Военное сословие могло носить оружие, но торговлей заправляло иное сословие. Оно, конечно, было пока на обочине феодального общества. Но в недрах феодализма постепенно вызревали иные отношения, и реальная власть медленно, но верно перетекала в руки иных людей. Ведь понятно, что имеющий собственность рано или поздно получает и власть. И она уходила из рук сильных в руки богатых.
Можно было пытаться продвинуться но службе и тем самым увеличить жалование. Для нас, современных людей, этот способ является самым простым. Но в обществе, где каждому предопределено его место, от рождения до самой смерти, это оказывалось чрезвычайно затруднительно. Раньше, даже в начале XVII века, можно было получить повышение, участвуя в войнах. Теперь и такой карьерный взлет оказался недоступным.
Наступала стагнация, эпоха полного застоя. И продолжалась она очень долго — до насильственного «открытия» Японии Западом и до реставрации Мэйдзи.
Судя по сказанному выше, может показаться, что больше всего пострадала от застоя средняя прослойка самураев, ведь низшие не обязаны были содержать еще кого-то. Но это не так. «Домашние» самураи получали около 100 коку риса в год. Вроде бы, доход вполне приличный. Но это — только в теории. А на практике платили им куда меньше. К тому же, приходилось соответствовать своему званию, а это означало большие проблемы.
Увы, если крестьяне после «охоты за мечами» вынуждены были фехтовать на палках, то и некоторым самураям вскорости пришлось перейти со стального оружия на бамбуковое. Иногда мечи продавались целиком, иногда — только клинки. Сразу вспоминается древнее предание о Ямато-Такэру и деревянном мече, с помощью которого он победил противника. Теперь в положении того самого противника оказались многие «сыны Ямато».
Иногда самурай мог работать. На острове Кюсю сохранилась прослойка полусамураев-полувоенных. Остальные могли заниматься вот чем: делать доспехи (что вполне понятно), бумажные фонари и зонтики, выращивать сверчков, торговать побегами бамбука. Сверчки считались приемлемым для военного сословия занятием, а торговля, скажем, маслом — нет. Работать могла и жена, что немного улучшало ситуацию с деньгами.
В крайнем случае, оставался еще один не очень-то законный выход. Нет, не ритуальное самоубийство. Просто обладатели экономической власти уже почувствовали, что значит получить власть реальную. И «презренные торговцы» уже хотели получить самурайское звание. Это было возможно для их сыновей, если таковых фиктивно усыновит (не за бесплатно) какой-нибудь мелкий разорившийся самурай.
Иногда самураи становились в ту эпоху гражданскими служащими. Собственно, гражданских чиновников в тогдашней Японии просто не было. И свиту им так или иначе тоже приходилось содержать. А значит, и проблемы были схожими.
Страна, которая в военной области еще в начале XVI века была если и не передовой в сравнении с европейскими государствами, то вовсе не отсталой, уже в XIX веке почувствовала на себе, насколько гибельно уклониться от пути цивилизации. Это — хороший пример тем, кто «ради блага» хочет изоляции своей страны. Это же — отличное доказательство того, куда приводит кривая дорожка подчинения принципу «каждый знай свое место» в виде возрождений всякого рода «обычаев патриархальной старины» или установления «управляемых демократий» при безмолвствующем народе. Япония дорого заплатила за «особый путь». В конце тупика оказалась Хиросима… Помните об этом, господа!
Положение даймё
Можно подумать, что уж у «элиты элит» эпохи Токугава особых проблем не было. Как бы не так! «Олигархам» тоже приходилось плакать.
Даймё приходилось регулярно посещать столицу, дабы выразить лояльность сёгуну, а заодно — побыть у него на глазах. Правительство бакуфу не желало оставлять своих подданных без контроля. Нововведение появилось ради одного: если высшие владетели станут тратить побольше средств в столице, у них не останется возможностей для организации мятежа. Соответственно, дополнительные расходы ложились и на самураев из свиты. Даймё из центральных провинций переселялись в Эдо на полгода, а прочие — на год (а год могли жить у себя в вотчине). Но дорога во время пребывания при дворе сёгуна не включалась, что для феодалов, живших в отдалении, оказалось дополнительным бедствием. А женам и детям нужно было жить в столице постоянно — как не вполне явным, Fro все-таки заложникам.
