты спасением нас, детей, от бомбежек. Слишком заняты «добычей» воды и хлеба насущного… в полном смысле этого слова!.. чтобы слушать или читать что-нибудь, кроме сводок о положении на фронтах. Что касается более «полной информации», то к их услугам были лозунги на стенах домов и… агитаторы.
Обком партии подготовил 1800 агитаторов!
Вооруженные блокнотом «В помощь агитатору», объемом в пять печатных листов, они высыпали на улицы и пошли по дворам, по квартирам, по бомбоубежищам, разъясняя «широким народным массам» обстановку. Успокаивая, убаюкивая и развлекая подходящими к случаю частушками: «Не хвались ты, Антонеску, и не жди хороших дней, не видать тебе Одессы, как своих свиных ушей…»
«Контингент, не подлежащий эвакуации», должен был быть уверен: Одессу не сдадут! Одесса будет советской!
Иначе…
Иначе – паника, хаос, анархия…
Иначе невозможность выполнить тот, многократно повторенный приказ.
Невозможность оборонять город «до последнего бойца», невозможность сдерживать и перемалывать румынские дивизии и предотвращать превращение одесского порта в подпиточный шланг для гитлеровской группы армий «Юг».
А Колыбанов уже идет дальше: по постановлению обкома с 25 августа в Одессе вводится карточная система на продукты питания[84].
ИЗ ДНЕВНИКА АДРИАНА ОРЖЕХОВСКОГО
«25 августа 1941 г. Сегодня получили карточки на хлеб по 400 гр. и 500 – работающим. Начинается почти голодовка, т. к. привоза никакого нет и кругом пустота. Страшные дни подходят.
В газете сообщают, что наши по всей Бессарабии и Буковине все взорвали и уничтожили. Ожидают, что в случае нашего отступления и у нас взорвут электростанцию и мельницу…»
В процессе подготовки к введению карточной системы специальная комиссия взяла на учет все оставшееся в городе продовольствие.
Результаты были неутешительны.
Если не принимать в расчет имеющихся в наличии «800 тонн подсолнухов», то оставшиеся продукты могут обеспечить нужды населения Одессы максимум до 15 октября.
Причем крупы и растительных жиров хватит до 15 октября, а вот муки и сахара – только до 1 октября.
Аналогичное положение с топливом – ни дров, ни угля, ни керосина нет.
Невероятно!
Ведь в городе есть люди! Че-ло-ве-ки!
Идет зима, что мы будем делать зимой?
ИЗ ДНЕВНИКА АДРИАНА ОРЖЕХОВСКОГО
«29 августа 1941 г., 10 часов утра. Все то, что я писал до сегодня, по сравнению с настоящим моментом сущие пустяки. Окна, двери и стены дрожат от неумолкаемого гула выстрелов…
Я пишу, а окна дребезжат. Но что дальше будет?
Кто в конце концов останется жив, куда прятаться…
Очень боюсь, как бы не полопались стекла, и мы можем остаться с открытыми окнами на зиму…».
Создается впечатление, что сроки сдачи Одессы уже предопределены!
Последний срок – 15 октября.
А дальше? Да «после нас хоть потоп»!
Так это в действительности и произойдет: ранним утром 16 октября защитники покинут Одессу, и в тот же день, после полудня, в город войдут убийцы.
И все начнется.
Сомнений в том, что, захватив Одессу, румыны уничтожат всех оставшихся здесь евреев, как будто бы нет. И Сталин, и его ближайшие соратники, да и наша местная власть – Военный совет и контр-адмирал Жуков, с разрешения которого проводится эвакуация, и уважаемый товарищ Колыбанов, по приказам которого агитаторы «убаюкивают» население, – все они прекрасно знают, что румыны, так же, как немцы, убивают евреев на всех захваченных территориях, и наверняка понимают, что та же участь ждет и евреев Одессы.
Так почему же они их не эвакуируют?
Почему не вывозят, не спасают от смерти хотя бы детей?
Почему бросают на верную смерть?
Улыбка резидента
Давайте вернемся к той, созданной еще в первые дни войны Особой группе НКВД и к трем ее уникальным шпионам – старшему лейтенанту Кудре, капитану Молодцову и капитану Лягину.
О Молодцове и Кудре мы с вами уже говорили – оба они, и Молодцов и Кудря, докладывали Сталину о зверствах оккупантов против евреев, но эти доклады ничем не могли нам помочь, никак не могли «растрогать» советскую власть и «подвигнуть» ее на эвакуацию еврейских детей Одессы.
Рапорты Молодцова поступали в Москву уже после захвата Одессы и были для нас «post factum» или даже, точнее, «post mortеm», а рапорты Кудри, скорее всего, поступили после трагедии Бабьего Яра, в начале, а то и в средине октября, и тоже оставили мало времени для организованной эвакуации детей. Если, конечно, такая эвакуация, вообще предполагалась!
Но оставался еще капитан госбезопасности Лягин.
О чем докладывал Лягин из Николаева?
Николаев был оккупирован еще два месяца назад – 16 августа 1941-го, когда здесь, у нас, все еще шла усиленная эвакуация, и информация о зверском убийстве евреев в этом ближайшем к Одессе городе могла бы нас спасти.
Вопрос лишь в том, была ли такая информация получена?
Задача Лягина в Николаеве существенно отличалась от тех задач, которые были поставлены перед Кудрей и Молодцовым.
Лягин был, что называется, «птицей высокого полета».
Рафинированный интеллигент, талантливый инженер-судостроитель и не