Читать интересную книгу Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Старик вспомнил о еде, и Салтаханову пришлось отвезти его в ресторан. По счастью, «лендровер» Одинцова был припаркован прямо у дверей бюро Интерпола. Салтаханову не хотелось разгуливать по улице в компании деревенского дедушки: хватило красноречивого взгляда, которым их проводил дежурный на выходе. Салтаханов отъехал подальше от привычных мест и остановился у придорожной харчевни.

Из баранины в меню нашёлся только люля-кебаб. Пока на кухне готовили мясо, дед пил чай с сахаром вприкуску и говорил – не спеша, но и не делая пауз.

– У нохчи один Всевышний, как и у праотца Ноя. Это у нас в крови. Мы носим папахи в память о том, что получили слово Всевышнего напрямую от пророка Мохаммеда, саляллаху алейхи вэссаллям. А евреи получили слово Всевышнего на скрижалях. Мне Владимир сказал, чем ты занимаешься, чем он занимается… С уважением о тебе говорил, мне приятно было. Только вы с ним сейчас как две зверушки. Когда собака ишака мясом угощает, а он её сеном – оба голодными остаются. Голодная собака кусает ишака. Голодный ишак лягает собаку. И когда один сытый, а другой голодный – тоже плохо. Так нельзя. Вы одно дело делаете.

Салтаханов продолжал удивляться. Выходит, Владимир сгонял в Чечню, разыскал там его деда – и выложил незнакомому старику тайну поисков Ковчега?! Зачем?

– На скрижалях написаны законы Всевышнего, – говорил дед. – Это законы совести. Если у тебя есть деньги – тебя можно ограбить. А совесть кто отнимет? Раньше люди границы зла лучше понимали. Кто не имел совести, тот власть охранял. Кто имел совесть, тот подальше от власти держался и жил трудно, но достойно. После Сталина знали, что столько зла уже не будет. А потом советская власть рухнула. Тогда охранники стали обломки продавать. До сих пор продают, и всё по закону. Потому что законы такие, их люди без совести придумали.

Салтаханову казалось, что дед разговаривает сам с собой, а он как будто подслушивает…

– Сказал пророк, саляллаху алейхи вэссаллям: когда вашими правителями станут самые нечестивые из вас, когда вашими богатыми станут самые скупые из вас, а ваши дела перейдут к вашим женщинам, – тогда вам лучше быть в земле, чем на земле. Ты мне скажешь, что евреи переврали законы Всевышнего. Я тебе скажу – да, переврали. И за это страдают столько лет. А что делают многие наши? Кричат на весь мир: «Мы подручные Всевышнего, и поэтому убьём всех, кто живёт не по-нашему». Разве они мусульмане? Шакалы они.

– Правых нет, одни виноватые, – Салтаханов нервно усмехнулся. – Деда, зачем ты мне это говоришь?

Старик поднял растопыренную пятерню.

– Пальцы видишь? Они разные, но всё равно они – пальцы. На одной руке растут. Как этот палец может быть хорошим, а этот – плохим? Если кто-то говорит, что только его вера истинная, а остальные нет, – значит, у него нет веры. Потому что истинно только слово Всевышнего, но его невозможно высказать. Люди пытаются переводить это слово на свой язык. У тебя свой перевод, у Владимира свой. Если ты это понимаешь – у тебя есть вера. Тогда ты – нохчи.

– Палец без руки – просто отрубленный палец, – говорил дед. – Сгниёт, и никто не заметит. У человека должно быть две руки и десять пальцев. Тогда он подобен Всевышнему.

– Деда, – взмолился Салтаханов, – чего ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты меня услышал и заглянул в себя. Корабль не тонет, когда оказывается в воде. Корабль тонет, когда вода оказывается в нём. То, что внутри, важнее того, что снаружи.

Официантка принесла люля-кебаб. Дед подождал, пока она уйдёт, и сказал, глядя в тарелку:

– Мой внук может помочь найти Ковчег Завета. Мой внук может помешать найти Ковчег Завета. Мой внук спрашивает: что ему делать?

Старик поднял глаза на Салтаханова.

– Сейчас тебе с Владимиром по пути. Потом – нет. Ковчег спрятали, чтобы он не достался таким, которые считают себя единственным пальцем, забывая о руке и о целом человеке. Его надо найти, но отдавать можно только человеку, а не пальцу. Как это сделать, я не знаю.

Дед замолчал и принялся за еду. Салтаханов ковырял вилкой в тарелке и нервничал – не только из-за дедовского монолога. Ему надо было слушать, о чём говорит троица, и разбираться в новых открытиях, а завтра ни свет ни заря быть у Псурцева.

