после того лежал я на смертной постеле многие недели. И от той болезни, от щепотные скорби, обезножел. И от таково разорения, и от недосмотру скотишко у меня выпал. … пашу я в Каченской деревне четверть десятины. И мне тое пашни тянуть и пахать невозможно и нечем. И в нынешнем же 708 году … вышеписанную четверть десятины и сенными покосы в Каченской деревне за такую нужною болезнию и за разорением здал я полюбовно промышленному человеку Луке Иванову сыну Димову»293. Между тем в сказках второй и третьей ревизий Верхоленского острога перечислены восемь сыновей и дочерей разночинца Макара Кистенева, рожденных в 1710–1735 годах (включая погодок – деда Петра Ефимовича Якова и отца Агафии Федота). Значит, после 1708 года он еще раз, а то и дважды женился.
Не представляет труда установить происхождение каждого представителя Кистеневых из Верхоленского острога 1763 года (кроме Петра Ивановича, внука Никиты) вплоть до казачьего пятидесятника Назара Степановича Кистенева. Его отец Степан – мой, по разным линиям, десятижды и одиннадцатижды прадед. Но вот откуда Кистеневы пришли в Восточную Сибирь, пока не ясно. Может, они – потомки казака Горлана Кестенева, об участии в бою которого говорится в послужном списке Томска 1630 года: «государю служил и бился явственно, под мужиком коня застрелил»294.
Козловы. Ветеранская история
Дочь верхоленского казака Ивана Козлова Пелагея, рожденная то ли в 1695, то ли в 1712 году[502], бывшая женой разночинца Ивана Савельевича Нечаевского и умершая после 1762 года, стала матерью Анисии – жены старшего сына Ивана Федоровича Черепанова Григория. А, по всей вероятности, ее сестра Феодосия, появившаяся на свет в 1708 году, была отдана взамужество верхоленскому разночинцу Никифору Челпанову и умерла в 1777 году. Пелагея и Феодосия – мои семижды прабабушки.
Нет ни малейших сомнений в том, что основоположником верхоленской династии Козловых был казак, который еще в сентябре 1645 года подписывал челобитную с изложением событий основания Верхоленского острога, и имя его – «Мишка Иванов Козлов» и «Михалко Иванов сын Козлов» – вписано в 1633 году в «Книгу имянную березовским служилым людям и ружейникам» и в 1648 году в «Книгу о раздаче денежнаго, хлебнаго и солянаго жалования детям боярским и разнаго звания служилым людям Якутского острога» среди березовских[503] казаков. Согласно «Окладной книге Илимского острога», он не позднее 1653 года становится пешим казачьим пятидесятником в Верхоленске и остается пятидесятником, как минимум, до 1677 года (его оклад тогда составлял «5 рублей 6 алтын 4 денги»), будучи к тому времени в Верхоленском остроге единственным из его самого первого казачьего состава. Послужил он и приказчиком в Тутуре, и именно у него отпрашивался в 1655 году с тутурской судоверфи в Верхоленск, якобы для изготовления топоров, будущий организатор побега в Даурию десятник Михаил Сорокин295.
В вышеуказанной окладной книге за 1653 год пятидесятник «Мишка Иванов сын Козлов» приведен среди холостых «Верхоленского острожку служилых людей». Но он, конечно, был женат и имел детей в 1676 году, за который я нашел первое упоминание его как пятидесятника казачьего, который пашню пашет «под Верхоленским острошком в Тутурской волости». Где находилась та пашня, можно узнать из «Переписной книги Илимской слободы о сборе хлеба, и сколько они имеют пашенной земли и сенных покосов» за 7207 (1699) год: «От вышеописанные тутурские последние деревни вверх по Лене деревни иркутского присуда верхоленских служилых людей … двор верхоленских конных казаков Левки да Микитки Козловых пашут за хлебные жалования за два свои оклады отца своего заимку»296.
Из ревизских сказок следует, что эти сыновья Михаила Ивановича Козлова – Леонтий и Никита, рожденные в 1656 и 1657 годах, прожили соответственно девяносто шесть и девяносто девять лет. Еще у него был сын Петр, о котором говорится в окладной книге 7192 (1684) года, и, вероятно, Тимофей, ведь в «Книге имянной Верхоленского острога» за 7201 (1693) год перечислен «Иван Тимофеев сын Козлов»[504]. Наверняка тот же Иван приведен в «Книге расходной г. Иркутска и иркутского присуду пригородов и острогов служилым людям» за 1712 год, где среди верхоленских пеших казаков также указаны пятидесятник Леонтий и рядовой казак Никита Козловы297. Стоит полагать, что казак Иван Тимофеевич Козлов и был отцом моих семижды прабабушек Пелагеи и Феодосии.
Если эта версия верна, то другой Иван, отец казачьего пятидесятника и приказчика Михаила Ивановича Козлова, – мой одиннадцатижды прадед. Сколь близкое родство с ним имели казаки Козловы под именами «Жданко Дмитриев», Кондратий и «Лазарко Иванов» из Березова 1624–1634 годов, а также вкладчик Киренского троицкого монастыря Илья Михайлович Козлов из вторых ревизских сказок Илимска298, осталось неизвестным.
Коркины
Я не нашел своих предков под этой фамилией, однако она входила в число двадцати пяти самых распространенных в Верхоленском остроге 1763 года фамилий, и среди ее представителей оказались две семьи разночинцев (бывших казаков) – потомков Герасима и Григория и одна семья посадских – потомков Алексея. Приходились ли они друг другу близкими родственниками, мне выяснить не удалось, как не удалось найти какой-либо версии происхождения Коркиных-посадских.
А вот, по одной из моих версий, линия верхоленских разночинцев могла восходить к служилому Якутского острога Алексею Коркину из Тобольска, который летом 1645 года набросился на якутского воеводу за то, что тот хотел наказать батогами казаков, досрочно покинувших караул «у казенных анбаров соболиных»[505]. Разумеется, за такую провинность Алексей Коркин был наказан, может, сослан на службу из столицы Ленского разряда в Илимское ведомство, в составе которого тогда был Верхоленский острог.
По другой версии, Коркины из Верхоленска являлись потомками казака Федора Коркина, служившего с 1650 года в Даурии, а до того занимавшийся соболиным промыслом на Олекме. Третья версия – они потомки Савелия, основавшего деревню Коркина в Тутурской волости, первое упоминание о которой найдено за 1649 год. Вероятно также, что племянником или внуком кого-то из них – Алексея, Савелия или Федора – являлся илимский десятник Еремей Мартемьянович Коркин, который, как утверждается в окладной книге 1683 года, «в Орленской волосте пахал на себя пашню, а челобитья о той ево пашне в приказе нет. А по государевой грамоте земель пахать даром никому не велено». Наверняка именно его сыном был Михаил Еремеевич Коркин, перечисленный среди илимских пеших казаков по Верхоленскому острогу в «Книге окладной денежному, хлебному и соляному жалованию» за 7192 (1684) год (он был поверстан в 1684 году на место умершего Василия Кудрина). А другой же его сын