на фабриках впервые стали достоянием общественности, они шокировали даже суровые нравы людей начала XIX в., а также гуманно настроенных обывателей, в особенности землевладельцев-тори, которые наживали свои состояния более «благовидной» эксплуатацией сельских рабочих и которые начали движение за запрещение некоторых, особо возмутительных злоупотреблений. Их движение могло бы не добиться особых успехов, если бы не вмешались другие силы, направленные на достижение тех же результатов.
Уже в 1800–1815 гг., в период управления нью-ланаркскими фабриками, Роберт Оуэн доказал, что выпуск продукции не напрямую зависит от количества рабочих часов и что возможно установить рабочий день продолжительностью в 10 с половиной часов, вполне обойтись без труда детей младшего возраста и тем не менее получать хорошую прибыль. С введением машинных станков, быстрее и более точно работающих, более мощных и более дорогостоящих, заменой водной энергии на паровую преимущество слишком длинного рабочего дня намного уменьшилось. На фабриках, использовавших водяную энергию, рабочий день всегда был длиннее, а условия труда хуже, и хозяева этих фабрик всегда наиболее упорно противились любым нововведениям. По мере увеличения вкладывания капитала в машинное производство соотношение между используемым таким образом капиталом и капиталом, используемым для выплаты заработной платы, постепенно изменилось. Количество ручного труда, затраченного для производства какого-либо предмета, теперь значительно уменьшилось, в то же самое время скорость, с какой новые станки могли работать, стала намного выше той скорости, с которой могли работать на них рабочие и работницы, занятые по шестнадцать или восемнадцать часов в день. Теперь стало экономически невыгодно использовать это оборудование не на полной скорости в течение долгого рабочего дня; предпочтительнее было сократить рабочий день и работать на станках на их полной скорости.
Это не означало, однако, что фабриканты приветствовали сокращение рабочего дня или согласились на проведение фабричного законодательства без ожесточенной борьбы. Фабричное законодательство, говоря политическим языком, можно назвать продуктом двух взаимосвязанных сторон классовой борьбы.
Во-первых, его удалось добиться при помощи постоянных выступлений самого рабочего класса, который объединил требование о проведении парламентской реформы с требованием сокращения рабочего дня, повышения заработной платы, улучшения условий труда на фабриках и отмены детского труда. Одним словом, он фактически рассматривал реформу как главное средство, которое даст ему возможность добиться осуществления всех этих требований.
Во-вторых, фабричное законодательство являлось одним из результатов отчаянной внутренней борьбы между двумя основными группами правящего класса – промышленниками и землевладельцами.
Промышленники настоятельно требовали отмены хлебных законов, поскольку более дешевые продукты питания позволили бы им снизить заработную плату и, таким образом, намного успешнее конкурировать на мировом рынке. В отместку за это и для того, чтобы отвлечь от себя слишком пристальное внимание, землевладельцы начали кампанию против продолжительного рабочего дня и ужасных условий труда на фабриках своих соперников.
В 1847 г. К. Маркс писал: «Английские рабочие дали почувствовать сторонникам свободной торговли, что их не могут сбить с толку все увертки и вся ложь этих последних; и если тем не менее они присоединялись к ним в борьбе против землевладельцев, то решились они на это с целью разрушить последние остатки феодализма, чтобы иметь потом дело лишь с одним врагом. Рабочие не обманулись в своих расчетах; чтобы отомстить фабрикантам, землевладельцы перешли на сторону рабочего класса в борьбе за десятичасовой билль, которого напрасно требовали рабочие в течение тридцати лет и который был проведен немедленно после отмены хлебных законов».
Отстаивая свои интересы, фабриканты использовали доводы как общего, так и личного порядка. Они взывали к священным принципам laissez-faire (принцип невмешательства), широко распространенной доктрине, которая основывалась на том, что каждый член общества должен свободно следовать своему принципу разумного эгоизма, и это каким-то таинственным образом должно было содействовать благополучию общества в целом. На основании этого принципа любое вмешательство государства в дела промышленности осуждалось как попирание естественного права. Следует также отметить, что в самый разгар увлечения принципом laissez-faire было сделано два важных исключения: во-первых, законом запрещалось объединяться рабочим для того, чтобы добиваться повышения заработной платы, и, во-вторых, землевладельцам предоставлялась возможность добиться запрещения импорта пшеницы.
Помимо этих общих принципов фабриканты старались, в частности, доказать опасность иностранной конкуренции. Выдвигались возражения, что, если фабрикантов заставят сократить рабочий день или огородить места, где установлены станки, они уже не смогут продавать свои товары за границей. Таким образом, фабричное законодательство, несмотря на его благие намерения, привело бы только к безработице и еще большему обнищанию рабочих. Другим излюбленным аргументом было уверение, что «вся прибыль производится за последний час» и, следовательно, сокращение рабочего дня даже на час автоматически уничтожило бы всю прибыль. Как оказалось, все эти доводы настолько противоречили фактам экономики, что не могли убедить никого, кроме тех лиц, которые их приводили.
В 1802 г. был издан первый, крайне умеренный закон, пресекавший только самые злостные случаи эксплуатации нищих детей. В 1819 г. за ним последовал акт, регулирующий положение на хлопчатобумажных фабриках, по которому запрещалось применять труд детей младше девяти лет, а продолжительность рабочего дня для детей от девяти до шестнадцати лет устанавливалась в 13 с половиной часов. Но поскольку не существовало способа для проведения этого закона в жизнь, он так и остался на бумаге.
И только в 1833 г., после принятия билля о реформе и под давлением напористых выступлений рабочего класса на всем Севере Англии, был наконец принят эффективный закон. Этот закон запрещал применение труда детей младше девяти лет на всех фабриках, за исключением тех, где изготовлялся шелк, закон ограничивал рабочий день детей старшего возраста, а также вводил несколько фабричных инспекторов, в обязанности которых входило наблюдение за исполнением этих новых ограничений. Наконец, в 1847 г. десятичасовой билль ограничил рабочий день для женщин и молодежи, а на практике установил 10-часовой рабочий день также и для большинства мужчин, поскольку оказалось невыгодным держать фабрики открытыми только для них. Однако потребовалось несколько лет, чтобы претворить все это в жизнь, так как наниматели всячески пытались уклониться от соблюдения новых правил, прибегая для этого к всевозможным уловкам и ухищрениям.
Эти законы распространялись только на текстильную промышленность. Они не затрагивали, например, шахтеров, и в 1842 г. комиссия по делам шахтеров обнаружила, что положение на шахтах только ухудшилось, поскольку после акта от 1833 г. детский труд на шахтах стал применяться еще интенсивнее, особенно в Ланкашире и Западном Райдинге. Этот факт объяснялся тем, что заработная плата взрослых рабочих упала настолько низко, что родителям приходилось посылать детей на любую доступную им работу.
Перед введением каждого фабричного законодательства наниматели утверждали, что многие виды работ могут быть выполнены только с применением детского труда, и никак иначе. Но затем неожиданно обнаружилось,