четыре руки, нагнули и принялись обшаривать. Я вскрикнула и забилась, но никому не было до меня дела: рыбаки занимались рыбой, а Вачиравит превосходил меня по силе во много раз. Рука Чалерма по-хозяйски скользнула мне за пазуху и извлекла стопку талисманов, вселенский мешочек со всякой мелочью и жетоны разрешений. Я хотела было возмутиться: так щупать чужую жену! Но потом подумала, что лучше уж Чалерм, чем Вачиравит, тот хоть быстро управится и отстанет.
Просмотрев талисманы, он перешёл к обыску штанин – нет, всё-таки каков нахал! – сапог, а потом и рукавов. И достал тыковку. Я только теперь о ней вспомнила и открыла рот предупредить, но Чалерм уже выдернул крышку.
И тут же отставил руку подальше от лица.
– Очень интересно, – пропел он. – Споры лиан и проклятые снопы.
– Это мне хозяин озера отдал, – поспешила объяснить я. – Он сказал, это Рангсан тут оставил!
Чалерм приподнял уголок рта в горькой усмешке.
– Что он оставил тут споры, я ещё мог бы поверить, – размеренно произнёс он. – Но со снопами вы, пранья, прокололись. Изготавливать их хлопотно и опасно, стоят они дорого. С чего бы Рангсану ими разбрасываться? А вот ваш многоуважаемый батюшка регулярно получает от кого-то с Оплетённой горы этот товар, чтобы избавляться от неугодных людей. Какое удивительное совпадение, что его дочь носит при себе целый набор!
– Да не мои они! – выкрикнула я, в ужасе понимая, какая картинка у него сложилась. – Я ничего не знаю о его делах с кланом! Я для него ничего не делала!
– Конечно нет, – проворковал Чалерм. – Вы просто завладели сердцем сынка Саваатского канана и подложили ему эту дрянь. Несчастный случай, демоны утащили беднягу в воду, никто не смог ничего сделать!
– Что вы несёте?! – ужаснулась я. – Я же его спасла! Или ему с тех пор ещё одну подсунули?!
Чалерм прищурил веки, изучая меня. Вачиравит тем временем немного расслабился, привыкнув, что я не сопротивляюсь. Мой меч валялся чуть поодаль, но это как раз не проблема: я успела его выдрессировать.
Не отводя взгляда от Чалерма и изо всех сил удерживая испуганное выражение на лице, я лягнула Вачиравита в голень и рванулась. Он взвыл и отпустил. Кувырком отлетев на несколько шагов, я призвала меч, вскочила на него в полёте и помчалась прочь. Догнать меня им можно было и не мечтать – нет ничего быстрее полёта не мече, а из них так никто не умел.
Когда долина с озером скрылась за горным хребтом, я перевела дух и задумалась: куда лететь. Проще всего, конечно, было бы вернуться домой. Имени своего я так никому и не назвала, где меня искать, Саинкаеу не знают. Но это бы не решило ни одной проблемы: амардавика всё ещё у них, где взять другого амарда я не знала, махару черпать неоткуда, да ещё эти подонки из совета нарочно гадят простым людям, подрывая доверие ко всем махарьятам. И если я сейчас скроюсь, всю оставшуюся жизнь мне придётся прятаться от Саинкаеу, а о том, чтобы снова проникнуть на гору, можно забыть.
Отправиться в Саваат выяснять, как там Ниран? А что толку? На Оплетённую гору он меня второй раз не проведёт, и жив он или мёртв, обвинений Чалерма с меня это не снимет.
К тому же, если бы я была настоящей Кессарин, я бы с большой вероятностью помчалась к папеньке, а вот этого я точно сделать не могу. Хотя… Если бы вся история, которую я рассказала Чалерму, была правдой, я бы сейчас думала не где спрятаться, а как защититься от клеветы и произвола. То есть, честная, ни в чём не повинная махарьятта рванула бы к главе клана жаловаться на дурное обращение со стороны мужа. И тогда я могла остаться на горе. Конечно, Чалерм попытается снова меня подловить и наверняка начнёт за мной слежку, но Арунотай его не очень-то слушает, да и Вачиравита тоже… Если я пару месяцев побуду законопослушной махарьяттой, может, всё и уляжется?..
И даже если риск велик, я должна попытаться. Я явилась сюда, чтобы отдать долг семье, и кто я буду, если предпочту личную безопасность общему благу?
Итак, я возвращалась на Оплетённую гору. Мчаться на мече всю дорогу не имело смысла: я и так устала, махары это жрало целую ванну за такое расстояние, а спешить больше было некуда, мужчины меня всё равно не догонят. Так что я приплелась вскоре после обеда. К счастью, для входа жетон разрешения не требовался, только опознание махары. Стражи попытались спросить меня, почему я одна, но я решительно отвернулась и зашагала к древодому главы.
Арунотай встретил меня на пороге вежливым удивлением и сразу глянул мне через плечо, не маячит ли там Вачиравит.
– Вы вернулись раньше? – осторожно спросил он.
– Глава! – выпалила я, голосом, полным почти непритворных слёз. – Они обвиняют меня в каких-то преступлениях!
– Прошу вас, Кессарин, называйте меня по имени, – напомнил он и тут же всучил мне чашу с ледяным напитком. – Пожалуйста, присядьте, утолите жажду и расскажите всё по порядку.
Так я и сделала. В разведённый сок, кажется, был подмешан какой-то успокаивающий эликсир, плетёное кресло покачивалось на еле ощутимом ветерке, Арунотай смотрел на меня ободрительно, и речь моя потекла, что те очищенные ручьи. Я рассказала ему всё: и о продажном деревенском голове, и о сгнивших и срубленных священных деревьях, о решении проверить членов совета и о загаженном озере, о своей встрече с хозяином и о том, как меня скрутили.
– Они думают, что я что-то ворую в клане для отца! – возмущалась я, шмыгая носом. Не знаю, что за дрянь Арунотай подмешал мне в напиток, но плакалось от неё отлично. – Я ничего не делала! Я только хотела помочь! Вы не можете позволить им со мной так обращаться, как будто я какая-то преступница!
– О, Кессарин, мне так жаль, – кивал он в ответ. – Вачиравиту и раньше везде враги мерещились, а после того, что с ним случилось… Я обязательно с ним поговорю. Уверен, мы сможем всё разрешить миром!
– Я ему жизнь спасла! – хныкала я. Вот это меня развезло! Последний раз я так ревела лет в пять самое большее.
– И я вам безмерно благодарен за это, – серьёзно кивал Арунотай. – Брату иногда сложно бывает принять помощь от близких. Но я уверен, он остынет и найдёт в себе силы на ответную заботу.