– Хватит смотреть на часы, – сказал дед. – Звони Владимиру, пусть меня обратно домой отправляет… И не возражай. Он привёз, он и увезёт, мы с ним договорились. Что я хотел сказать, я сказал. У тебя своя голова и своя жизнь. Смотри в себя. Сам думай, как быть, и помни, что такое нохчалла. А я уже решу – пускать тебя домой или не пускать… Звони, звони Владимиру!

Он отодвинул тарелку.

– Не ходи сюда больше. Этот баран – мой ровесник.

92. Невидимая красная нить

– Тот, в ком нет Хаоса, никогда не родит новую звезду! – кашлянув для солидности, провозгласил Мунин, когда троица заняла места в кабинете Книжника.

Одинцов с Евой удивлённо переглянулись: к такому патетичному вступлению они готовы не были. Мунин же, которому предстояло докладывать, по-видимому, задумал с первых слов произвести впечатление на Книжника.

– Ницше для начала разговора – это неплохо, – сказал старик, с трудом сдержав улыбку. – Чувствуется настрой. Что ж, давайте посмотрим, какие звёзды породил ваш Хаос.

– Мы систематизировали накопленную информацию, – продолжил Мунин, – и убедились, что действия трёх российских монархов имели выраженное направление. Иван создал Россию как страну, Пётр создал Петербург как столицу страны, Павел создал Михайловский замок как центр столицы.

Это напоминает историю библейских царей, говорил историк. Давид присоединил к Израилю кусок земли с краеугольным камнем, на котором предстояло установить Ковчег Завета, и выстроил столицу – Иерусалим, но строительство Храма оставил своему сыну Соломону.

Иван Грозный вместо усмирения южных соседей упорно воевал за Приладожье и начал переносить столицу из Москвы на север, но тоже остановился. Оба – и царь Давид, и царь Иван – не были готовы к завершению великой миссии. К тому же русский монарх из-за ошибки в расчётах промахнулся с местом и не нашёл достойного преемника.

Царю Петру вслед за Иваном пришлось во многом заново воевать и высчитывать. Но начинал он всё же не с нуля, а британская наука и точные измерительные приборы, привезённые из Англии, позволили заложить новую столицу почти без ошибки.

– Не с Петропавловской крепостью, а именно с городом он промахнулся на какой-то километр, – говорил Мунин. – Город начали строить на правом берегу Невы, где поставили первый дом Петра. Вся страна осталась по другую сторону могучей реки с водосбросом раз в десять больше, чем у Нила. Это была явная ошибка, и вскоре царская резиденция переехала на левый берег – туда, где сейчас Летний сад. Пётр выкупил этот участок у шведского офицера так же, как царь Давид выкупил Храмовую гору у владельца. От этого домика Петра – рукой подать до места, где сперва был построен дворец его дочери Елизаветы, а позже Михайловский замок.

Львы-хранители Петербурга.

Мунин поведал Книжнику вчерашнюю догадку об озере Нево и о том, что в названии зашифровано истинное предназначение Санкт-Петербурга: это Город Святого Камня – постамента для Ковчега Завета.

– Маркеры видны кругом, – вдохновенно говорил историк. – Иван Грозный разместил на личной печати единорога – родовой символ северных израильтян. Цвета единорога – красный, белый и голубой, – стали цветами флага России. И на мачтах кораблей Петра рядом с российским флагом развевался флаг Иерусалима.

Львы, которых в Петербурге больше, чем в любом городе мира, – это символы Иерусалима ещё с библейских времён. Неспроста беглый князь Курбский в первых же строках переписки с Иваном Грозным называл Израилем – Россию, а ещё точнее, Московию с присоединённым северо-западом: он шантажировал царя знанием великого секрета.

– Тамплиеров судили за то, что они сдали или даже продали мусульманам Иерусалим, – говорил Мунин. – А на самом деле рыцари убедились, что в Храмовой горе нет их главной цели – Ковчега Завета, поэтому перенесли поиски в другие страны.

Книжник слушал, не перебивая, и сосредоточено точил карандаши. Он снова сидел в инвалидном кресле: от перемены погоды ломило суставы. Одинцов поглядывал то на Еву, застывшую подобно резной африканской фигурке, то на совиные чучела и статуэтки и медленно перебирал чётки Вараксы…

…а Мунин продолжал рассказывать, как тамплиеры нашли Ковчег Завета в Эфиопии, переправили в Европу и занялись расшифровкой надписей на скрижалях. Первые же полученные знания позволили совершить прорыв в науках, искусствах и ремёслах. Рыцари прятали и перепрятывали святыню на юге Франции. Последний Великий магистр, опьянённый могуществом ордена, доставил Ковчег в Париж. Король с Папой Римским хорошо понимали угрозу, которая исходила от тамплиеров, и уничтожили орден Храма. Но храмовники успели передать великую святыню госпитальерам, а тайная весть о Ковчеге уже была зашифрована в книгах и расходилась по миру.