Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сюжет про Парсифаля, который ищет нечто бесконечно ценное под названием Грааль, придумал француз Кретьен де Труа, – продолжал учёный тоном опытного лектора. – Однако ещё мудрый Соломон заметил, что нет ничего нового под солнцем. Для первого в истории рыцарского романа де Труа обработал языческие легенды и кельтский фольклор предыдущих столетий, а его последователь немец фон Эшенбах взял ещё шире и включил в свою поэму выжимки из трудов по иудейскому мистицизму, каббалистике и алхимии заодно с историей Божественных Королей.
По ходу рассказа Книжник несколько раз произнёс на латыни – Rex Deus, и Салтаханов припомнил нашумевший американский роман про женитьбу Иисуса на Марии Магдалине. Речь там шла о потомстве от этого брака – Божественных Королях, кроме которых якобы никто не имел права на царский престол.
– В незаконченной поэме Кретьена де Труа можно встретить упоминание о Граале как о чаше, – говорил Книжник. – Очевидно, автор упрощал смыслы в угоду примитивной публике и пытался не дразнить церковь. Простая и понятная чаша вполне подходит на роль святыни. Его книгу читали, не задумываясь, как приключенческий роман о рыцарях и прекрасных дамах.
– Зато Вольфрам фон Эшенбах был настоящим воином, – говорил Книжник. – Он оказался намного смелее своего предшественника и не заигрывал с читателями. В новом сюжете Грааль утратил конкретную физическую форму: это или некий камень, или вообще Свет. Автор превратил поиски Грааля в личное восхождение героя к вершинам духа без посредничества церкви, а это самая настоящая альбигойская ересь. Но тогда в Европе уже процветала инквизиция, и за такие мысли можно было легко угодить на костёр. Что заставило фон Эшенбаха написать революционный роман и пренебречь опасностью?
– Надо полагать, в книге зашифровано сообщение о том, что Грааль – это не очередная церковная реликвия, но духовная ценность, превосходящая любую реликвию в принципе, – говорил Книжник. – Религиозные реликвии искусственны, именно поэтому вторая заповедь прямо запрещает им поклоняться. Грааль открывает путь к Всевышнему не через выполнение обрядов или денежные взносы в церковную казну, а благодаря духовному росту того, кто к Нему стремится. Поэтому в романе Грааль – это источник неземного Света. Но вот ещё интересные строки.
По заведённому порядкуНа камень дивную облаткуНебесный голубь сей кладёт.Так повторяется из года в год…Облаткою Грааль насыщается,И сила его не истощается,Не могут исчерпаться никогдаНи его питьё, ни его еда,Ни сокровища недр, ни сокровища вод.Ни что на суше, в реке или в море живёт.
– Здесь описано устройство, которое регулярно получает подпитку с небес, ниоткуда, из пространства, – говорил Книжник. – Если добавить упоминания о том, что на поверхности Грааля посвящённый может прочесть письмена, сходство со скрижалями и Ковчегом Завета делается ещё более очевидным. Наконец, если вспомнить средневековых философов, которые воспринимали Грааль как символ древних знаний, собранных воедино, – сходство становится практически полным.
Грааль – это камень особой породы.На наш язык пока что нет перевода,Он излучает волшебный свет!Но как попасть в Граалево братство?Надпись на камне сумей прочитать!
– И последнее соображение. – Казалось, Книжник издевается. – Мы знаем, что истории о Граале уходят корнями в дохристианские времена. Столь ценной, поистине божественной святыней мог быть только Ковчег Завета: на тот момент ничего подобного не существовало больше ни у одного народа. Впоследствии святыня без проблем стала христианской – это говорит о её монотеистической сущности. А единобожие в то время исповедовали только иудеи.
Тут Салтаханов почувствовал, как в мозгу что-то намертво закусило, и остановил запись. Грааль может быть Ковчегом Завета и наоборот – какая разница? Такая реликвия, сякая реликвия… Чашу тоже могли перевозить в ларце.
В тупик ставило то, что Ковчегов минимум три. Вряд ли один и тот же сундук прибыл два тысячелетия назад на Волхов, восемьсот лет назад путешествовал по югу Франции, а двадцать пять лет назад приехал с Одинцовым и Вараксой из Эфиопии.
Технически Салтаханов, конечно, мог представить себе этот заковыристый маршрут: Андрей Первозванный доставляет Ковчег из Иерусалима к Ладоге, оттуда святыня каким-то образом попадает к средневековым европейским рыцарям, после чего перемещается в Северную Африку и потом со спецназовцами путешествует обратно в Россию. Салтаханов мог напрячь фантазию, но…
Его мало радовало, что аудитория Книжника, судя по записи, тоже была не в восторге от услышанного. Салтаханов думал недолго и принял единственно верное решение: выключил компьютер и лёг спать.
