Читать интересную книгу Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Нынешняя Европа переживает проблемы с мигрантами – тут старик брезгливо поморщился, – но любая попытка людей перебраться с одного места на другое давно уже носит локальный характер. Истории отдельных стран больше не существует: все настолько связаны, что имеет смысл говорить только об истории человечества в целом. Великие переселения народов остались позади. Глобальные миграционные процессы закончились, потому что их совершает статистически незначительная часть населения, и любую миграцию ограничивает территория планеты.

– Всё это значит, что время количественных изменений прошло, – повторил Вейнтрауб. – Нас ждут качественные изменения. В этом смысле можно трактовать, например, идею розенкрейцеров о единении с природой Света как переходе в принципиально новую сущность.

Ева уточнила:

– Вы имеете в виду, что профессор Арцишев был прав? Ковчег Завета – это прототип генератора? Новая эра в истории человечества откроется благодаря энергии бесконечного Космоса?

– Прав был профессор или нет, уже не существенно, – сказал Вейнтрауб. – Основная ценность Ковчега в том, что на скрижалях зашифрованы законы, по которым устроена Вселенная.

Старик напомнил: знаки на священных кубах можно читать как буквы в словах, но можно и как формулы. Из этих формул вытекают законы человеческого общежития – так называемые десять заповедей. Их соблюдение означает жизнь по законам мироздания. Но это частность, а полная расшифровка надписей на скрижалях открывает все тайны бытия. Знание, которое хранит Ковчег Завета, переведёт человечество из нынешней хаотичной фазы существования в качественно новую, абсолютную фазу – и сделает частью мировой гармонии.

– Расчёты показывают, что развитие нашей цивилизации вплотную подошло к пределу двадцать пять – тридцать лет назад, – сказал Вейнтрауб. – Именно тогда, в начале девяностых годов, Ковчег позволил обнаружить себя и переместить из Эфиопии в Россию. С тех пор население земли выросло ещё в полтора раза, с пяти миллиардов человек до семи с лишним, а период развития окончательно упёрся в свой минимум. Ковчег уже готов к тому, чтобы его обрели, и я верю в вашу команду.

Было заметно, насколько утомила старика долгая речь. Он тяжело поднялся из кресла и покинул гостиную, не попрощавшись. Притихшие слушатели переглянулись.

– Ни фига себе, – только и смог сказать Мунин.

87. Время собирать камни

Возводящий башню – кладёт камни один за другим.

Невозможно положить все камни сразу. Невозможно найти ответы на все вопросы одновременно, думала Жюстина. Вопросов было множество, и ответы на них искал Книжник. Учёному составляли компанию какие-то посланцы Вейнтрауба – не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: миллиардер имеет непосредственное отношение к давешним гостям учёного.

Книжник обещал скоро рассказать, откуда взялась уверенность в том, что эти посланцы непременно должны найти Ковчег, и Жюстина рассчитывала добиться выполнения обещания. Через пару дней она окажется в Петербурге, увидит обоих стариков – Вейнтрауба и Книжника, – и с глазу на глаз задаст вопросы, которые неудобно задавать через пол-Европы. Но был у неё ещё один вопрос, на который хотелось найти ответ самостоятельно.

Не зря Жюстину де Габриак считали хорошим следователем. Совсем недавно она ломала голову: какую ценность могли похитить в Эфиопии? Сейчас было известно – что похитили, когда похитили, куда перевезли и где приблизительно спрятали. Похититель, даже погибший, позволял определить круг возможных соучастников, и сама его гибель могла стать неплохим подспорьем в работе. Жюстина нюхом опытной ищейки чуяла верное направление поиска. Но потому она и не осталась простым следователем, а доросла до президента Интерпола, что умела заглядывать чуть дальше других.

Двадцать пять лет назад Ковчег Завета попал в Советский Союз. С тех пор страна распалась на полтора десятка государств: реликвию могли прятать и перепрятывать в любом из них или вообще увезти на другой конец света – за прошедшее время границы стали совсем прозрачными… Почему Вейнтрауб и Книжник даже не заикаются об этом? Почему ищут Ковчег именно в России, уделяя в поисках такое внимание именно Санкт-Петербургу?

Навязчивая мысль крутилась в голове – до нынешнего вечера, когда Жюстина, похоже, нашла ответ. И не где-нибудь, а в журнальной статье Книжника, которую опубликовали во Франции больше тридцати лет назад. Учёный тогда жил впроголодь в Ленинграде после очередной отсидки, лишённый возможности преподавать.

