Воспользовавшись этим, я сцепила наши с ним пальцы, чтобы хоть как-то… отвлечь себя.
Он сначала никак не реагировал на это, а потом Дима прижал наши руки к кровати, воспользовавшись тем, что я опять-таки не способна противостоять его действиям.
Ощущая, как он дышит на кожу моей груди, как вновь целует ее, я поняла, что со временем мое стеснение проходит. В конце концов, любое из его действий доставляло мне удовольствие.
То как он подцепил кружевную ткань моего нижнего белья, и то как он плавно спустил его вниз, и даже то, что он целовал мои бедра и колени, остановившись лишь в районе икр, прежде чем я оказалась полностью раздетой и незащищенной ничем, — все это дарило мне возбуждение и предвкушение тех самых сладких эмоций, которые я готова была ощущать с ним каждую секунду своей жизни.
Самостоятельно сняв с себя футболку, он остался голым по пояс, но далее раздеваться не стал, а в который раз прижался ко мне, согревая дыханием и своими поцелуями мои ноги.
Если честно, я была в некой растерянности, потому что казалось, будто мне не совсем удается предугадать сценарий, по которому он играет со мной. В моем представлении, Дима должен был позволить мне ну хоть что-то, однако…
Я поняла, что была права. У него свой план, свои мысли и желания. Мне стало это очевидно, когда он замер возле моего живота, прижавшись носом к моей коже, а после развел мои ноги чуть в сторону.
То, что я испытала, когда его губы коснулись той самой-самой трепетной части моего тела, побудило меня выгнуться на кровати и издать стон, который показался до неприличия громким. Боже, эти ощущения. Эта ласка, непередаваемая словами… она умудрялась пронзать все мое тело, сводить с ума, заставлять меня напрягаться, потом вновь расслабляться и вновь сходить с ума, стараться сдержать рвущиеся наружу эмоции… и все это сразу. Одномоментно. Как же это было великолепно. И как же он умел творить со мной это чудо. Хотелось отдать ему все, всю себя, лишь бы оставаться в его руках, и чтобы он не переставал столь тонко чувствовать каждое из моих желаний. Ведь это действительно было для меня удивительным. Как он может настолько точно предугадывать то, что нужно сделать, чтобы вывести меня на столь яркие эмоции.
Накрыв руками его ладони, которые в определенный момент дотянулись до моей груди, я уже не ощущала в себе ни капли от того смущения, что было вначале. Мне хотелось рвать и метать, и чтобы он был со мной жестким и настойчивым, чтобы делал все то, что ему хочется, не обращая внимания на мои попытки сопротивления.
Я была благодарна своей судьбе за то, что она подарила мне этого мужчину, потому что именно с ним, с ним, только с ним, я была уверена в этом, мне повезло испытывать подобные чувства. Сводящие с ума чувства.
Выбравшись из-под моих рук, Романов обхватил пальцами мои бедра, видимо, для того, чтобы удержать меня, но этого явно было недостаточно. С каждой секундой его ласки буря, бушевавшая во мне, разгоралась все сильней и сильней. А в тот момент, когда я оказалась на том самом пике возбуждения, когда он довел меня до оргазма, мне показалось, он все-таки потерял свой контроль.
Зажав его между ног, я впилась пальцами в Димины волосы. Странно это описывать, но именно в тот момент я поняла, что не только принадлежу ему всецело, позволяя делать с собой все, что ему хочется, но и он. Он мой. И он делает все для того, чтобы я была невероятно счастлива. Он делает все, что только можно для того, чтобы я испытала с ним непередаваемые ощущения. Он делает все-все-все и даже больше, чтобы я испытала самое лучшее из чувств именно с ним.
И это вызвало во мне неожиданный для происходящего поток эмоций. Мне захотелось подарить ему весь мир. А точнее… всю себя. Всю целиком. Принадлежать ему и только ему.
И чтобы он всегда был рядом и, не переставая, так же как и я, наслаждался нашими минутами.
Я вдруг поняла очевидное, что и так давно осознавала, что было произнесенным и обдуманным бесчисленное количество раз.
Это был мой мужчина. Мой! Мой. Который был тем самым. Подаренным судьбой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Меня накрыла эта волна чувств и эмоций.
А Дима, в конце концов, смог одолеть мои неосознанные действия и разжать мне ноги.
