Запад острова Кюсю всегда считался бедным районом, как и прилегающие острова. После окончательной победы дела Токугавы туда бежали многие ронины, спасаясь от преследований. Они оказывались в христианских деревнях, где находили приют. Но эти общины не оставляли в покое. Еще один род даймё, Тэрадзава, глава которого сам, вероятно, какое-то время был приверженцем христианства, устроил настоящую охоту на христиан. Было введено и такое наказание для не желавших отрекаться и топтать ногами иконы, как сожжение. (А в Европе в это время вовсю горели еретики). Но верующие, несмотря на подписание клятв, оставались тайными христианами.
Клятва в лояльности, приведенная в книге А. Морриса «Благородство поражения», потрясает тем, что основана как раз на якобы отвергаемой религии. «На протяжении многих лет мы были верующими христианами. И все же, мы поняли, что христианская религия есть религия зла….Таким образом, мы подтверждаем это заявление в письменном виде перед вами… Никогда более не отойдем мы от нашего отречения, даже в самом тайном уголке сердца. Если же когда-нибудь нас посетит пусть самая ничтожная мысль, да покарает нас Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой, Святая Мария, все ангелы и святые. Да откажемся мы ото всей милости Божьей, отринем все надежды, подобно Иуде Искариоту, став посмешищем для всех людей, не вызывая ни у кого ни малейшей жалости и умерев наконец жестокой смертью и претерпев все муки адовы без надежды на спасение. Такова наша христианская клятва».
1637 год выдался неурожайным, а владетели, вместо снижения налогов, подняли их. Очередные зверства феодалов и стали искрой, из которой разгорелось восстание. Сигэхару творил то, что на Руси называлось «поставить на правеж» — иными словами, взыскивал недоимки, пытая, а то и сжигая заживо людей. Методы были примерно теми же, которые приписывают римскому императору Нерону — даже то, что зверская казнь проводилась ночью ради зрелищности. Кроме того, он практиковал захват заложников из числа собственных же подданных — как правило, это были жены и дети крестьян. Когда в очередной раз была схвачена дочь старосты деревни, обезумевший отец убил представителя местных властей.
В соседнем владении, где правил дом Тэрадзава, дела обстояли не лучше. Тайно верующий крестьянин обнаружил, что старая икона, которую он хранил в сундуке, обрела оклад. Весть о чуде дошла не только до единомышленников, но и до врагов. Людей схватили прямо во время литургии, после чего казнили. Жители деревни после объявления о казни вывесили в день Вознесения флаги с христианскими символами, а управляющего, решившего помешать празднованию, они убили. Теперь иного выхода, кроме восстания, не оставалось.
Так что «мятеж» разразился отнюдь не из-за религиозного фанатизма.
Восстание началось 17 декабря 1637 г. Как правило, его участники были почти безоружны. Но оружие быстро добывалось в бою, поскольку руководили действиями люди военные. Порой в повстанческую армию уходили целыми деревнями. Первыми откликались на призывы старосты деревень, многие из которых служили под началом таких людей, как дон Антонио.
Вскоре появился и лидер, о котором следует сказать отдельно — а заодно и о всей непохожести японского христианства на наше современное понимание этой религии.
Лидер
Известно, что Амакуса Сиро (он был крещен, как Иероним (Жером), собственно, это и есть имя «Сиро», а его японское имя — Масуда Токисада) происходил из тех же кругов, что и остальные лидеры восставших — его отек был самураем-христианином. Его биография не вполне ясна, поскольку впоследствии многим хотелось ввести в эту историю элемент чуда. Так, утверждалось, что писать и читать он начал в четыре года, уже в детстве обладал сверхъестественными способностями.
Не вполне понятно главное: почему юноша, не будучи военным-профессионалом, стал вождем восставших? Он оказался во главе армии в 40 000 человек. Возможно, что он был «символом» в полном соответствии с традициями императорской Японии, а регентами оказались люди вроде его отца. Тем не менее, это был явно весьма образованный и талантливый человек.
И вот тут появляется еще одно обстоятельство: юноша был провозглашен «тэндо» («ребенком Неба», что можно перевести и как «мессия» или даже «Сын Божий»), явившимся, чтобы дать свободу угнетенным.
