ты восстановишь свои силы и всё будет, как прежде.
Глеб выпустил её из своих объятий и удивительно спокойным голосом сказал:
– Хорошо, вопрос закрыт.
Диана внимательно посмотрела на него, она ожидала, что он будет уговаривать её, но нет, значит, ему всё равно. А Глеб просто не умел и не хотел уговаривать, умолять, просить, как бы горько ему не было.
Положив последнюю сумку в багажник её машины, Глеб почувствовал, что сейчас упадёт. И дело было вовсе не в тяжести её багажа, а в ощущении давящей тоски. Пока Диана заводила машину, Глеб привалился к стойке двери автомобиля, чувствуя, что не в силах отпустить, не в силах сделать хоть шаг назад.
– Глеб, – почувствовал он нежные прикосновения, – тебе плохо? Не надо было мне просить тебя, помочь с сумками.
– Да разве в этом дело?
– Иди домой, начинается дождь. Спасибо тебе.
Глеб кивнул, помог ей сесть в машину, закрыл за ней дверцу, похлопал по крыше и с улыбкой попрощался. Смотря вслед удаляющимся фарам, Глеб закурил. Его трясло мелкой дрожью, то ли от промозглой ноябрьской погоды, то ли от последствия болезни, то ли от одиночества… Несколько шагов до подъезда показались бесконечно долгой дорогой, у лифта он не упал только потому что держался за стену. Рука дрожала, и ключ никак не хотел попадать в замок. Сосед, увидев, что Глебу никак не открыть дверь, радостно воскликнул:
– Глебыч, привет! Чего с утра уже набрался? Помочь?
– Болею я, – хрипло ответил Глеб, наконец, сумев вставить ключ.
– А ну-ну, за лекарством ходил? – услышал он вслед.
Скинув куртку на пол, Глеб прошел в комнату и не раздеваясь повалился на кровать.
Всю дорогу до родительского дома, Диана пыталась глушить слёзы. Она видела перед собой бледное лицо, печальные серые глаза, ей хотелось вернуться, но собственная совесть и чувство вины сжигали её.
– Ну что? выгнали тебя? – с порога спросила у неё мама.
– Я сама уехала. Я ненадолго, найду квартиру и съеду.
– А что так? Не ужились в очередной раз? Из Нью-Йорка уехала, отсюда сбежала. Не так хорош твой Глеб, как ты себе возомнила?
– Нормальный он, чего ты на него взъелась?
– От нормальных мужиков не сбегают. Я его помню, когда мы все ещё думали, что он Даниил. Холодный, как лёд, дерзкий, циничный, никакого почтения к старшим. Мы все тогда думали, что Даня просто раздражён своей болезнью, но нет.
– Мама, прекрати!
– Молодец, что вернулась, не пара он тебе.
Проспав почти сутки, Глеб проснулся бодрым, сон окончательно вернул ему силу и здоровье. Глеб привёл себя в порядок, что ж пора ему навестить соседа. Деловой и решительный, как всегда, он нажал несколько кнопок звонов в соседнюю дверь, так как какой именно принадлежит Алексею он не знал. Из дверей высунулась остренькое лицо старушки.
– Лёша дома? – спросил Глеб.
Дверь закрылась и через несколько секунд из двери показался Лёша. Глеб поставил ногу в проём двери.
– Глебыч? – удивился тот. – Чем обязан?
– Зайти могу?
Лёша жестом пригласил его войти. При виде полуразрушенной коммунальной квартиры, у Глеба нахлынули воспоминания. Пьяные соседи, очередь в туалет и ванную, тараканы, смрад на кухне, смех и издёвки над ним, его матерью и братом, вспомнил как лишний раз было страшно выйти в коридор. Комната соседа оказалась первой, рядом с входной дверью, теперь понятно, почему тот вечно появляется на лестнице, отсюда слышно лифт и хлопанье соседской двери. Комната была завалена компьютерным хламом, окно давно немытое, в углу теснилась грязная койка.
– А чего прибраться, руки отсохнут? – спросил Глеб, на дух не выносящий грязь.
– Мать с дачи приедет, уберёт. Присаживайся.
Глеб с омерзением посмотрел на предлагаемый компьютерный стул, чем-то заляпанный.
– Мне нужны контакты Ирины, – проигнорировав стул, сразу сказал Глеб.
– Какой Ирины? – заикаясь спросил Лёша.
– У тебя их много было? Не думаю, что в эту комнату табун Ирин ходил.
– Нет, конечно, я ж не ты. Это у тебя там…
– Следишь за мной? – оборвал его Глеб. – Лучше бы чем полезным занялся, уборкой, например. – Ну так что? Дождусь я контакт Ирины?
– А чего ты наглый такой?
– Слушай, на протяжении последних десяти лет, я только и вижу твою рожу в дверях, ты имеешь наглость следить за мной и комментировать, и я даже наблюдал тебя у себя дома как-то, но я тебе ни слова не говорил, пришло твоё время мне немножко помочь. И можешь дальше следить, хоть стул поставить, как в кинотеатре.
– Да она бросила меня, сразу, как ты исчез, я очень переживал, между прочим. Пять лет прошло, и она больше появлялась. А после Леночки я вообще ни на кого смотреть не хочу.
– Очень сочувствую твоей личной трагедии, но давай те контакты, что были тогда.
– А ты мне что?
Глеб вопросительно поднял бровь.
– Может в бар пригласишь? Пообщаемся? Маму твою повспоминаем.
– Ты мне чего подружка что ли, в бар тебя приглашать? Давай денег дам, сам сходишь.
Глеб вытащил из заднего кармана портмоне и кинул деньги на стол. Леша вздохнул и достал телефон, чтобы найти контакт Ирины.
А вечером, вернувшись с работы, Глеб на лестнице обнаружил пьяного соседа, он сидел, прислонившись к стене и икал. Рядом валялась полупустая бутылка дешёвого спиртного.
– Смотрю, посещение бара прошло с успехом? – спросил Глеб, подходя к своей двери.
– Глебыч, а зачем тебе был нужен телефон моей девушки? Твоя очередная недавно от тебя съехала, и ты решил опять с Ирочкой? А у меня только и были две женщины в жизни: Ирочка и твоя мамочка. Леночка умерла, и я хочу снова к Ирочке. Выпей со мной?
– С личными драмами – это не ко мне.
Лёша поднялся с пола и пошатываясь подошёл к Глебу.
– Почему ты не хочешь дружить со мной? Мы ж с детства соседи, мы почти ровесники, чуть не породнились даже, возьми меня в свою компанию, познакомь с кем-нибудь, у тебя столько баб.
– Вопросы с бабами – тоже не по адресу.
Глеб захлопнул в дверь перед носом Лёши. Достал, идиот. Но тот начал пинать дверь и что-то выкрикивать. Глеб снял куртку, закатал рукава джемпера и вышел на площадку.
– А чего, непонятно объяснил? Марш в свою берлогу или хотя бы отойди от моей двери.
Глеб наступал на него, и Лёша попятился назад, глаза сверлили его, мышцы на руках пугали, и он быстро скрылся за своей дверью. Глеб усмехнулся и вернулся домой.
Через несколько дней следователь вызвал Глеба, они встретились в кафе.
– Очень скользкая дама, –