— Ты меня точно когда-нибудь удушишь, — его явно забавляло происходящее. — Ну либо свернешь мне шею.
А мне было не до смеха.
— Эй! Ты чего? — подобрался он ко мне.
Закрыв лицо ладонями, я не могла сдерживать слезы.
— На-а-ат… — столь растерянного тона в кровати, я еще от него не слышала. Это даже вызвало во мне незаметную улыбку. — Что с тобой?
— Ничего, — задыхаясь, пробормотала в ответ.
— Я сделал что-то не так? Ну? — вцепившись пальцами в мою кисть, он отвел ее от моего лица.
— Нет… — вытерев слезы свободной рукой, прошептала я, смотря на него сквозь слезы.
— Тогда чего ты…
Привстав и опершись на локоть, я прижалась губами к его губам. А потом и вовсе вынудила опуститься головой на подушку, при этом обвив рукой его шею.
Чувствуя мою дрожь, он закутал нас в одеяло.
— Успокойся, ты чего? — Романов, до сих пор не понимая, что происходит, водил пальцами по моим волосам.
— Я просто понимаю, — уткнувшись носом в его щеку, поделилась с ним, как всегда… самым-самым сокровенным, — что буду счастлива только с тобой. Я просто не смогу без тебя жить.
Не сумев погасить новый поток истерики, я оказалась в его объятиях.
— Так я же тут. С тобой. Зачем плакать?
— Мне просто очень хорошо, — прикрыв глаза, устроилась на его груди.
— Мне тоже, — я чувствовала кончики пальцев на своих лопатках.
— Прям очень? — не удержалась и задала глупый вопрос.
— Ха-ха-ха! Конечно, — убрав несколько капель слез с моего лица, подтвердил он. — Думаешь, я схожу с ума меньше, чем ты?
— А что… больше? — прикусила губу.
— Ну знаешь… до этого от моего кунилингуса никто не рыдал… это ли не повод сойти с ума?
— Идиот!!! — ударила я его по груди.
— Ха-ха-ха!
Вот так он легко вывел меня из столь ранимого состояния. И просто оставил теплый след недавно пережитых обалденных эмоций. И расслабление… которое я получила после них.
— И фу! Не говори таких слов! — поморщилась я.
— Каких?
— Вот таких вот… — мне было не повторить за ним. Никак. Было слишком стеснительно.
— Ты про слово на букву «к»? — удивился он.
— Да! — покраснела я.
— Ха-ха-ха! А-а-а… — его глаза загорелись совсем уж не хорошим огнем. — А что в нем такого плохого?
— Оно слишком пошлое, — ответила ему, после прижавшись носом к его коже. — Все-все! Я не хочу это обсуждать!
— Подожди-подожди! — для меня стало очевидным, что он нашел повод поиздеваться надо мной. — А то, что ты мне едва шею не выворачиваешь кончая, это не пошло?
— Я не… — с ним было бесполезно говорить. Он просто ржал. — Перестань! — грозно велела ему.
Но он смеялся еще очень долго.
— Как же ты тогда трахаешься со мной, это же…
— Я этого не делаю! — не дала ему договорить.
— А что ты делаешь тогда со мной? — поинтересовался он.
— Я? — это был такой тупой разговор. — Я сплю!
— Ха-ха-ха! А-а-а… то-то я думаю, что ты не шевелишься…
— Дима!!! — это было… это было отвратительно. — Пошел в жопу! Придурок!
Я действительно оскорбилась… и обиделась! До глубины души!
— Ха-ха-ха! — гоготал он, не собираясь даже извиняться.
— Я обиделась! — это было, как всегда, откровенно.
— Ха-ха-ха!
— Я серьезно! — присев на кровати, подтянув к себе одеяло, захотела уйти. — Больше ты ко мне не прикоснешься!
— Стой-стой-стой! Я же еще не ко… ой, прости, такое слово нельзя говорить при тебе. Окей… не получил удовольствие! Мы же не закончили… спать с тобой!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ха-ха-ха! — закрыв лицо руками, я принялась обессилено смеяться. — Придурок! Ну какой же ты приду-у-урок!
Попытавшись уложить меня рядом, он потерпел фиаско.
— Эй! Ты что выпендриваешься? — в конце концов не вытерпел Франк.