К некоторому удивлению Жюстины, статья мало касалась истории, но содержала заочную полемику с известным французским социологом – возможно, поэтому голос из-за железного занавеса привлёк внимание издателя в Париже.

Нам говорят, что цивилизация – это группа стран, объединённых общей средой, общим духом, который в каждой стране выражается по-своему. Однако время таких локальных цивилизаций прошло. На новом витке развития человечеству необходимо создать глобальную цивилизацию, глобальную культуру.

Как объединить близкие цивилизации, которые веками воюют или находятся в полувоенном состоянии? Почему христианину проще договориться с язычником, чем с мусульманином? До каких пор православному будет проще договориться с буддистом, чем с католиком?

Каждая цивилизация стоит на трёх китах, рассуждал Книжник. Для народов и стран, которые объединяет эта цивилизация, общими должны быть святыни, язык и шрифт. Со святынями понятно, а лингвистическая общность значительно упрощает культурные контакты.

Жюстина с растущим интересом листала страницы старого журнала. Действительно, западное христианство своими победами обязано латинскому шрифту, которым набраны священные книги, и латинскому языку, на котором уже семнадцать веков молятся католики всего мира.

Когда возникали или присоединялись к Риму новые народы – они становились частью его цивилизации благодаря латинице и общему языку богослужений. Когда Римская империя распалась под ударами варваров – католический мир сохранился благодаря латыни; об этом писал Книжник.

Византийская империя пренебрегла единством языка, не завершила культурный круг, не сделала греческий обязательным для всех восточнохристианских церквей. Поэтому и не сложилось там единого информационного пространства. Будучи частью христианской цивилизации, Византия не смогла объединиться с Римом из-за религиозных противоречий, не создала свою цивилизацию – и в отличие от Рима не сохранила в целости православный мир.

После падения Константинополя у бывших византийских подданных не осталось общего духа. Религия и цивилизация – вещи разные, хотя и взаимосвязанные. Румыны и грузины исповедуют православие, но Румыния и Грузия относятся к разным культурам.

Жюстина, в прошлом историк, вынуждена была согласиться с Книжником. Византийский дух, который не подкреплялся общим языком и шрифтом, стал жертвой тотального ислама, основанного на арабском языке. А ислам, при всех различиях, – близкий родственник христианства по священным ветхозаветным текстам и по величайшей святыне, Ковчегу Завета.

Европе издавна принято противопоставлять Азию. Но Европа и Азия – не культурологические понятия, а термины физической географии. В культурном отношении Азия – это три цивилизации: арабская, индийская и китайская. На географическом и культурном стыке трёх азиатских цивилизаций с европейской оказалась Россия.

Желающим причислить Россию к азиатским странам Книжник предлагал решить: к какой из азиатских культур она относится? Конечно, многовековые контакты с цивилизациями Азии не прошли бесследно. Но столь же очевидно, что Россия – носительница средиземноморской европейской культуры, идущей рука об руку с христианством из Рима, Израиля, Византии…

В детстве Жюстина видела, как её весёлая бабушка прививала яблони, чтобы улучшить сорт: по-особенному надрезала кору и бережно пристраивала в надрез ветви других яблонь.

Уникальное место России на мировом перекрёстке позволило ей сформировать свою собственную культуру, впитав и переосмыслив достижения других цивилизаций. Ветви культурных форм, созданных соседями, на российском стволе получили новое развитие. Прививка византийской культуры расцвела иконописью Андрея Рублёва. Литературная традиция, заимствованная у католиков, получила всемирное признание в романах Льва Толстого. Монгольское влияние тоже оставило в России глубокий след.

Даже в рассуждениях о культуре Книжник оставался историком. Жюстина немногое знала о России – тем интереснее было читать про тамошнюю азиатскую прививку.

Москва была одним из крупнейших центров Золотой Орды, её западным форпостом. Монголы-ордынцы через просторы Великой Тартарии принесли московитам из Китая круговую поруку: с общины взыскивали подушную подать за всех – в том числе и за скрывающихся от уплаты. Добросовестные плательщики не желали отвечать за нерадивых, поэтому сами просили власти привязать их к земле – закрепостить. В свою очередь, помещики, получившие землю с крепостными крестьянами, были обязаны служить монарху, оправдывая пользование землёй, к которой их тоже привязывали. Такая встречная крепостная зависимость шла на пользу обороноспособности и единству государства.