90. Львы рыкающие
Следующий день троица встретила в отвратительном настроении.
После рассуждений Книжника о Граале по всему выходило, что работу надо начинать сначала. Из-за этого вчера на обратном пути компаньоны переругались и в сердцах наговорили друг другу лишнего, а после ужина в гнетущей тишине разбрелись по комнатам, прихватив макбуки. Вдобавок раздражало, что странная ситуация ничуть не смутила старого учёного. В ответ на недовольство троицы Книжник сказал:
– Это хорошо, что вы не согласны ни со мной, ни друг с другом. Иначе пришлось бы сомневаться в правильности того, к чему мы пришли.
По его просьбе Ева как математик неохотно подтвердила опыт археологов и криминалистов: единодушное мнение часто бывает ошибочным. Так случалось много раз, когда при раскопках находили артефакт и спешили его идентифицировать. Так случается сплошь и рядом, когда свидетели опознают преступника, которого видели только мельком.
– У древних евреев на этот случай был специальный закон, – добавил Книжник на прощание. – Если судьи единогласно выносили приговор, подсудимого полагалось освободить, поскольку отсутствие сомнений могло говорить об ошибке суда.
Ранним утром компаньоны встретились за завтраком и, пробурчав приветствия, уткнулись в тарелки. Разговаривать по-прежнему никто не хотел. Однако нельзя было терять день, который Книжник дал на то, чтобы заново прошерстить накопленный материал, и Одинцов нарушил тягостное молчание:
– Кхм… Я что хочу сказать… Простите, если вчера кого-нибудь обидел. Правильно вы мне накостыляли. Не надо было в ваш огород со своими теориями школярскими лезть.
– Да ладно, – смилостивился Мунин. – Чего там… Книжник велел не отбрасывать сразу версии, которые не нравятся. Нормальный мозговой штурм: каждый говорит всё, что приходит в голову.
– Мозговой штурм – плохой способ, – возразила Ева. – Так ничего не получится. Мы вообще дураки. Надо не все по отдельности, а все вместе. Надо искать алгоритм.
Одинцов развёл руками:
– Тут я пас. Эти новомодные штучки по твоей части.
– Новомодные?! – возмутилась американка, и Одинцов прикусил язык.
Ева рассказала, что Алгоритм – это греческое звучание прозвища персидского математика Аль Хорезми. Больше тысячи лет назад, ещё до прихода Рюрика в Старую Ладогу, учёный из Хорезма придумал пошаговое решение задач, и этому принципу дали его имя. Алгоритм неприменим только для воспитания детей, установления виновности в преступлении и определения целей общественного развития…
– …а любое другое решение имеет алгоритм, – утверждала Ева.
В малой гостиной она повторила мысль, уже высказанную раньше. Ковчег Завета шаг за шагом движется из иерусалимского Храма. Это движение не может быть произвольным: у него есть избранные участники, этапы и цель – значит существует алгоритм. Троица шаг за шагом связывает разрозненные исторические события в последовательную цепочку – по сути, занимается поиском алгоритма.
– Это два процесса, можно нарисовать графики, – сказала Ева. – Когда они коснутся один об другой, мы всё поймём.
Ева напомнила слова Одинцова, которые произвели такое впечатление в бункере, – о том, что информационную цепочку можно разматывать как в прошлое, так и в будущее. Надо только крепко ухватить несколько соседних звеньев…
…и Ева попыталась ухватиться за то, что было близко ей как математику. Профессор Арцишев рассказывал про тетраграмматон – четыре буквы имени Всевышнего, которыми, по его мнению, закодированы письмена скрижалей. Ева решила, что это слишком просто. К тому же в Библии имя Яхве-Иегова упоминается не раз. О какой тайне в таком случае может идти речь?
Ева занялась проверкой и подтвердила свои сомнения. Через века после создания Ветхого и Нового Заветов каббалисты рассекретили имя Всевышнего. Оно состояло из двухсот шестнадцати букв. Вернее, это были семьдесят два имени-слога, по три буквы в каждом. Каждый слог обозначал одну из божественных граней, а в совокупности они давали целое, которое действительно можно свести к тетраграмматону. То есть если четыре буквы – это ключ к асимметричному коду скрижалей, то семьдесят два слога позволяют его сгенерировать. Ева предложила объяснить математический принцип, как это делается, но слушатели запротестовали.
- Красное колесо. Узел I. Август Четырнадцатого - Александр Солженицын - Историческая проза
- 1916. Война и Мир - Дмитрий Миропольский - Историческая проза
- Несерьезная история государей российских. Книга первая. Русь Киевская - Василий Фомин - Историческая проза