Вскоре в заложниках оказались родные Амакуса Сиро. Их допросили и принудили написать послания в лагерь восставших, в которых они умоляли лидера отречься от Христа и оставить повстанческий лагерь. Ответа не последовало.
Первые атаки были связаны с захватом оружия. Постепенно крестьянское воинство училось противостоять регулярной армии, имелись планы взятия замка Симабара.
Эффективные меры против восставших приняты не были. Отчасти это связано и с указом бакуфу о том, что ни один даймё не должен предпринимать военных мероприятий без согласования с центральной властью. К тому же, феодалы поначалу приуменьшали масштаб «мятежа», полагая, что крестьяне разбегутся при появлении самураев. (И это более чем странно, поскольку в XVI веке о крестьянах думали иначе). Отваги, доходящей до фанатизма, не ждал никто.
Карательная экспедиция в Симабара собралась без всякой спешки.
Осада и гибель восстания
Тем временем восстание распространялось, им были охвачены острова Амакуса. Вот тогда сёгунат разволновался не на шутку, подозревая, что «мятежникам» оказывают помощь португальцы (что было неверно). Восставшие разгромили войска Сигэхары и карателей, после чего были готовы захватить город Нагасаки. Но все же взять замок Симабара им не удалось, и тогда было принято решение создать укрепления в покинутом замке Хара. Лодки, перевозившие повстанцев с островов, несли символ Распятия.
Тем временем по приказу командующего карателями покинутые деревни на островах были сожжены. Те, кто остался, погибли, командующий Итакура приказал сжечь их, включая детей.
Войска восставших в замке Хаара были организованы по принципам, принятым в армии. Имелись главнокомандующий (его провозгласили сёгуном), штаб, своя артиллерия и саперы, полевые командиры. Конечно, вооружение было не из лучших, а нехватка боеприпасов приводила в отчаяние и командующего, и штаб. Но даже то, что имелось, прореживало ряды самураев, которые больше были знакомы с боем на мечах. В ход шли и крупные камни, летевшие на атакующих карателей с катапульт.
Боевой дух, конечно, не может заменить боеприпасы, но позволяет продержаться какое-то время. А у восставших он был. Они шли в бой и именем Иасу (Иисуса) и Сантияго (святого Иакова). Проповеди читал им сам Амакуса Сиро.
Использовались и «письма-стрелы», в которых заявлялось о целях восстания. Главным было прекращение преследований христиан. Ими говорилось, что цели выступления — не от мира сего, а земная жизнь их не заботит, что они были бы готовы прийти на помощь правительству, подавляющему своих врагов, в любое другое время. Но теперь пришло время сражаться под руководством «посланника Небес», и земные цели мало значат.
Для разгрома восстания теперь выделили войско в 100 000 человек. Но, невзирая на их отличное вооружение, моральный дух оказался низок, а руководство — достаточно бестолково. Обстрелы оказывались неудачными, а среди самураев различных кланов вспыхивали ссоры, доходившие до открытых столкновений.
План подкопа сорвался, обороняющиеся быстро превратили тоннель в забитую канализацию. Атакующими использовались и шпионы-ниндзюцудзукаи. Их сведения несколько облегчили атаку. Но в бакуфу понимали, что «мятеж» может перекинуться и на иные регионы. Новым командующим карателей стал Нобуцуна Мацудайра, особо доверенный даймё. До этого Итакура дважды предпринял штурм, надеясь избежать бесчестия и был разбит, сам же погиб.
Мацудайра решил не повторять бесплодных попыток, а хорошо блокировать замок Хара. Первым делом он пообещал помилование всем, кто добровольно сдастся, посулил им даже освобождение от податей. Но это не прошло, требования восставших о разрешении христианства оставались неизменными.
Тогда японское правительство привлекло голландцев и китайцев в Нагасаки к подавлению «мятежа». Европейцы были вынуждены действовать, хотя и с неохотой (хотя восстание, христианское или какое-либо другое, могло помешать их торговым интересам) Обстрел, выполненный голландскими кораблями с моря, оказался достаточно эффективным.
Мацудайра объяснил желание призвать голландцев желанием испытать их. Оказалось, что распоряжение японских властей для них важнее жизней братьев во Христе. В «письмах-стрелах» самураев высмеивали за трусость: выяснилось, что простолюдины воюют лучше.