Конечно, имелись и исключения — даймё наиболее стратегически важных областей. Но они все равно не избегли подобной системы. Так что дороги постоянно видели чей-нибудь богатый выезд, притом расчет центральных властей оправдался: высшие феодалы соперничали друг с другом даже в расходах на выезд. А денежки потихоньку оседали у тех, кому их выкидывали на такое «удовольствие». Мной раз богатого владетеля могли сопровождать до 4 000 человек. Феодализм медленно совершал медленное, растянутое на века харакири.
А чтобы не обанкротиться, приходилось сокращать жалование своим служащим. Зато иногда даймё позволяли им идти против обычаев. Случалось и такое, что самураи были вынуждены торговать или даже сами становились ростовщиками. Где уж тут помнить о былом достоинстве! Даже мечи на поясе оказывались фикцией.
Конечно, иные самураи из последних сил сопротивлялись «новым веяниям». Кое-кто еще упражнялся в фехтовании и военном искусстве. Но порой они вызывали, мягко говоря, странное отношение коллег.
Самурайская верность и честь не всегда становилась потерей мирного времени. Совершенно особняком стоит «дело 47 ронинов». Надо отметить, что философ Ямага Соко, учеником которого был лидер ронинов, сделал многое, чтобы осмыслить историю самурайства и не дать высоким идеалам потерпеть окончательный крах. Он считал, что самураем должен подтверждать свой статус в обществе, совершенствуя воинское искусство, к которому надо относиться почти как к религии. Тот же, кто не осознает этого, достоин пополнить ряды низших сословий.
Дело ронинов само по себе просто. После гибели своего господина они некоторое время предавались попойкам, делая вид, что месть их нисколько не интересует. Под видом пирушек зрел заговор. В 1702 г. они ворвались в дом врага своего господина, убили его, отсекли ему голову и установили на могиле хозяина.
Важнее то, как должны были реагировать на все это власти? С одной стороны, совершен явно геройский поступок: он вполне соответствует понятию доблести самурая. Но он же — и преступление. В конце концов, перевесило второе мнение, и ронинов обязали совершить ритуальное самоубийство (что и было выполнено). Властям Японии доблесть, видимо, была не слишком-то нужна… (Но закон законом, а поступок ронинов сохранился и в преданиях и театральных пьесах. Мораль в те времена разошлась с законодательством).
Так что, увы, популяризация кодекса чести «бусидо» в XVIII начале XIX вв. несколько запоздала. Или, напротив, опередила свою эпоху, что доказали последующие события революции-реставрации Мэйдзи, когда именно самурайство стало опорой начала реформ.
Нужно сказать, что самураи были наиболее образованным классом общества. Поэтому впоследствии, когда они остались без работы, многие нашли себя в ученых профессиях (хотя, конечно, полицию укомплектовали из них почти полностью).
Особо выдающиеся…
Конечно, не все сёгуны семейства Токугава обладали талантами и хитростью Иэясу. Но некоторые все же не были бездарями. Пожалуй, они достойны некоторого упоминания при описании этой «застойной» эпохи.
Если кто-то думает, что фанатичные защитники животных это черта нашего времени, то он глубоко заблуждается. Госпожа Бриджит Бардо, которая из киноактрисы превратилась в ярую защитницу обездоленных «братьев наших меньших», — далеко не самая крупная фигура в их рядах. В Японии эпохи Токугава политика защиты животных проводилась одно время на самом высшем государственном уровне. Нельзя сказать, что жители страны были этим очень довольны. Произошедшее в конце XVIII века можно отнести к курьезам, можно даже попытаться списать на неполное соответствие разума сёгуна занимаемой должности… Но почему-то лично мне сёгун Цунаёси Токугава представляется человеком порядочным и вызывающим симпатию.
Собственно, все началось не с сёгуна, а с буддийского монаха, который все и предсказал правителю. Как выяснилось, Цунаёси, этот современник нашего Петра Великого, в прошлых жизнях натворил немало бед. Главным образом, он обижал животных. Поэтому в его правление его самого и страну могут ждать всевозможные неприятности. В частности, у него не родится наследник.
Цунаёси воспринял предсказание очень серьезно. И еще серьезнее приступил к исправлению своих прошлых неблаговидных деяний.