рискуя обозом, а приказал строить лагерь. Интересно, сколько человек вчера ночью хотели его ударить копьем в спину или со всего размаха врезать ему по шлему алебардой? Может, даже каждый второй. А теперь вон радуются… Радуются… Полторы тысячи человек: солдат, кашеваров, саперов, возниц в лагере, – и ни один даже капли крови не пролил. Враг пришел, понюхал частокол и ушел, обливаясь кровью. И это не только потому, что он приказал ставить тут укрепление, а еще и потому, что тащил сюда свои пушки черт знает откуда вместо того, чтобы нанять кавалерию. Потому что он делал мушкеты за свой счет, потому что не жалел денег на дорогой новый порох, давая возможность и стрелкам, и артиллеристам получать навыки стрельбы. Может, кто-то скажет ему спасибо за это? Нет, не скажет, да Волков и не ждал ни от кого благодарности. Он стянул с головы шлем, снял латную перчатку, вытер лоб, лицо и подумал, что чертовски хочет есть.
Глава 5
– Господин Фейлинг, прошу собрать ко мне офицеров, денщика моего сыщите. Шуберт… – Волков заметил инженера. – Господин Шуберт!
– Да, господин полковник. – Инженер подошел к нему.
– Вы видели северную стену?
– Нет, не видел. Я не ставил ее… Я ставил…
– Стена дрянь, – отрезал Волков. – Бревна мало того что кривые, тонкие, вкопаны плохо, их рукой повалить можно, так еще и почти не окопаны. И рогатки… Рогатки у западного прохода не вкопаны, просто валяются рядом. А у южной стены ров доходит до середины.
Инженер смотрел на полковника, в его взгляде так и читался вопрос: «Да когда ж ты все успеваешь?» Шуберт вздохнул.
– Люди устали. Трудно требовать от них хорошей работы, когда они еле стоят на ногах.
– Люди устали… Люди всегда усталые. Сейчас пусть ложатся спать до полудня, а как встанут и пообедают, начинайте укреплять стены. А пока выделите мне десять человек, пусть разобьют мне шатер, но не у южной стены, там будут нужники, – у северной пусть телеги уберут и там ставят. И не у прохода, а у артиллерийской насыпи.
Инженер откланялся, а кавалер вернулся к своему столику и стулу, что так и стояли у телеги с мукой. Офицеры поспешили к нему. Ничего особенного он им не сказал, только то, что укрепления поставили быстро, и это их спасло, как спасло и наличие артиллерии. С этим были согласны все.
– Первой роте отдыхать, – продолжал Волков, – и половина стрелков пусть ложится спать. Вторая рота и вторая половина стрелков пусть выставят пикеты. Остальные тоже пусть отдыхают, но чтобы были все вместе и доспехов не снимали.
– Да, господин полковник, – отвечали офицеры.
– Да, кстати, капитан Рене, прикажите возничим уменьшить расход овса, они лошадей одним овсом кормят, так у нас фураж через неделю закончится. Овса, пока стоим, лошадям не давать, овес только на марше. Пусть косят траву, врага рядом нет, а травы вокруг много, она хороша.
– Будет исполнено, – отвечал капитан Рене.
– Господа, я больше вас не задерживаю.
Но, прежде чем офицеры начали расходиться, заговорил командир кавалерии ротмистр Гренер:
– Господин полковник, а что делать с дезертирами?
Офицеры остановились, а Волков спросил:
– А… Значит, наловили за ночь? Много ли?
– Девятерых. Почти всех поймали на западной дороге. Один думал бежать на юг, через овраг.
– Ага, и кто они?
– Двое возниц, кашевар, два сапера, один из стрелков, трое солдат из роты господина капитана Рене.
– А что тут думать? Господин Рене. Вы, как комендант лагеря, надеюсь, решите это дело.
– Я? – с удивлением спросил Рене.
И не сам вопрос, хоть и он был дурацкий, а вот это вот глупое удивление в голосе капитана взбесило Волкова, он потемнел лицом и холодно, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, спросил:
– А не вас ли я назначил комендантом лагеря?
– Да, конечно… – промямлил Рене. – Но как я должен решать это…
– Как? – еще сильнее свирепея, прорычал полковник. – Как обычно, подняв и скрестив оглобли телег или вовсе перебросив веревку через забор. Помните, как я повесил любовника своей жены? Вот точно так же. Веревки в обозе были.
– Да, но нужно посоветоваться с воинскими корпорациями, – продолжал комендант лагеря.
– Нет, не нужно. – Волков вскочил так, что и стул, и стол разлетелись в стороны. – Не нужно! Мерзавцы бежали в ночь перед боем, сие есть трусость! Какие еще тут нужны советы с корпорациями? – Он подскочил к Рене, схватил того за железный налокотник, подтянул к себе и зашептал зло ему прямо в лицо: – Вам придется их повесить, придется, иначе люди при любой опасности станут от нас бежать, а уж если боитесь сами казнью командовать, так найдите другого, вы старший после меня офицер, опорой мне должны быть, но вы не опора, а… Вы комендант лагеря, не забывайте об этом, дорогой мой родственник.
Гюнтер уже поставил стул и стол, Волков устало уселся на место, на его лице еще читалось раздражение, и он, почти с презрением глядя на Рене, сказал:
– Капитан, подготовьте мне письменный приказ о казни дезертиров, я подпишу, раз уж для вас сие затруднительно. А казнь должна состояться немедленно после подписания.
– Будет исполнено, – отвечал Рене.
Офицеры разошлись, а умный денщик тотчас поставил на стол перед господином стакан с вином. Вино было очень кстати.
– Есть ли у нас еда? – спросил денщика Волков, беря стакан.
– Нет, ту, что была вчера, господа офицеры всю съели ночью. Велю повару приготовить для вас что-нибудь.
– Долго. Ступай посмотри, кто-то из солдатских поваров тушил ночью бобы с солониной и мучной подливой. Найди, если остались. Но сначала принеси мне письменные принадлежности.
Слуга сразу исполнил поручение, и, допив вино, Волков разложил лист бумаги и обмакнул перо в чернила. Мгновение или два думал, что писать.
Слава богу, мужичье предприняло попытку атаки лагеря, иначе его рапорт оказался бы весьма унылым. И он начал:
«Милостивый государь, господин маршал, с прискорбием сообщаю вам, что приказ ваш о постройке лагеря на северном берегу реки Линау, восточнее Бад-Тельца, выполнить мне не довелось. Переправиться я не смог, так как враг ждал меня у бродов силами немалыми, в две с половиной – три тысячи пеших, не считая стрелков, арбалетчиков и кавалеров, и, не дав мне перестроиться из походных колонн, атаковал мой авангард с двух направлений».
Писать, что врага он видел чуть более двух тысяч и что он по недосмотру Гренера-старшего угодил в засаду, Волков не собирался.
«Устоять мне удалось, и главное –