Читать интересную книгу История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

В 1936 году в Ленинграде, на окраине города, за Средней Рогаткой был построен новый современный мясокомбинат. Быки были перевезены туда и установлены на постаменты у входа на предприятие. Когда в 1941 году фронт подошел к стенам города, их буквально под огнём, с помощью трактора перевезли в Александро-Невскую лавру. Здесь, у ворот Некрополя, они и простояли всю войну, не подозревая, что «пришли», как это и было предсказано легендой, к скульптору, могила которого находилась в нескольких метрах от них.

Демут-Малиновский был учеником одного из крупнейших представителей классицизма, скульптора Михаила Ивановича Козловского. В 1802 году Козловский умер, и был похоронен на Смоленском кладбище на Васильевском острове, недалеко от Академии художеств. Среди художников до сих пор бытует легенда, что по ночам, во время наводнений, призрак скульптора приходит к Академии и стучит в дверь, прося отворить ему И трудно разобрать – грохот ли это ветра, шум ли воды, голос ли человеческий: «Я стучу, я – скульптор Козловский, со Смоленского кладбища, весь в могиле измок и обледенел… Отворяй». Ныне могила скульптора находится в Некрополе Александро-Невской лавры.

Демут-Малиновский принимал участие в оформлении Шапели – готической капеллы, построенной в 1828 году архитектором А.А. Менеласом в Царском Селе. Скульптор изваял для Шапели фигуры ангелов. А у южной стены часовни стояла статуя Христа работы скульптора И.Г. Даннекера. О ней сохранилась следующая легенда. Будто бы скульптор увидел её однажды во сне и с того времени «день и ночь этот образ занимал его до такой степени, что он начал думать, что его побуждает к работе сверхъестественная сила». Через много лет ему наконец удалось изваять, как ему казалось, образ Христа. Однако сомнения не покидали скульптора. Когда статуя была ещё в модели, он привёл в мастерскую семилетнего ребенка и, согласно преданию, спросил его: «Что это за статуя?» – «Спаситель», – ответил ребёнок, и ваятель в восторге обнял мальчика. Значит, он правильно понял образ, явившийся ему во сне, если даже дети его узнают.

На набережной Невы перед зданием Академии художеств в 1832 году начались работы по устройству пристани. Композиция должна была состоять из ведущих к воде широких ступеней, верхние плиты которых собирались украсить бронзовыми фигурами коней с водничими. Впоследствии, по предложению Клодта, эти кони были установлены на Аничковом мосту, а для пристани решили использовать привезённых в Петербург египетских сфинксов, найденных при раскопках в Фивах и приобретенных с одобрения Академии художеств и по решению Николая I русским путешественником А.Н. Муравьёвым. Мистические сфинксы с лицом Аменхотепа III пришлись как нельзя более кстати в Северной столице. Архаичные божества с загадочными улыбками и то ли широко раскрытыми, то ли, наоборот, прикрытыми глазами породили легенду, начало которой уходит в ветхозаветную глубину тысячелетий. Вот как излагает эту легенду Сергей Волконский. «Они закрыли глаза, увидев кровавый крест на дверях еврейских жилищ, и раскрыли их только на новом месте, проснулись от холода снежной вьюги; проснулись и увидели над мёрзлой белой рекой золотом блеснувший тот же самый знак Креста. Это в день Крещения, на том берегу, перед Зимним дворцом церемония водосвятия, так называемая „Иордань“… Раскрыли сфинксы глаза и сомкнули их навеки…»

У обоих сфинксов отбиты подбородки, чему можно найти объяснение в фольклоре. Будто бы это ражий околоточный, любивший прохаживаться по набережной, в пьяном угаре рукояткой пистолета отбил сфинксам подбородки.

Загадочные и прекрасные египетские создания продолжают порождать всё новые и новые легенды. Согласно одной из них, если «одарить сфинкса цветами, угадать и исполнить девять его желаний, то раз в год он откроет угодившему ему человеку девять тайн». В современном Петербурге родилась легенда о египтянине, который обнаружил у себя на родине папирус. В нём сообщалось о кладе, спрятанном в Северной столице. А местонахождение клада могут указать только сфинксы, перебравшиеся туда из Египта. Надо было в определённое время встать между ними и слушаться их указаний. Египтянин приехал в Петербург и сделал всё, как было указано в папирусе. Наконец он услышал внутренний голос и, повинуясь ему, двинулся в сторону Невы. Дошёл до спуска, украшенного бронзовыми Грифонами, сошёл по ступеням к воде, вошёл в Неву, медленно опустился под воду. И не вернулся.

Сфинксы у Академии художеств

О Грифонах следует сказать особо. В греческой мифологии эти чудовищные птицы, или «собаки Зевса», как их иногда называют, являются хранителями золота в стране гипербореев, то есть на крайнем севере, «за Бореем». Может быть, поэтому изображениями грифонов решили украсить невскую набережную перед Академией художеств в Северной столице. После революции Грифоны бесследно исчезли. По времени это странным образом совпало с исчезновением в Сибири золотого запаса России, вывезенного Колчаком. Только в 1959 году Грифоны были вновь отлиты и установлены на своих исторических местах. Возможно, тогда и родилась легенда о кладе, охраняемом Грифонами под надзором бдительных сфинксов.

Современные петербургские легенды легко переплетаются с древнеегипетскими преданиями. Много тысяч лет назад жил на берегах Нила хороший и мудрый правитель. Был он магом и волшебником. И была у него жена-красавица, равной которой не было на всем белом свете. Но однажды, когда фараон был на войне, она ему изменила и родила дочь. Разгневался фараон и превратил жену и дочь в каменных сфинксов. И наложил заклятье: быть им сфинксами до тех пор, пока мимо них невозмутимо не пройдет чистая невинная девушка… Да, вот незадача. Ни одна современная девушка не может спокойно пройти мимо загадочных сфинксов. Обязательно хоть на мгновение, да остановится, чтобы тревожно и настороженно взглянуть в их человеческие лица. И древнее заклятие безжалостного фараона так и остается висеть над их окаменевшими нечеловеческими телами.

Мало-Михайловский дворец

На противоположном берегу Невы, на территории разобранных стапелей старинного Адмиралтейства, архитектор М.М. Месмахер возвёл дворец великого князя Михаила Михайловича. Оконные проёмы фасада, обращённого на вновь проложенную Адмиралтейскую набережную, украшают замковые камни в виде мужских голов. По легенде, головы представляют собой портрет архитектора, оставившего таким образом автограф на своём произведении.

Упомянутый нами великий князь Михаил Михайлович стал виновником невиданного семейного скандала, разразившегося однажды в доме Романовых. В 1891 году, находясь за границей, он женился на внучке Александра Сергеевича Пушкина, графине Софье Николаевне Меренберг. Брак был неравнородным, и разгневанный этим поступком двоюродный брат Михаила Михайловича император Александр III, объявил его недействительным и запретил Михаилу Михайловичу въезд в Россию. Супруги навсегда остались в Англии.

В английском дворце Михаила Михайловича, говорят, хранилась шкатулка с документами о дуэли Пушкина с Дантесом и несколько писем Натальи Николаевны. Во время Первой мировой войны, опасаясь за судьбу этих бесценных сокровищ русской культуры, Михаил Михайлович решил лично передать их в дар Российской академии наук. Но царствующий император Николай II подтвердил запрет на въезд великого князя в Россию. Тогда, если верить фольклору, Михаил Михайлович отправил шкатулку морем, на британском военном корабле. Однако корабль, как утверждает легенда, был потоплен немцами, и документы безвозвратно пропали.

В начале XIX века в Петербурге работал архитектор Антонио Порто. Биографических сведений о личной жизни этого архитектора так мало, что до сих пор остаются неизвестными даже годы его рождения и смерти. Между тем, он был безусловно талантливым зодчим, оставившим немалый след в петербургском градостроении. Достаточно напомнить, что им в Петербурге построены здания Монетного двора на территории Петропавловской крепости и Врачебного училища при госпиталях на Выборгской стороне. Ныне это здание принадлежит Ваенно-медицинской академии. Кроме того, он руководил строительством Почтамта, перестраивал дворец Разумовского на Мойке и выполнял другие работы, как в самом городе, так и в его пригородах. Из частной жизни архитектора известно, что в начале XIX века, во время возведения Монетного двора, он жил на Васильевском острове, в доме № 19 по Кадетской линии.

В 1808–1812 годах там же, на Васильевском острове, на углу 9-й линии и Большого проспекта, был построен особняк для португальского консула, виноторговца, купца Педро Лопеса. Классический особняк с центральным трёхэтажным объемом, акцентированным шестиколонным ионическим портиком, покоится на высоких подвалах, превращённых заморским негоциантом в винные погреба. Ныне этот особняк занимает типография Академии наук. Авторство особняка Лопеса приписывают архитектору А.А. Михайлову 2-му. Однако есть сведения, что строителем его был Порто. Во всяком случае, когда в ночь с 17 на 18 июня 1808 года обрушился свод строившегося дома, то газеты того времени, «дабы упредить последствия подобных случаев», сочли необходимым «имя виновника его архитектора Порто сделать для общей осторожности известным». Архитектор был отстранен от работ и достраивал особняк уже другой зодчий – Михайлов 2-й.